Я тебя придумала

— Как хочешь. — Он слабо улыбнулся. — Это неважно.

— Тогда расскажи мне о том, каким образом здесь оказался Игорь? Это ведь действительно он, да? Я не очень понимаю, зачем и почему, Вейн. С Олегом всё понятно, но при чём здесь Игорь?

Хранитель сжал мою ладонь и ответил:

— Вспомни, что случилось в то утро, когда ты дописала свою книгу. Игорь пришёл с работы… а потом?

Я нахмурилась. Легко сказать, вспомни. Это же будто в прошлой жизни было!

Так, ладно, попробую вспомнить. Муж пришёл домой, я похвасталась, что дописала, рассказала свой сон, он посетовал, что сам никогда не видит ничего интересного, и я…

«Я дарю тебе свой сон…»

Ой, мамочки.

— Да, Линн, — прошептал Вейн. Я с недоумением посмотрела в его ярко-голубые глаза, всё ещё не понимая до конца… — Помнишь пророчество? И разделит владелица этой силы её со своей любовью. Это об Игоре, Линн. Ты поделилась с ним силой демиурга, но только пока он спит. Так что напрасно маги Эрамира за тобой гонялись — пророчество исполнено уже давно.

Проснётся тот, кто видит сон.

— Так это Игорь, что ли, спит?!

Видя моё искреннее изумление, Хранитель улыбнулся.

— Да, маленькая. Именно он.

— Тридцать лет?!

— Время во сне и в реальной жизни — вещи разные. Здесь он может пробыть двести лет, а там пройдёт десять минут. Это не имеет значения.

— Значит, чтобы мы могли вернуться, я должна его разбудить?

— Да.

Нет, это всё выше моего понимания.

Хорошо, если Игорь спит, тогда причём здесь мы с Рымом-Олегом? И даже если я разбужу мужа, что будет с братом? Я не вижу связи…

— Погоди. Ты слишком торопишься. Ты хочешь понять всё и сразу, но так не бывает. Понимание — как лестница, нужно начинать с нижней ступеньки и постепенно двигаться вверх.

— Ещё бы понять, какая именно ступенька нижняя, — недовольно пробурчала я, и Вейн рассмеялся.

— Это совсем легко, Линн. С какого момента твоя жизнь в том мире будто поделилась пополам?

— Когда умер брат.

Хранитель кивнул.

— Верно. Помнишь, я говорил тебе, что ты совершила не одну ошибку? Какая ошибка была первой, знаешь?

Я вздохнула.

— Тот мой рассказ, где я убила брата. Неосознанно, но…

— Верно. Второй твоей ошибкой стало то, что ты запихнула душу Олега в Эрамир, когда описывала Рыма. Если бы он был жив, у тебя ничего бы не получилось, но поскольку Олег пребывал в полупризрачном состоянии…

Я отвела глаза. Нет, я бы официально запретила назначать таких дурочек, как я, демиургами.

Вейн, прикоснувшись кончиками пальцев к моей щеке, заставил посмотреть на него. Сапфировые глаза будто в душу заглянули, подарили ей хотя бы небольшое облегчение…

— Не вини себя. Так сложилось. Одна маленькая ошибка десять лет назад положила начало целой цепочке событий, одно из которых уж точно было хорошим.

— Какое? — нахмурилась я. А Вейн, наоборот, ласково улыбнулся.

— Мы встретились.

Я, рассмеявшись, кивнула. Действительно, нашу встречу сложно назвать плохим событием.

— Была ещё одна ошибка. Но не менее важная.

— Что? — удивилась я. Где я умудрилась напортачить в очередной раз?

Ответ Хранителя меня поразил.

— Сказка о маленькой Тени.

Я даже подпрыгнула.

— Но при чём здесь я? Согласна, это не очень порядочно по отношению к Ленни, но как это связано со мной? С Олегом? С Игорем, в конце концов?..

— Это связано только с тобой, Линн. О ком ты думала, когда писала свою сказку? Ненависть к кому вкладывала в эту историю? Помнишь?

— К самой себе, — вздохнула я. — Я ассоциировала себя с маленькой Тенью. Я проклинала свою жизнь и…

— И ты лишила себя права на счастье и нормальную судьбу, — глаза Хранителя сверкнули. — В тот момент я чуть с ума не сошёл, когда понял, что ты натворила. Если две половинки одной души ещё могут жить в разных мирах, хоть это и очень мучительно, то твоя сказка… Она постепенно утянула бы тебя в загробный мир, Линн. Единственным, что держало тебя, был Игорь. Он — твой якорь.

