Я тебя придумала

А потом эльфийка начала меняться. Сначала Эмиландил засветилась каким-то розовым светом, а затем я вдруг поняла, что смотрю больше не в зелёные, как трава, глаза. Теперь они стали серыми. Серыми и мягкими, как бархат. Потом уменьшился нос, покрывшись задорными веснушками, завились и изменили цвет волосы. Мне было всё труднее сдерживать рвущийся изнутри изумлённый крик, но я усилием воли подавляла эмоции, потому что чувствовала, как дрожат руки Браша у меня на плечах, и осознавала, что если закричу, то все труды друзей пойдут насмарку — я попросту сломаю эту хрупкую цепочку заклинания-ДНК, и Милли вновь станет собой.

В конце концов Эмиландил резко уменьшилась в росте, и я уже обрадовалась, что всё закончилось, потому что Браш наконец убрал ладони с моих плеч, но вдруг Милли отпустила одну мою руку, выхватила из-за пояса кинжал, полоснула им по запястью сначала меня, а потом себя, и прижала свою порезанную руку к моей, соединив наши раны так, чтобы моя была сверху.

Несколько резких, отрывистых слов древнего заклятья — и розовое свечение вокруг Милли усилилось, а затем также внезапно угасло совсем.

— Всё, — выдохнула эльфийка, обессилено опускаясь на траву. — Мы сделали, что могли, Рым. Браш отзеркалил на меня внешность Линн, а я отпечатала её ауру и связала нас кровью. Теперь мы — как сёстры-близнецы для любого мага, в том числе и для моего отца.

Я вздрогнула, на мгновение прикрыв глаза. Близнецы…

— Хорошо, Милли, — усмехнулся подошедший к нам Рым. За его спиной стояли Тор и Гал, переводя изумлённые взгляды с меня на Эмиландил. Да уж, они с Брашем хорошо поработали — копия получилась знатная. Теперь я могла посмотреть на себя со стороны и убедиться в том, насколько я маленькая, кудрявая, лохматая и в целом несуразная.

— По какой дороге пойдёт мой отряд, Рым? — спросил орка Браш. Не спеша подойдя ко мне, маг перевернул ту руку, которую поранила Милли, и, проведя над порезом кончиками пальцев, заставил его затянуться, оставив только розовую полоску на коже.

— По центральной. На ней много народу, вас будет не так просто застать врасплох. Держитесь подле больших торговых караванов и не болтайте лишнего. Если кто будет спрашивать, отвечайте, что вы с Милли — молодожёны, едете в столицу издалека в гости к родственникам, а Гал — ваш слуга.

— А где поедем мы, Рым? — подал голос Тор. — Ты всё-таки решил?

Я подняла на орка удивлённый взгляд. Решил?.. То есть он отчего-то сомневался? Колебался? Интересно, почему?

Я вздрогнула, увидев, как вспыхнули и рассыпались яркие искорки в глубине зрачков Рыма. Он смотрел прямо на меня несколько секунд, словно ещё раз обдумывая своё решение, анализируя, вспоминая, прикидывая…

А потом, кивнув, ответил:

— Да. Мы пойдём Тропой Оракула. Я решил.

Ничего себе! Вот тебе, бабушка, и Юрьев день…

За пределами повествования

Дорогой брат!

Сегодня я счастлива, наверное, больше, чем когда-либо.

Знаешь… это удивительное чувство — любовь. Мы с Робиаром так сблизились за последние пару месяцев, постоянно разговаривали, вместе читали, гуляли… И я даже не заметила, как полюбила его. Я поняла это только сегодня, когда он, страшно смущаясь, признался в своих чувствах и поцеловал меня.

Знаешь ли ты, Интамар, в каком отчаянии я пребывала, когда ты сообщил мне о необходимости брака с Робиаром?.. Знаешь ли ты, как поначалу я, приехав в Эйм почти в одиночестве, если не считать моей верной служанки Марин, каждую ночь рыдала в подушку от бессилия, тоски и страха?.. Но, милый, обожаемый мой брат, как же я счастлива теперь, что всё сложилось именно так!

Я умру намного раньше Робиара, но он сказал, что всё равно готов назвать меня своей единственной. Я знаю, что это значит для эльфов.

Очень надеюсь, что ты сможешь приехать на нашу свадьбу. Я жду тебя с нетерпением!

