Я тебя придумала

Я так увлеклась изучением нового знакомого, и даже не заметила, что Рым остался стоять на месте.

— Я, с вашего позволения, садиться не буду, — сказал орк спокойно, скрестив руки на груди.

Мирнариец ухмыльнулся.

— Как хочешь, — а потом, помолчав секунду, добавил: — Твоё право. Я пришёл познакомиться. Меня зовут Ибор.

Я вопросительно покосилась на Рыма — надо ли представляться? — но орк уже называл своё имя.

— Грым. Значит, ты тут главный? И как называется эта ваша… организация?

Ибор слегка наклонил голову, изучая моего спутника каким-то странным взглядом — словно бы оценивал, насколько хорош этот кусок мяса, который он собирается пожарить себе на ужин.

— Не торопись, Грым. Я всё расскажу. Но прежде хотел бы узнать имя девушки.

Когда мирнариец оторвался от созерцания Рыма и перевёл взгляд на меня, я содрогнулась. Потому что на меня Ибор посмотрел совершенно иначе. Я знала, что означает такой взгляд, потому что видела нечто подобное много раз: когда собеседник мысленно раздевает тебя глазами, в подробностях представляя, в каких именно позах он будет тебя иметь. Масляный такой взгляд. Фу. Мне захотелось сплюнуть ему под ноги.

— Линн, — всё-таки процедила я, поскольку молчание затягивалось.

— Что ж, очень приятно, — Ибор гаденько улыбнулся, и в этот момент я окончательно уверилась, что никогда в жизни не встречала более неприятного человека. — Ты спросил, я ли тут главный, Грым? Да, главный здесь я, но не только я. А называемся мы реформаторами.

— Как? — я фыркнула. — И чего же вы реформируете?

— Всё. В нашей — и вашей — стране в обществе распространилась такая зараза, которую можно только выжечь калёным железом. Иначе с ней никак не справиться.

Что-то это всё мне напоминало. Что-то из нашей истории… ах, да.

— И давно вы пытаетесь убить императора? — вырвалось у меня. Ибор удивлённо приподнял брови.

— А ты догадливая. Что ж, Линн, организация существует уже больше пятнадцати лет, но под моим руководством работает всего около семи.

— Нехило. За это время можно было бы добиться успеха. А вам пока не везёт, как я вижу? — я насмешливо улыбнулась. К моему удивлению, Ибор не рассердился, а наоборот, кажется, развеселился.

— У нас есть цель, к которой можно идти разными путями, девочка. Я предпочитаю длинный, сложный, но с максимальной гарантией на успех, понимаешь? Ошибиться и оказаться на плахе мне совсем не хочется, тогда все годы подготовки попадут Дариде под каблук.

Дариде под каблук… Я вздохнула. Что ж, очень точное выражение.

Даридой звали богиню смерти и перерождения. У каждой расы Эрамира, да и у мирнарийцев, имелись собственные обычаи и верования, но Дарида была одной из двух высших существ, общих для всех. Повелительница Тьмы и Смерти, она наказывала преступников, забирала души усопших и отправляла их в новую жизнь. Дариду считали также богиней судьбы. Человек устроен так, что судьба и смерть сплетаются у него настолько тесно, что зачастую не разглядеть — где одно, а где другое.

Другим высшим существом, общим для всех рас и народов, была Айли. Богиня Жизни и Света, олицетворение добра, справедливости и надежды. Причём нельзя сказать, что Дарида была злой, тогда как Айли являлась добродетелью. Жизнь и Смерть, Тьма и Свет. Две сущности, не хорошие и не плохие, но неотделимые друг от друга.

— Почему именно Эдигор? — спросила я у Ибора, внимательно изучая его неприятное насмешливое лицо. — Почему вы не начнёте с кого-нибудь другого?

— Начинать всегда нужно с верхушки, — мирнариец пожал плечами. — Иначе всё будет бесполезно.

— Ну убьёте вы его, — фыркнул внезапно Рым, — и что дальше? Императрица ждёт ребёнка, и в случае смерти Эдигора она, принцесса Луламэй и герцог Кросс будут выполнять обязанности регентов до совершеннолетия наследника. Или вы планируете всю верхушку прикончить? Вместе с Аравейном?

