Страница 3 из 4
– Я ни за что не пойду с этой вешалкой по улице! – заявила я.
– Хорошо, тогда возьми вот эту швабру.
– Ни за что. За шваброй и вешалкой ходи без меня.
Ну да, я два часа делала макияж и прическу, подбирала одежду, чтобы позориться с дурацкой вешалкой на улице.
– А я считаю, что ты должна мне помогать, – сказала мама.
– А один человек считал, что люди произошли от дельфинов. И даже доказывал это. И что?
– Какие-то странные у тебя сравнения.
В конце концов мы разошлись. Мама пошла за своими швабрами, а я пошла прогуляться. Мне нужно подумать о многих важных вещах. Точно не о швабрах.
Единорог, по-моему, я тебе говорила, что у меня только одна подруга. Ее зовут Янора. На переменах мы обычно читаем или общаемся. Обсуждаем, что прочитали. На уроках я по привычке рисую или сочиняю стихи. Если меня о чем-то спрашивают, я не могу вспомнить, о чем сейчас говорили. Это все потому, что нам рассказывают скучные вещи, которые мне не пригодятся.
Сегодня на перемене мы с Янорой опять читали. Я принесла ей «451° по Фаренгейту», а она мне «Книжного вора». Мы так увлеклись, что не слышали, как подкрались одноклассники. Они что-то бурчали. Казалось, что к нам подбираются зомби. Я оторвалась от монолога Смерти и попыталась понять, о чем мне говорят. Вдруг что-то важное?
– И чё, хотите казаться лучше других? – спросил один.
– А?
– Хотите быть лучше, чем другие? Выделяетесь? – повторил второй и сплюнул жвачку на пол.
Я усмехнулась и промолчала. Они отошли. Они нас никогда не трогали, просто шептались за нашими спинами. Янора даже головы не подняла, она сейчас обитала возле костра и переживала за идеалы Гая Монтэга.
Что я могу ответить?
Варианты: «Нет, я просто не хочу быть хуже», «Да, я хочу стать лучше», «Я надеюсь, что я уже лучше остальных».
Разве это плохо, когда человек стремится стать лучше?
Я вернулась в ужасную нацистскую Германию, к Лизель Мемингер, чтобы писать красной краской на стене подвала и воровать вместе с ней книжки.
Ну да, мы с Янорой ведем себя ненормально, по меркам одноклассников. Все нормальные люди бегают на переменах и кричат слово «жопа», а те, у кого есть вейп, «парят».
Мы даже на уроках не отвечаем. По теме – неинтересно, а если что-то научно обоснованное скажешь, тут же шепот: «Выпендривается».
У меня дома много книг. Это счастье. У Лизель не было книг. Первая книга, которую она подобрала на пепелище, называлась «Наставления могильщикам».
Дорогой Единорог, у меня никогда не будет мужа. По-моему, это ужасно, когда два совершенно разных человека вынуждены жить вместе. В основном это происходит из-за ребенка. Но у меня же не будет детей, так зачем мне муж?
Мы с Янорой придумали мне мужа. Его будут звать Зизя Лихтенштейн, он будет ужасно дряхлым, лет под 90, и вскоре после свадьбы умрет.
– А вдруг он не скоро умрет? – засмеялась мама. – Хотя да, ты его быстро доконаешь.
У мамы нет мужа. Я надеюсь, что его и не будет. Ведь тогда я не смогу ходить по дому в чем хочу, есть в кровати и разбрасывать вещи.
Мама наряжается. Куда? Мне неинтересно. Мама спрашивает, идут ли ей эти серьги.
Ответ: нет.
Идет ли ей эта блузка?
Ответ: нет.
Мама собирается на свидание. Типа на деловую встречу. Один раз уже сходила, пришла с цветами.
– Без цветов ни на какие деловые переговоры не соглашайся, – советую я.
Мама красится. Уже надела туфли.
Самое время попросить ее сходить за мороженым.
– Мам, я хочу мороженого. Сходи в магазин.
– Я куплю на обратном пути.
– Нет, я хочу сейчас.
– Сейчас ты сытая, я же тебя покормила. И предупредила, что мне нужно уйти.