С любовью, твоя сестра Лемена

Архив личных писем Интамара, императорская библиотека

Быстрее, быстрее, быстрее… Кажется, Эдигор ещё не бегал так ни разу в жизни. Он бы, наверное, взлетел, если бы не балласт по имени Мика, который ему приходилось тянуть за собой за руку.

Изумлённые слуги и придворные провожали ошеломлёнными взглядами мчащегося невесть куда наследного принца с растрёпанной служанкой в придачу и растерянно качали головами. Где же это видано, чтобы принцы так носились! Да ещё и вместе с безродной девчонкой! Безобразие! Но, конечно, высказать это его высочеству они не смели — да и, честно говоря, просто не успели бы, потому что за то время, что Эдигор бежал мимо, придворные не успевали даже рот открыть.

Наследный принц достиг покоев Аравейна и ворвался туда без всякого стука, потащив за собой и Мику. И, открыв дверь — точнее, бесцеремонно распахнув её — застыл в изумлении.

Определённо, Эдигор уже где-то это всё видел. И даже точно мог сказать, где именно.

— Эд! — издал радостный вопль абсолютно здоровый Люк, подскакивая на постели. Аравейн, повернув голову, перевёл задумчиво-изумлённый взгляд с него на принца.

А Эдигор поступил, как обычный десятилетний мальчишка, которого даже не очень удивил тот факт, что его рисунок неожиданно сбылся во всех подробностях — он просто широко улыбнулся и бросился к другу, чтобы крепко стиснуть его в объятьях и прошептать:

— Люк… Я тебя уже похоронить успел!

— З-з-задушишь, высочество! — рассмеялся Люк, сверкнув радостными глазами из-под подмышки Эдигора. — Да и рановато ты меня похоронил-то!

Принц выпустил пажа из объятий, а потом схватил за грудки и, чуть ли не подняв над постелью, прошипел:

— Больше никогда!! Не смей ничего пить!! Без меня!! Ты понял?!

Люк только и успел, что испуганно вытаращиться, как вмешался Аравейн, положив ладонь на плечо Эдигора.

— Будет вам, ваше высочество. Кто же знал, что в той посудине яд. Все живы — и хорошо.

— А… с ним точно всё в порядке? — спросил принц, выпустив наконец Люка. Аравейн задумчиво кивнул.

— Да, абсолютно, ваше высочество. И… я бы очень хотел понять… почему.

Если бы Эдигор в тот момент смотрел на мага, то он бы, вероятно, заметил, как вспыхнули сапфировые глаза Аравейна, но принц не отвлекался ни на кого, кроме Люка. Он сидел с ним целый час, пока магу не пришлось напомнить, что господину пажу нужен отдых и здоровый сон. Только тогда Эдигор оставил друга, приказав Мике не спускать с него глаз, и вместе с Аравейном удалился из комнаты.

Только на пороге собственных покоев наследный принц вдруг подумал — а чего ради, собственно, наставник с ним тащится? Разве ему нечем заняться?

Эдигор уже открыл рот, чтобы узнать это у Аравейна, как неожиданно его буквально сдуло внутрь спальни и плюхнуло в кресло, а с порога послышался голос мага:

— Стража, никого не впускать.

У вошедшего Аравейна глаза горели, как две свечки, только огонь был голубого цвета. Но Эдигор не испугался даже тогда, когда маг подошёл к нему и, положив руки ему на плечи, тихо сказал:

— Ваше высочество, прошу, вспомните всё, что вы делали с того момента, как покинули мою комнату и пошли к себе. Абсолютно всё, в подробностях. Это очень важно.

Эдигор нахмурился. Он ясно видел — наставник чем-то встревожен. Только вот никак не мог понять, чем именно можно настолько растревожить обычно невозмутимого Аравейна.

И принц принялся рассказывать. Впрочем, там и не о чем особенно было рассказывать — пришёл, порисовал, убежал в пыточную, чтобы спасти от несправедливого наказания Мику, пошёл в тронный зал…

— Ваше высочество! Рисунки, пожалуйста, покажите мне рисунки! — пальцы Аравейна на плечах Эдигора сжались, выдавая крайнее волнение.

Причин отказывать у наследного принца не было, поэтому он покорно встал с кресла, подошёл к столу и, взяв в руки рисунки, протянул их Аравейну.

Эдигор никогда не думал, что и так бледный донельзя наставник может побледнеть ещё сильнее. Он переводил сверкающий взгляд с одного рисунка на другой, сжав губы и, кажется, даже дышать перестал.