Страница 14 из 19
Не будем перечислять здесь все остальные банды, поскольку об отношениях между ними придётся говорить ещё не раз. Складывались они по-разному. Например, в начале 1920-х Джон Торрио владел пивоварней Зибена в Чикаго совместно с Дином О’Бэнионом, лидером одной из банд Норд-Сайда. Да и не пивом единым жив гангстер: были ещё поставки виски из Канады — грузовиками и автомобилями через Детройт или Новый Орлеан и напрямую из Монреаля — самолётом[17]; сложные комбинации с церковным вином: Нат Голдберг из Чикаго, действуя через Мориса Каминского из Бруклина, приобретал у нью-йоркских раввинов разрешение на использование вина и закупал его в Калифорнии; вино потом доставляли морем в Нью-Йорк, а оттуда по железной дороге в Чикаго, Милуоки, Миннеаполис и Сент-Луис; за 17 месяцев группа из пяти человек продала в Чикаго, где евреев проживало вполовину меньше, чем в Нью-Йорке, 400 тысяч галлонов вина по цене четыре доллара за галлон. С Багамских островов поставляли ром; когда правительство США пожаловалось британским властям, что из-за попустительства чиновников из Нассау в Америке нарушается закон, Уинстон Черчилль, назначенный в 1921 году министром по делам колоний, отказался что-либо предпринимать, поскольку считал «сухой закон» «оскорблением, нанесённым всей истории человечества». Ну и никто не отменял организованной проституции и игорного бизнеса, по-прежнему приносивших стабильный доход (некоторые банды занимались исключительно этим). Иными словами, работы много, конкуренция велика, законы не писаны, а потому побеждать нужно не только умением, но и числом.
Торрио сохранил костяк банды Колозимо. Например, силовыми операциями, связанными с бутлегерством, заведовал Джек Хейнан — профессиональный боксёр, выступавший на ринге до 1921 года и бывший даже спарринг-партнёром Джесса Уилларда, чемпиона мира в тяжёлом весе. Бухгалтерию поручили мягкому и добродушному еврею из Польши Джейку Гузику — человеку-арифмометру. В банде Торрио он заправлял легальным бизнесом, служившим ширмой, и при этом держал в своей незаурядной голове все хитросплетения бизнеса нелегального. Но банде требовались люди. «Папа Джонни» вызвал к себе Аля Капоне. Тот приехал с женой и сыном, поселившись в небольшой квартирке на Уобаш-авеню, близ клуба «Четыре двойки».
Капоне получил новое имя Аль Браун, под которым он занимался бутафорской законной деятельностью. На его визитной карточке было написано, что он — торговец подержанной мебелью; в доме по соседству действительно была лавка, куда свезли какую-то рухлядь. Когда 21 января 1921 года Аля арестовали как владельца публичного дома и притона с игровыми автоматами, он назвался Брауном и заявил, что он честный бизнесмен (этот случай попал в газеты; Капоне всё же оштрафовали на 150 долларов). Но, конечно же, главными его занятиями были, как и раньше, сбор денег с борделей Торрио и ведение их бухгалтерии. Кроме того, в 1921 году «Аль Браун» для перевозки пивных бочек купил два грузовика у «Уорлд мотор сервис компани», которую создал Ник Джуфра (за первые четыре года «сухого закона» он будет арестован за бутлегерство 24 раза, установив своеобразный рекорд). А ещё Капоне помогал Лису в кадровых вопросах. Так, в 1921 году именно он принял на работу Большого Боба Маккаллоу, уроженца Чикаго, дважды арестованного за кражу со взломом, чтобы охранять подпольную пивоварню. Аль также повстречал в Чикаго старого знакомого — Фрэнка Нитти (в бруклинском прошлом — Франческо Нитто, именно в его «армии» Аль был тазобарабанщиком), который теперь занимался оптовой бакалейной торговлей и через владельца салуна Алекса Луиса Гринберга приторговывал краденым и спиртным. Его навыки бизнесмена пришлись очень кстати: в скором времени Нитти стал казначеем банды Торрио.
