Страница 5 из 10
Коварство этого метода в том, что с точки зрения стандартного нравственного сознания тут просто нечего возразить. Если нам говорят: «Спешите делать добрые дела», так неужели кто-то против? Так ведь и я не против. Но когда церковный люд оголтело бросается в благотворительность, полагая, что в этом «весь закон и все пророки», это уже разрушение христианского сознания, потому что главное подменяется второстепенным. Когда современный православный автор пишет, что Господь не спросит с нас, сколько мы молились, а спросит, сколько голодных накормили и сколько раздетых одели, то он уже не православный. Это «бытовой католицизм», теория «спасения делами», которая пробивает себе дорогу в нашей Церкви просто потому, что она проще, «гуманитарнее», и уж давайте прямо скажем: она лучше отвечает требованиям века сего, то есть позволяет выглядеть более респектабельно в глазах безбожного мира.
В Новом Завете «богословие добрых дел» имеет, казалось бы, прочную опору. В первую очередь это послание святого апостола Иакова. Там четко сказано: «Что пользы, братья мои, если кто-то говорит, что имеет веру, а дел не имеет?… Вера, если не имеет дел, мертва сама по себе… Ты веришь, что Бог един: хорошо делаешь, и бесы веруют и трепещут…» (Иак 2, 14-19) И дальше: «Человек оправдывается делами, а не верою только» (Иак 2, 24).
Казалось бы, на эти совершенно однозначные слова возразить весьма затруднительно, а христиан не может полемизировать с Новым Заветом. Но здесь возникает вопрос: что в данном конкретном случае понимает св. ап. Иаков под «верой»? Слово может иметь больше одного значения, и в Новом Завете мы с этим сталкиваемся. Нас, например, могут шокировать слова: «Кто погубит душу свою, тот спасет её». Казалось бы, где-где, но только не в Священном Писании мы предполагаем найти призыв «погубить душу». А дело в том, что здесь слово «душа» употреблено в значении «жизнь», тогда как в других текстах Нового Завета мы находим слово «душа» в привычном для нас понимании. Так какой же веры, по мнению апостола, недостаточно для спасения души?
Недавно один молодой человек сказал мне: «Какая разница, есть Бог, или нет Бога? Ведь ни чего же от этого не меняется. Ну появляются свечечки, иконочки, но разве это так уж важно?» Я подумал и понял, что … он прав. Если вчера человек считал, что Бога нет, а сегодня он уже считает, что Бог есть, то что от этого изменилось в нем самом и его жизни? Да ровным счетом ни чего. Я, к примеру, могу быть согласен с философией Гегеля, а могу быть с ней не согласен. Как это влияет на мои дела? Да ни как. Теоретическое знание не производит в душе человека ни какой работы. Если человек всего лишь признает существование Бога, он просто констатирует факт, и от этого нет ни какой пользы. Но ведь такой человек теперь уже может сказать: «Я верю в Бога». Вот такую-то веру святой апостол и назвал мертвой. Он ведь не случайно уточняет: «И бесы веруют». Бесы признают существование Бога, даже более того: они не имеют ни малейшей возможности усомниться в том, что Бог существует, но это им ни как и ни в чем не помогает.
Когда же Христос говорит: «Вера твоя спасла тебя», Он ведь имеет ввиду совсем другую веру, которая есть нечто большее, чем просто признание факта. И когда Он говорит: «По вере вашей да будет вам», Он явно не имеет ввиду, что всё в нашей жизни зависит от того, с чем мы согласны, а с чем нет. Та вера, которая спасает, это совсем не та вера, которая «без дел мертва». А слово «верующий» происходит от слова «вера» именно в том значении, в каком его употребил Господь.