Под конец Рым откровенно язвил. Ну да, он же искренне считает, что великий маг неуязвим, аки тираннозавр для неандертальцев. Но что-то в издевательской усмешке Ибора подсказало мне, что орк ошибается. Или мирнарийцы знают что-то, чего не знаем мы.

— Это уже наша забота, Грым. Но поверь, всё отнюдь не сводится к тупому убийству тех, кто сейчас находится у власти. Впрочем, мы не собираемся делиться с вами своими планами.

— Да? — Рым иронично приподнял одну бровь. Я восхитилась — мне такой фокус никогда не удавался. — А я-то искренне считал, что ты сейчас нам всё-всё расскажешь. Даже записывать приготовился. Да и вообще, я не пойму, чего ты тогда припёрся-то — имена наши, что ли, узнать?

— Нет, — голос Ибора стал настолько мягким и сладким, что у меня мурашки по коже побежали. — Совсем не за этим. Я пришёл посмотреть на руну, Грым.

— Зачем? Чтобы убедиться, что ты не можешь её снять?

— Можно и так сказать.

В этот момент входная дверь распахнулась — «охранник» еле успел отскочить в сторону — и на пороге комнаты появилась самая красивая из всех женщин, которых я когда-либо видела раньше.

У неё было благородное лицо с тонкими изящными чертами — яркий рот, правильный, аристократический нос, молочно-белая, нежная и даже какая-то прозрачная кожа. Большие глаза в обрамлении длинных, пушистых ресниц, просто поражали удивительной чудесной зеленью — глядя в них, вспоминалась трава ранней весной, молодая листва, свежий, прохладный воздух…

Венчали это чудо ярко-алые, чуть вьющиеся волосы, уложенные в сложную причёску. Пара прядок качалась возле ушей, придавая ей вид некоторой, но вполне уместной небрежности. Ушки, кстати, тоже были весьма изящны, а уж от серёжек, похожих на дождевые капли, я вообще пришла в восторг.

В общем, не женщина это была, а настоящая богиня.

Вот только взглянув на Ибора, я похолодела. Он смотрел на вошедшую с выражением такого искреннего восхищения на лице, что я внезапно поняла, кто здесь «главный» на самом деле.

И взглянула на неё по-новому, внезапно приметив и презрительный изгиб губ, и искорку неприязни в зелёных глазах.

— Ну и? — женщина остановилась возле мирнарийца, сложив на груди изящные белые руки. Одета она была в тёплое платье малахитового оттенка с отороченным мехом воротником, которое ей удивительно шло. — И что ты меня дёрнул, Ибор? Сам не мог разобраться?

Вместо того чтобы ответить, мирнариец встал и, протянув руку, с какой-то звериной нежностью провёл ладонью по её щеке.

— Здравствуй, Эллейн.

Женщина хмыкнула.

— Соскучился?

— Конечно. Тебя не было почти три дня.

— Ну так и я не у моря загорала. — Эллейн отвела руку Ибора и опять повернулась к нам с Рымом.

Тут я поняла, что впервые вижу сильного мага. Не в своём воображении, как раньше, и не Браша — он Эллейн и в подмётки не годился — а настоящего мага, из глаз и с кончиков пальцев которого лилась такая силища, что мне внезапно стало неуютно и холодно. Захотелось залезть под лавку, спрятаться от этих зелёных глаз, которые, казалось, вымораживали меня насквозь.

— Так-так, — произнесла она с насмешкой в мелодичном голосе, — что я вижу… Руна Заложника. Прекрасно придумано, мой дорогой орк.

— Ты не сможешь её снять, — сказал Рым, но его голос почему-то дрогнул.

Эллейн настолько хищно улыбнулась, что я чуть не отпрыгнула в сторону, но в последний момент постаралась взять себя в руки.

— Ты уверен в этом, мой дорогой орк?

Она подошла к Рыму вплотную. Он был выше на добрую голову, но почему-то всё равно рядом с ней казался каким-то маленьким и даже жалким.

Господи! Кто эта женщина?! И что она может с нами сделать?!

Эллейн подняла руку и дотронулась белыми, словно мёртвыми пальцами до подбородка Рыма.

— Запомни, орк: нет ничего невозможного. Это только вопрос фантазии и изобретательности, а ещё — веры в себя.

Рым не отрывал от Эллейн тяжёлого, немигающего взгляда. Мне казалось, что она приморозила его к полу — даже губы его еле шевелились, с трудом проговаривая слова:

— На Линн не действует магия.