Конечно, Аль мог бы заниматься тем же самым и в Бруклине: Фрэнки Йель очень быстро включился в бутлегерский бизнес. Местные власти хватали нарушителей за шкирку и тотчас отпускали: из первых четырёх тысяч арестованных по «закону Волстеда» виновными признали только шестерых, а в тюрьму не посадили никого. Но в Нью-Йорке было небезопасно. 6 февраля 1921 года Фрэнки угодил в ловушку, подстроенную конкурентами: когда он с двумя телохранителями выходил из машины, направляясь в ресторан, по ним открыли огонь. Один телохранитель был убит, другой ранен; самому Йелю пулей пробило лёгкое, но могучее здоровье помогло ему выкарабкаться. Покушение не отвадило его от прежних занятий. Поздно вечером 5 июня в «Гарвард Инн» наведался Эрнесто Мельхиоре, гангстер с Манхэттена, а ночью его убили. Его брат Сильвио был просто обязан отомстить. 15 июля Фрэнки с братом Анджело и ещё четырьмя своими людьми катил по Кропси-авеню, когда им наперерез выехала машина, полная вооружённых людей. В перестрелке пострадали Анджело и один из телохранителей. Через неделю люди Йеля пристрелили Сильвио Мельхиоре у входа в его кафе в «Маленькой Италии». Точка? Нет, многоточие...
Аль Капоне никогда не забывал о своей семье и беспокоился о её безопасности. Едва устроившись в Чикаго, он вызвал к себе Ральфа и Фрэнка; первый приехал в 1921 году и вскоре был арестован, второй подтянулся чуть позже. Какое-то время они жили в тесноте, но не в обиде, хотя Мэй и не нравились деверья, а потом Ральф нашёл себе отдельное жильё. Теперь Ральф собирал дань с борделей. Аля же повысили до управляющего клубом «Четыре двойки» (фактически он был зазывалой, вышибалой и сутенёром в одном лице). Там он уже действовал под собственным именем.
Тридцать первого августа 1922 года Аля снова замели в участок после небольшого дорожно-транспортного происшествия: он был явно пьян и размахивал пистолетом; в протоколе проставлено имя «Альфред Капони». В конце того же года нагрянувшая в «Четыре двойки» полиция застукала на втором этаже полтора десятка девушек от восемнадцати до двадцати одного года в прозрачных сорочках. Ничем серьёзным это не кончилось: из 6222 полицейских Чикаго борьбой с проституцией занимались только... пятеро! В городе было около пятисот борделей — по большей части дешёвых домов свиданий, где две с половиной тысячи женщин обслуживали клиентов, беря в среднем три доллара за визит; при этом ежегодная прибыль от них составляла 13,5 миллиона долларов. Немалая часть этой суммы оседала в карманах мэра Чикаго — Большого Билла Томпсона, заключившего договор с бордельным картелем, действовавшим в основном в Норд-Сайде и Вест-Сайде. Картель платил олдерменам и полиции за невмешательство, а за это владельцы публичных домов отдавали ему половину прибыли. За порядком следили «смотрящие» картеля; в Саут-Сайде ими были Дюк Куни (ему принадлежали отель «Рекс» и кафе «Фроликс») и Барнс... По традиции в борделях можно было разжиться и наркотиками — кокаином и героином, которые теперь вместе с виски поставляли из Канады.
Несмотря на эти обстоятельства, для Мэй наступил самый счастливый период её жизни: они были втроём — Аль, она и Сонни. Умная женщина, Мэй догадывалась, что семья живёт за счёт незаконных доходов, но в данный момент это отступало на второй план: к Сонни липла всякая хворь, а на врача требовались деньги. И потом, Аль никого не грабит и не убивает, а трудом праведным не наживёшь палат каменных. Он нежный муж и заботливый отец — чего ещё желать? Но счастье уединения продлилось недолго. Вслед за Фрэнком подъехали два из трёх кузенов Фискетти — Рокко и Чарли, ставшие телохранителями Капоне и киллерами в банде Торрио. Все они жили в одной квартире при борделе. Аль начал подыскивать большой дом для всей семьи: он решил перевезти к себе мать, сестру и младших братьев. А в Чикаго обнаружились ещё и дальние родственники — Рафаэле и Клотильда Капоне, проживавшие в собственном доме на Морган-стрит, 727.