— Ты запутал меня ещё больше, Вейн, — я покачала головой. — Я уже поняла, что полная идиотка, но до сих пор не могу понять, каким образом всё это можно исправить. Олега не воскресить, даже если я Игоря разбужу. И сказка… она уже написана, а написанное пером топором не вырубить.

Несколько секунд Хранитель молчал. Я чувствовала — он пытается найти правильные слова, чтобы объяснить то, что он давно знает.

— В тот миг, когда ты подарила Игорю свой сон, я понял — это шанс. Шанс всё исправить. Я построил этот треугольник — из тебя, Рыма и Эдигора, — чтобы у тебя появилась возможность изменить прошлое. Игорь — это якорь, который держит вас с братом здесь, и пока он спит, вы не вернётесь в свой мир. Ты должна была встретить Рыма и узнать в нём Олега — это первое. Чтобы после того, как Игорь проснётся, душа твоего брата не осталась в Эрамире, а утянулась за тобой, ты должна была провести обряд Слияния. Таким образом ты восстановила порванную между вами связь.

Вейн замолчал. Я чувствовала, что у него почему-то болит сердце. Но почему?

— Разреши мне кое-что показать тебе. Я хочу, чтобы ты понимала, в чём состоит сила демиурга прежде, чем я продолжу рассказ.

Я кивнула, и тогда Хранитель, улыбнувшись, осторожно уложил меня на траву и лёг сверху, прижав мои ладони к земле.

Глаза Вейна оказались совсем рядом, а его губы почти касались моих.

— Ничего не бойся, Линн.

— Я не боюсь, — прошептала я, чувствуя горячее дыхание Хранителя на своей щеке.

— Тогда закрой глаза.

Я кивнула и послушалась.

— Под тобой земля. В ней живут кроты, разные насекомые роют ходы, на ней растут трава, цветы и деревья. Почувствуй связь с этой землёй. Представь, что ты — это она. Это сквозь твоё тело прорастает трава и деревья, по тебе ходят люди, над тобой летают птицы…

Он говорил что-то ещё. Много и очень тихо. Но я не помню, что именно.

Я перестала существовать.

Я была миром. Землёй, небом, водой, огнём. Я чувствовала каждую травинку, каждую букашку, которая сидела, ползла или летела, ощущала дыхание миллионов живых существ. Я могла бы сосчитать их всех. На соседнем дереве я видела белку, и я знала, сколько ворсинок у неё на пушистом хвостике. В небесах над замком парила птица — я видела её глазами, я понимала её чувства, я ведала о том, где у неё гнездо…

В какой-то момент я поняла всё. В чём разница между мной, маленькой Линн, и Богом. Потому что ко мне пришла боль, от которой заслезились глаза, загорелись лёгкие, начало выворачивать суставы… Слёзы принесли облегчение, но ненадолго.

Мир слишком большой, а я — слишком маленькая. Мне его не проглотить, не переварить, не осознать до конца. Творец создаёт свой мир силой веры, а Бог его чувствует. Понимает. Ведает.

И если я решу, что смогу быть Богом, мир меня просто раздавит, растворит в себе, уничтожит.

Теперь я, чувствуя каждую травинку, песчинку и капельку воды, понимала это.

Знаете ли вы, как тяжело — держать на себе небесный свод?..

Не знаете? Вот и хорошо.

Боль едва не размазала меня по земле, как масло по бутерброду. Её было слишком много, и она была нечеловеческой. А потом вдруг начала стихать.

Почему, я осознала не сразу. Пока не почувствовала щемящую нежность в сердце и сладость на губах.

Вейн целовал меня, и этим поцелуем забирал себе всю боль — как тогда, однажды ночью, когда я вспомнила свой старый рассказ, из-за которого умер брат.

Постепенно я переставала чувствовать Эрамир. Остался только поцелуй — ласковый, утешающий, нежный.

А когда он закончился, я улыбнулась, заглядывая в ласковые глаза Вейна.

— Другого способа забрать боль не существует?

— Существует, — он лукаво наклонил голову. — Просто мне хотелось это сделать.

Я рассмеялась.

.

Тогда мне казалось, что я понимаю всё, но истинное понимание того, зачем всё-таки Вейн показал мне истинную разницу между демиургом и Богом, пришло позже.