(Брак)ованные

— Артём, ну куда ты? — всплескиваю руками обессиленно.

— К Егору, — по глазам вижу, что врет, но устраивать семейные разборки на виду у босса не собираюсь. Еще успею устроить ему допрос с пристрастиями, а если не ответит, соберу вещи и отправлю к родителям. — Завтра днем вернусь.

Тёма испаряется со скоростью света, и мы остаемся вдвоем. Мирослав не задает вопросов, молча ведет меня к выходу, помогает одеться и усаживает на переднее сиденье машины. Я тоже молчу, перебирая в голове слова благодарности и складывая их в мини-речь.

— Тебя домой? — спрашивает Мирослав, глядя на дорогу, исчезающую под колесами.

— Да, — принимаю предложение, потому что на сопротивление нет сил. Как нет и желания оставаться одной. Евсеев вселяет в меня спокойствие. Не знаю, как это работает, но рядом с ним я чувствую себя увереннее. — Спасибо, — снова благодарю и в этот раз добавляю то, что в прошлый сказать не решилась: — За то, что приехал, и за то, что помог.

— Семью в беде не бросают, — весело подмигивает он, перестраиваясь в левый ряд, а я бьюсь затылком о подголовник. Хорошо, что сижу, иначе от подобных фразочек упала бы в обморок. — Я рад, что ты позвонила.

— Из влиятельных знакомых у меня только муж, — поддерживаю юмористический вектор, то ли разряжая обстановку, то ли накаляя сильнее, — так что вариантов особо не было.

— Не самый плохой выбор, — убеждает меня в правоте принятого решения, а я только теперь задумываюсь, во что вылилась помощь Евсеева нам. Тогда ведь даже не представляла, как он сможет помочь — поговорит с кем-то, даст взятку или надавит авторитетом. А что, если потребовалось больше? И ведь Мирослав не даст заднюю, раз взялся. Не в его это правилах. А я от страха не придумала ничего лучше, чем позвонить ему поздним вечером и попросить помощи, будто нас связывает что-то, кроме договора.

— Надеюсь, мы оказались не слишком проблемными, — захожу издалека, надеясь плавно подобраться к сути и выудить необходимую информацию, но Евсеев считывает меня мгновенно, он страшно хорошо разбирается в людях, и это порой пугает.

— Нет, не слишком, — притормаживает на светофоре и поворачивается лицом ко мне. — Не хочу обесценивать твои проблемы, но для меня их решение заняло мало времени. Ресурсов потрачено тоже ничтожное количество. Так что даже не думай об этом. Я хотел помочь и помог, на этом все.

— Ладно, — виновато замолкаю, понимая, что Мирослав прав. Нужно научиться уже принимать помощь, особенно после того, как ее попросила, а не мучиться неуместным чувством вины.

— Лучше расскажи, что за история с кексами, — сворачиваем на мою улицу и замедляемся. Ну Артём, удружил! Теперь ведь сложно будет отвертеться. Но, может, для нашего общего дела и неплохо будет, если Мирослав тоже узнает что-то вне работы обо мне. Я-то его успела изучить вдоль и поперек. — Если ты не против, конечно, — добавляет, развеивая все мои сомнения. Тонкая манипуляция, но я ведусь, все еще чувствуя себя обязанной за спасение брата от увлекательного отдыха в изоляторе.

— Все просто: когда я сильно нервничаю, то иду готовить. В последний раз немного перестаралась и завалила кухню кексами и тортиками.

— Нужно было принять важное решение?

— Ага, думала, разводиться с вами или нет.

— Тогда это самые счастливые кексы, — с улыбкой тянет Евсеев, плавно паркуясь между густо оставленными машинами.

— Хотите попробовать? — сдуру предлагаю и сжимаю от досады кулаки. Надо же было такое придумать! Он, может, от меня избавиться поскорее хочет и вернуться в свои шикарные апартаменты отдыхать, а тут я с выпечкой. Вдруг она невкусная совсем? Я ведь и попробовала всего два кекса. — Они, правда, уже не первой свеж…

— С удовольствием, — параллельно со мной говорит Мирослав. — Кофе прилагается?

— Конечно, — отвечаю смущенно и немного обиженно, чувствуя, как Евсеев снова проводит между нами черту официоза. Всего лишь коллеги, всего лишь договор.