Рафаэле Капоне, родом из посёлка Ачерра в Кампании, трудолюбивый и упорный сын батрака, влюбился в красавицу из обеспеченной семьи Аделину Клотильду Туфано, которая уже была сосватана за другого. Отец-юрист дал ей образование и оплатил уроки фортепиано и вокала. У Клотильды было красивое сопрано, с ней занимался учитель самого Энрико Карузо; и он, и его знаменитый ученик считали, что ей надо петь в опере. И эта недостижимая прекрасная девушка ответила на чувства бедняка Рафаэле! Как рассказывали потом их внуки, склонные к романтике, жених Клотильды вызвал соперника на дуэль, и Рафаэле не то избил его, не то вообще убил и был вынужден, скрываясь от полиции, бежать из страны. Но, скорее всего, на самом деле обошлось без кровопролития: Рафаэле прекрасно понимал, что должен обеспечить любимой достойную жизнь, а потому 8 мая 1905 года отплыл на заработки в Америку на пароходе «Италия». Клотильда обещала его дождаться.
17
На поставках виски из Канады обогатилось много людей — не только крупные поставщики виски типа семейства Бронфман из Саскачевана и Монреаля, которому принадлежала ликёро-водочная компания «Сиграм», но и мелкие производители. 80 процентов канадского алкоголя попадало в США через Уинсор и Детройт, разделённые рекой. Уинсорский бутлегер Виталь Бенуа заработал столько денег, что построил трамвайную линию от своего придорожного трактира до детройтского парома. «Императором» бутлегеров стал сицилиец Эмилио Пикарьелло, в 1899 году эмигрировавший в США, а три года спустя перебравшийся в Канаду. Сначала он работал электриком и разнорабочим, пока не скопил денег на бакалейную лавку. К 1916 году он уже делал мороженое по 1800 литров в день и продавал его в двух городках. Иногда ему платили бутылками, которые он перепродавал, постепенно став местным монополистом. В газетах печатали рекламу: «Э. Пикарьелло, Бутылочный король, просит всех, продающих бутылки, попридержать их до встречи с Э. Пикарьелло, который даёт лучшую цену». В том же году в провинции Альберта ввели «сухой закон», однако привозить спиртное извне всё ещё считалось законным, и Пикарьелло наладил его поставки через перевал Кроунест. В 1917 году «сухой закон» ввели и в Британской Колумбии; Пикарьелло переехал в Альберту, чтобы быть поближе к Монтане, где продажа виски была разрешена, и при этом находиться поблизости от перегонных заводов Британской Колумбии. Он купил отель «Альберта» в Блэрморе и сделал его своей базой. Когда в следующем году в Альберте запретили импорт спиртного, Пикарьелло пришлось в буквальном смысле уйти в подполье: из отельного подвала прокопали туннель к дороге. Чтобы заглушать шум при переноске ящиков с бутылками в подвал, в зале отеля играл тапёр. Полиция провинции Альберта установила посты на перевале, но Пикарьелло научился их обманывать: нагружал свои машины мешками с мукой, куда прятали бутылки с виски, или посылал два грузовика сразу — один пустой, второй со спиртным: если первый останавливали патрульные, второй уезжал. Пикарьелло стал богатым и уважаемым человеком; его избрали олдерменом Блэрмора. Мешки с мукой, служившие для отвода глаз, он потом раздавал нуждающимся. В 1918 году во время забастовки шахтёров бутлегер помогал деньгами их семьям. Уважать его не перестали даже тогда, когда в 1921 году, после обнаружения полицией на его складе четырёх бочонков со спиртным, он был оштрафован... на 20 долларов. Зато в январе 1922 года из железнодорожного вагона изъяли 70 бочек пива с накладной на имя Пикарьелло; тот заявил, что заказывал газировку, а прислали пиво, но судью это не убедило, и он выписал штраф в 500 долларов.