Я выхожу из себя:
– Купи сейчас мороженого! Мне прямо сейчас нужно!
– Возьми деньги и сходи сама.
– Я не одета и не накрашена, ты сходи.
– Нет.
Ничего не понимаю. По законам психологии она не может отказать мне во второй раз. Ведь вчера она уже отказала, когда я просила ее в двенадцать ночи сходить за лапшой «Доширак». Во второй раз у человека должно сработать чувство вины и он должен все сделать. Я сообщила ей об этом.
– И часто ты со мной так экспериментируешь? – удивилась мама (брови домиком).
– Тогда я пойду с тобой! – пригрозила я.
– Идем, конечно. Посидим вместе в кафе, – не испугалась мама.
– Вот еще, сидеть там и смотреть на двух стариков!
– А с чего ты взяла, что он старик? – засмеялась мама.
– Ну не можешь же ты общаться с молодым, ты же сама старая.
Но мама опять засмеялась. И за мороженым не отправилась. Пришлось мне самой идти. Мама «не работает». Функция «мама» сломалась.
Дорогой Единорог, в классе «О» есть одна странная девочка. Она выглядит как маленький ребенок, все время играет, веселится и всем мешает. Одноклассники ее гоняют. Я наблюдала за этим, проходя мимо их кабинета.
Но на переменах, когда все огры выскакивают, чтобы одичать в коридоре, эта девочка тихо стоит в стороне. Кажется, что она просто наблюдает за своими соплеменниками.
Мне стало интересно, я однажды подошла и встала позади нее. Что она видит в этой толпе, что разглядывает?
Огры и огрицы толкались, давали друг другу щелбаны, шептались, хихикали, прыгали, чесались, возились в смартфонах, жевали, рылись в косметичках, делали прически, орали. Ну что, что?
Внезапно девочка обернулась ко мне и показала на толпу.
– Это – зоопарк людей, – сказала она.
Я даже замерла.
Зоопарк людей. Человеческий зоопарк. Надо же! Я думала о чем-то подобном, но не могла так точно это назвать.
– Меня зовут Лаура, – добавила она между прочим, не отрываясь от наблюдения.
– Ну что ж, интеллект у тебя не нарушен, – пробормотала я и отошла от Лауры.
Дорогой Единорог, моя бывшая подруга – предательница. Потом расскажу подробнее. Это не Янора, конечно, а Нина. Мама говорит, что я не умею прощать людей. А почему я должна их прощать?
– Я думаю, у тебя проблемы с общением, – сказала мама.
– Зачем тебе мои проблемы? Подумай о чем-нибудь глобальном. В мире есть много вещей, о которых можно подумать.
– Я хочу думать о тебе.
– Забей, как всегда.
– Почему ты так говоришь? Меня беспокоят твои проблемы.
– Потому что тебе плевать. Я говорю, что не хочу ходить в школу, а тебе плевать.
– Но ты не называешь настоящей причины. Тебя там что, обижают?
– Как примитивно! В общем, ты все равно не поймешь.
– Ну да, я же старая, куда мне… Но ты поссорилась со всеми, тебе же не с кем дружить. Вот Нина…
– С Ниной я больше не буду общаться никогда! Не говори мне про нее.
– Ты же сама ее часто обижала и других людей. А мне ты всегда говоришь, что я старая. Ты и меня обижаешь!
– Но ведь ты старая. Я говорю правду. А вы все время лицемерите. Это отвратительно.
– Но мы тебя любим. Твои родные тебя любят.
– Это не любовь, это просто привязанность. Это материнский инстинкт. Это химическая реакция и так далее. И еще нейропептиды. Такие гормоны, сигнальные вещества, чтобы при контакте с любимым человеком в крови и спинномозговой жидкости повышалась концентрация химических элементов, которые заставляют организм испытать радость и удовольствие от общения.
– Чего?
Мама отвернулась и опустила голову – собралась обидеться или заплакать. Нейропептиды ее очень расстроили.
– Мне кажется, что если бы ты поделилась, то я бы поняла тебя.
– А мне кажется, что у меня под кроватью живет овечка…
– Есть много доказательств человеческой любви. Без нейропептидов.