Так что же такое вера в этом не – бесном значении? Речь тут вовсе не о способности принимать бездоказательно, «на веру» некие утверждения. Спасающая вера – это особое состояние сознания. Это не «слепая вера», она как раз зрячая. Когда человек обретает веру, с его глаз будто спадает пелена, и он явственно видит то, чего ещё вчера не мог различить. Нельзя сказать, что обретший веру человек теперь не нуждается в доказательствах, напротив, он только теперь и оказывается способен воспринимать доказательства бытия Божия, которые ещё вчера отскакивали от его сознания, как от стенки горох. Разум человека вдруг становится открытым для Истины. Он теперь понимает не только то, что Бог есть. Он понимает, что Бог есть в его жизни, что Он его ведет, заботится о нем, помогает, выручает, ограждает от зла, а если и попускает зло, то для его же блага. Доказательства того, что Бог участвует в каждой человеческой жизни, щедро разбросаны по жизни каждого человека, но только верующий видит эти доказательства, а неверующий их слепо отрицает. Вера это не отказ от разума, это раскрытие разума.
Собственно, вера – это связь человека с Богом. И открыть этот «канал связи» может только Бог. Вера – это дар Божий. А дар Божий не может быть «мертвым без дел», и бесы этого дара лишены. Вера – это способность воспринимать иной, нематериальный план бытия. Существование духовного мира для верующего так же очевидно, как существование земли. Верующий не просто верит в существование иного мира, он знает о его существовании, он связан с иным миром, он отчасти в нем живет. Такая вера полностью изменяет мировосприятие человека, он теперь всё видит другими глазами. Такая вера может быть большей или меньшей («Маловере, почто усомнился?») А простое признание факта существования Бога либо есть, либо нет, оно не может быть больше или меньше. Если я знаю, что дважды два четыре, я не могу быть уверен в этом в разной степени. Моя уверенность в этом стопроцентна. А вот вера в Бога ни когда стопроцентной не бывает. Есть сильная вера, а есть слабая. Человек в той или иной степени связан и иным планом бытия, то есть в той или иной степени близок ко Спасителю.
Человек, имеющий дар веры, конечно, будет совершать добрые дела, но если он уйдет в пустыню, где ни один скорпион в его помощи не нуждается, так неужели кто-то скажет: «Мертва твоя вера, нет за тобой добрых дел и гореть тебе в аду». Этак мы половину преподобных в ад отправим.
Так что же имел ввиду св. ап. Иаков, когда говорил, что «вера без дел мертва» и «человек оправдывается делами»? Дело в том, что апостолы не писали богословских трактатов, они писали письма. Они не рассматривали проблему со всех сторон во всех деталях, а реагировали на конкретные духовные нужды своей паствы. Видимо, среди христиан начали распространяться суждения, близкие к современным протестанским: «Я верую, что Христос – Сын Божий, значит, я уже спасен». Как объяснить такому человеку, что простая констатация факта сама по себе не может быть спасительной? Можно сказать ему, что вера у тебя не та, которая спасает, а он ответит: «Да нет, вера у меня та самая, да и откуда тебе знать, какая у меня вера, ты же не видишь мою душу насквозь». В самом деле, где объективные критерии определения того, какая у человека вера? И тогда остается только спросить такого человека: «А где твои добрые дела? Если бы вера у тебя была «та самая», мы бы видели твои добрые дела, но мы их не видим».
То есть апостол, похоже, искал объективный критерий, по которому можно судить о состоянии души человека. Смысл его высказывания, видимо, следующий. Бог судит о нас не по количеству добрых дел, а по состоянию нашей души, которую видит насквозь. Но даже самый опытный духовный наставник не может видеть насквозь души своих подопечных, и тогда ему остается следовать завету Господа: «По плодам их познаете их». Если есть в человеке истинная вера Христова, то будут и дела Христовы. Поэтому св. ап. Иаков ниже пишет: «Не может, братья мои, смоковница приносить маслины или виноградная лоза смоквы» (Иак 3, 12). То есть он говорит о добрых делах именно как о плодах, по которым можно судить об истинности веры человека.
Апостол предостерегает от легкомысленного понимания веры, как простой констатации факта. А вот протестанты впадают именно в это легкомыслие, гарантируя любому, кто признает Иисуса Христа Сыном Божиим, спасение души. Дело не в том, что к вере надо приложить дела, иначе ни чего не получится, дело в том, что неизвестно какая у человека вера. Как можно гарантировать человеку спасение, не будучи уверенным, что вера его живая, а такая уверенность может быть только у Бога, а уж ни как не у пастора.