Правосудие волков

С самого утра Олеся ощущала смутную тревогу, словно должно было произойти что-то ужасное и неотвратимое. Несмотря на слабые попытки вразумить саму себя, что бояться «пока» нечего, в ОВД она отправилась с тяжелым сердцем, уверенная, что именно сегодня все-таки столкнется с Киром. Однако нежеланной встречи не произошло, и, выйдя из ворот участка, она вздохнула с безмерным облегчением. Неужели пронесло? Олеся заспешила домой.

Дверь подъезда была распахнута настежь, и уборщица намывала лестничную клетку на первом этаже. Поздоровавшись, Олеся неспешно поднялась на третий этаж, прикидывая в уме, не следовало ли все-таки прежде заглянуть в магазин.

– Если что, сбегаю чуть позже, – решила она и увереннее затопала по лестнице. До прихода Насти в запасе оставалось еще несколько часов.

Достав из сумки ключи, Олеся открыла замок и шагнула в квартиру, с улыбкой встречая приветственный лай Зефира. Этот пушистый комочек искренней радости и восторга служил напоминанием о Жене, каждый раз заставляя испытывать сладкое, томительное чувство. А вдруг когда-нибудь увидятся еще?

Потянув дверь на себя, Олеся неожиданно столкнулась с сильным сопротивлением, а в следующий миг в проеме вдруг возникла знакомая фигура. Олеся застыла на месте, с недоумением глядя на нежданного гостя. Испугаться она просто-напросто не успела.

– Ну, привет! – широко улыбнулся Кир и, бесцеремонно оттолкнув ее в сторону, прошел в квартиру.

Глава 2

Отважный Зефир отчаянно залаял, бросился вперед, пытаясь преградить дорогу незнакомцу, но тот не обратил на собачонку не малейшего внимания.

– Ну, что, скучала по мне? – издевательски ласково поинтересовался Кир, проходя прямиком в зал и с интересом оглядывая обстановку в квартире.

Он стоял спиной к ней, но Олеся, растерянно замершая у порога, и без этого видела его самодовольное и наглое лицо, массивную челюсть, агрессивно размалывающую жвачку, горящий презрением и уверенностью, что можно все, взгляд. И как бы ни хотелось ей сделать обратное, она дотянулась до ручки и захлопнула дверь. То дерьмо, что сейчас выльет на нее этот товарищ, не для соседских ушей. А иного от Кира Олеся не ожидала.

– Зачем ты пришел? – осторожно спросила Олеся, стараясь не выдать внутреннего волнения. Может, все-таки обойдется, если его не злить?

Ответа на вопрос не последовало. С ехидной, гаденькой улыбкой на лице Кир неспешно прошелся по квартире, нисколько не заботясь о чистоте полов, заглянул в кухню и многозначительно присвистнул.

– Да ты, я смотрю, неплохо устроилась! – восхищенно воскликнул он, вернувшись в прихожую. Без стеснения распахнул дверцы шкафа для верхней одежды, провел рукой по висящим на плечиках куртках. Две женских, три детских. – А я все думал, куда же ты исчезла вслед за любовником? В какие норы вы зарылись, чтобы вас никто не отыскал?! Но все гениальное просто – в огромном городе проще затеряться, да?

Его напускная веселость резко сменилась злостью, и следующий вопрос он задал уже совсем другим тоном:

– Где Крест?! Здесь?! С тобой?!

– Разумеется, нет, – спокойно ответила Олеся, но опера такой ответ не устроил.

Сделав шаг к ней, он прошипел:

– А где?!

– Я не знаю, – Олеся держалась стойко, умело пряча страх. Нельзя показывать слабость, иначе он просто ее растопчет. Впрочем, она и не обманывала, на самом деле не знала, где Женя. – Мы живем здесь с Настей.

Все так же стоя близко к ней, он медленно осмотрел ее с ног до головы и бросил:

– П*з**шь! В спальне кровать двуспальная.

– Правда!

Кир резко вскинул руку вверх. Олеся невольно вздрогнула. Довольный произведенным эффектом, он тихо щелкнул выключателем, который располагался как раз над ее головой, и, открыв дверь в ванную, располагавшуюся по соседству, внимательно осмотрел туалетные принадлежности на раковине и полочке у зеркала. Все, что там стояло и лежало, явно не предназначалось для мужчины.