Выхожу из машины первой и иду к дому. Мирослав быстро меня догоняет, открывает дверь и пропускает вперед. Поднимаемся молча, теперь я особенно чувствую возникшее тягостное напряжение. Неуютно. Неудобно. Не так.

Не стоило ему звонить. Сами бы разобрались. Может, пришлось бы дать взятку впервые в жизни, зато сейчас бы сидела сама дома, набирала горячую воду в ванну и лепила на лицо лавандовую масочку. А вместо этого не из-за чего расстраиваюсь. Ну подумаешь, снова в официальность бросаемся, так ведь и нет ничего в этом плохого. Зато все понятно и логично. Он босс, я подчиненная. Никаких дополнительных смыслов, только работа. А на работе я ведь варю кофе. Так что можно считать это дополнительной сменой.

— Ты в порядке? — спрашивает Мирослав, отставляя свои ботинки в сторону, когда мы оказываемся в квартире. Он помогает мне снять пальто, вешает его на плечики, специально оставленные для него в прихожей, и раздевается сам, оставаясь в темно-сером свитере, который Евсееву чертовски идет. Ловлю себя на мысли, что каждый раз невольно любуюсь, когда вижу его не в костюме. Рубашка и брюки давно стали привычным одеянием босса, а вот когда он одевается как обычный человек, сразу притягивает внимание. — Выглядишь уставшей.

— Так и есть, — вяло улыбаюсь. — Проходи на кухню, она слева. Ванная и туалет там, — указываю рукой в противоположную от кухни сторону. Евсеев снова идет за мной, не решаясь отклоняться от курса.

— Давай тогда я сделаю кофе? — предлагает, останавливаясь прямо за моей спиной. — Покажешь, где у тебя что? С плитой я уж сам разберусь.

Он точно издевается. Или в голову мне маячок, передающий мысли, вшил. Только я начинаю думать о нем плохо, как Мирослав тут же меняет мнение о себе в реальности.

— Здесь кофе и все, что нужно для готовки, — открываю шкафчик и показываю на полочки. — Ложки тут, — выдвигаю ящик. — Можно сварить в джезве, а можно в кофемашине.

— Лучше на плите, — улыбается.

— Тогда дотянись до верхней полки, чтобы я не скакала по табуретке, — поворачиваюсь лицом к Евсееву и застываю. Не ожидала, что он окажется так близко. — А я пока переоденусь.

— Нет проблем, — согласно кивает и, не дождавшись, пока я отойду, тянется через меня за джезвой, мягко прижимая к столешнице. И вроде бы надо возмутиться, вон Кира поколотила слегка за прижимания к себе, но с Евсеевым инстинкт самосохранения отключается. Мирослав ведь адекватный взрослый мужчина, а не вылезший из подросткового возраста парень, чтобы позволять себе лишнее. А это… просто неформальное общение, приправленное поздним вечером, когда стираются границы.

Так ведь бывает. Это все равно, что в темноте ждать на остановке автобус и заговорить с сидящей на скамейке женщиной, которая тоже надеется на скорый приход транспорта. Это не делает нас друзьями, мы просто болтаем, потому что за разговором отступает страх, что из-за угла выйдет бандит с ножом или бросится голодная собака.

Мы просто устали, поэтому забываем держать лицо и дистанцию. Утром все будет по-старому, а сейчас я придаю всему слишком много значения. Лучше бы переодеваться шла. Но пока я все еще в ловушке и выйти из нее без потерь не выйдет. Тут либо будет задето достоинство Мирослава, либо моя гордость. Вот и стою, а Евсеев снова рушит границы, потому что опускает ладонь на мое плечо и несильно сжимает. Спустя несколько секунд понимаю, что сделал он это для того, чтобы опереться, потому что даже с исполинским Евсеевским ростом до верхней полки дотянуться не так-то просто.

— Вы во всем готовы на меня положиться, да? — смеюсь, разряжая обстановку.

— Я тебе доверяю, ты ни разу меня не подводила, — говорит он, игнорируя мое желание высвободиться из надежной хватки. — Ну разве что когда отказалась разговаривать со мной и мне пришлось лететь на Мальдивы.

— Надо было улететь в Австралию. Туда бы вы за мной не помчались, Мирослав Станиславович, — поворачиваюсь лицом к Евсееву. Он улыбается и долго-долго на меня смотрит.

— Хоть в чем-то мне должно было повезти.