Единственная моя...

Глава 1

Мы со Светкой моей красавицей недавно поженились. Она в Ростов из Хабаровска навсегда приехала, а я из Украины в неё влюбился. Лапка моя каждый день домик наш украшает и меня с работы ждёт. А я работаю работягой, сельскохозяйственным рабочим. В ростовском "Ростсельмаше" на токарном станке с ЧПУ делаю комбайны для урожая. ЧПУ - это когда кнопку даванёшь, станок сам всё делает, а ты только от стружки уворачиваешься, да молишь всех, кто только на ум придёт, чтобы не шандарахнуло, потому как от тебя уже ничего не зависит. Детали у меня большие, загогулистые, сплошное литьё-мутьё. Края рваные, зазубристые, чуть зевнёшь - и поцарапался. И так много раз. К концу смены все руки в крови. Домой едешь – народ косится, в сторонке держится, поэтому и еду всегда сидя, отдыхаю. А с остановки до калитки - самый опасный участок, если менты увидят - полная Помпея! Так-то обычно они меня не трогают, нос у меня хоть и с горбиной, но сразу видно, что не от папы с мамой, а просто когда-то неудачно споткнулся. А тут тормозят: "Ваши документы!". А у меня паспорт ещё украинский, и прописка, откуда уже выписан, западенско-бандеровская. Хана! Сразу всем кагалом: "Руки на капот! Ноги на ширину плеч!". Один по карманам шарит, второй трясётся, автомат на меня держит, третий по рации у своих выясняет, кого и где только что убили.

Потом, само собой, в участок, "для выяснения". Капитан аж светится в предчувствии новой звёздочки: "С какой целью находитесь на территории Российской Федерации, кто ещё входит в вашу организацию" и прочую хренятину выпытывает. Так помотает пару часов, потом садится итоги в докладной подводить, а меня на это время - в обезьянник. Уф, хоть передохнуть можно!

В обезьяннике все свои: сплошная бытовуха. Нетрезвое и лёгкое поведение. Только один гопстопник в углу сидит, нахохлился. Не наш человек. Я народ и они меня приветствуем. "За что замели, паря?". "Да вот, шпион, - говорю. - И, кажись, замочил кого-то, только я не помню". Они на руки мои окровавленные смотрят понимающе: "Да ясно, бабы своей хахаля ухайдакал! Ничё, в состоянии аффекта - больше семи не дадут. Законная?". "А то!" - горжусь. "Тогда пятериком отделаешься! В шахматы умеешь играть? Ну тогда вообще можешь условняк схлопотать!". Девчонки сочувствуют: "Ну дура-баба, от такого мужика хвостом крутить!". Сигарету из заначки достают, угощают. Курим втихаря, люди о себе делятся. Один жене духи фирменные хотел подарить, но заплатить за них в духовом магазине постеснялся. Другой с соседом-краснодарцем в вопросе, чей город достойнее быть южной столицей, не сошлись, и сошлись в драчке. Они в коммуналке живут, в коридоре места много, но бабке Нине умудрились веник поломать, она-то ментов и вызвала, протокол о возмещении материального и морального ущерба составить. Краснодарец тут же с фонарём сидит, но - молчит: кругом одни ростовчане и ещё те патриоты!

Так и сидим, время до отпущения коротаем. Вдруг кругом оживление какое-то нездоровое наблюдается. Менты один за одним как-то суетливо пробегают, причём, похоже, смываются. Пашка-интеллигент (он очки носит) ситуацию описывает: "Графиня с изменившимся лицом бежит к пруду!". Не знаю, в каком объявлении он это прочитал, но точь-в-точь. Колька-умник (он однажды во втором классе за таблицу умножения четвёрку получил) вдумчиво обосновывает: "Верняк, генерал
сверху с ревизией накатил!". Один я знаю, в чём дело, но помалкиваю. Мне ж надо было как-то Светке моей дать знать, где я и что! Ну, я и продал капитану-дознавателю нашего бандеровского резидента в Ростове за стакан горячего чаю и кусок колбасы. Со смены ведь, голодный! А телефон дал наш, домашний. Адрес они быстренько вычислили и послали туда омон. Вот его-то Светка и привезла.

Светка моя - женщина умная, интеллигентная. Стишки пишет и заборы любит красить. Понятно, что лучше её не трогать. А уж если меня... Светкин мелочиться не будет, а сразу и от души шарахнет кирпичом в областное Управление и враз нарушит правоохранительную функцию Южного федерального округа! В общем, шум поднялся несусветный и, как японское цунами, к обезьяннику приближается. Смотрю - начальник-подполковник бледный такой полубежит, за ним Светка моя лапочка истерзанной омоновской шапочкой размахивает и на ходу популярно объясняет всем в пределах слышимости суть и неправоту всего происходящего. Старшина решётку отпирает, меня чрезвычайно вежливо с извинениями все выпроваживают: "Вы уж, пожалуйста, больше к нам не попадайтесь!", а обезьянник ахает завистливо: "Вот это женщина! Высший класс! Такая гулять не станет, да и от неё налево ходить - дураком быть последним. Красиво живёшь, парень!". "А то! - подмигиваю. - Не скучаю!". А сам исподтишка им пачку сигарет сбрасываю (Светик мой молодец, пока лекцию личному составу читала, успела мне передать незаметно).

Приезжаем в домик наш на Нахаловке - тишь да гладь! Красота! Только калитка немного перекошена - это когда омоновцы на штурм пошли, да клумба помята - это когда они от Светки убегали. Я сижу, уплетаю за обе щёки всё для меня наготовленное. Светка напротив, рукой голову подпирает, вздыхает жалостливо: "Бандера ты моя дальневосточная (я родом из Комсомольска-на-Амуре)...". А я на неё смотрю, сам счастливый-счастливый! Светка моя одна такая в мире! Единственная. И любимая. Очень.