Кир как-то странно хмыкнул, облизал губы и, еще раз оглядев Олесю с головы до ног и обратно, задержал взгляд на ее груди. Он как будто стал ближе, или комната непонятным образом сузилась, за секунды избавившись от свободных сантиметров пространства.

– А мне вот интересно, на какие деньги? – прищурившись, спросил он и провел указательным пальцем по футболке Олеси снизу вверх – от кромки до того места, где сходились косточки бюстгальтера. – Неужели на почте столько платят, что ты можешь оплачивать двухкомнатную хату в Москве? – уцепившись пальцем как крючком за перемычку, соединяющую чашечки, он дернул ее на себя и хохотнул: – Что, и здесь тем же ремеслом промышляешь?

– Нет! – Олеся вспыхнула и ударила его по руке. Пожалела, что не умеет убивать одним взглядом… и едва не задохнулась. Рука Кира безжалостно впилась в шею, пригвоздила к стене.

– Откуда у тебя бабки на съем такой хаты?! – потребовал он ответа, и в этот раз ни в голосе, ни в выражении лица не осталось намека на шутку. Взгляд его метал искры.

– У меня были сбережения, – просипела Олеся, едва не теряя самообладание.

– Ну-ну, – хмыкнул опер, сильнее сдавливая шею и наклоняясь так близко, что едва не коснулся носом ее лица. – Ты передай ему, что я его все равно закрою! Найду и закрою!

– Я-не-знаю-где-он! – слова прозвучали сипло, отрывисто, на пределе.

Оскалившись в подобии улыбки, Кир ослабил хватку на шее и, переместив чуть выше ладонь, с нажимом провел большим пальцем по губам Олеси, словно желая стереть с них помаду. Плотоядно осклабился.

– Не знаешь, говоришь? – прошептал зловеще. – Чем докажешь? – прижался пахом к бедру, задышал жарко в ухо.

В лицо Олесе ударил запах ментола, за которым угадывались нотки никотина. Она поморщилась и, собрав все силы, оттолкнула Кира от себя. Гримаса отвращения, исказившая ее миловидные черты, еще больше раззадорила опера, и он расплылся в самодовольной улыбке.

– Че ты ломаешься, как целка, ей-богу? – откровенно насмехался он. – Первый раз, что ли? Или ты теперь верная давалка, даешь только своему уголовнику? А с другими ни-ни?

– Кир, уходи! – голос Олеси сорвался, когда она соврала: – Сейчас Настя придет со школы!

– Ну, ты ж теперь одна? – Кир обороты все же сбавил. – Разве нет? Может, перепихнемся по старой дружбе? Как ты теперь без мужика?

– Кир, уходи! Сейчас придет Настя! Я не хочу, чтобы она тебя видела здесь! – роняла тяжело дающиеся слова Олеся, глядя в пол. Видеть наглые, упивавшиеся властью глаза Кира было невыносимо. – Она может испугаться. Такая сцена не для ребенка.

Кир раздраженно сопел, но больше не приближался. Олесе безумно хотелось кинуться к двери, распахнуть ее нараспашку, но она не двигалась с места. Ей казалось, сделай она малейшее движение, как и Кир продолжит свои приставания.

– Мамаша, бл**ь, – фыркнув, наконец прервал затянувшееся молчание опер, и Олеся с облегчением увидела, как его покрытые пылью ботинки двинулись в сторону входной двери. Она все также не поднимала глаз. У порога его ноги задержались, и злой, раздраженный голос твердо пообещал: – Еще увидимся.

Едва ли не пинком открыв дверь, он ушел, оставив после себя распахнутую дверь и запах, запах опасности – ментол и сигареты, навсегда оставшиеся в памяти как ассоциация с ним.

Олеся знала, Кир слов на ветер не бросает, и раз сказал «еще увидимся», значит, так оно и будет. И снова начнутся грязные домогательства и подлые пакости. Отчетливо и пронзительно в эту минуту осознала Олеся свое одиночество и беззащитность, неодолимую потребность увидеть, услышать, почувствовать рядом Женю. Но его не было, как и не было уверенности, что он вообще помнит о ней…

Кир не соврал. Они встретились даже раньше, чем предполагала Олеся. Причем, она сама искала этой встречи.

Утром, с порога, ее тут же вызвала к себе начальница.

– Таюрских, тут тобой вчера из полиции интересовались, – сообщила та и после многозначительной паузы продолжила: – Спрашивали, давно ли ты тут работаешь, какая у тебя репутация…