Метрополь

Артур поморщился, но рот его был занят курицей, поэтому Лиля торопливо продолжила:

– Москва абсолютно мистический город! В расположении улиц, домов нет ничего случайного, все подчинено тщательно выверенным астрологическим и магическим законам и схемам. А метро вообще страшная вещь! В нем время движется по-разному, события происходят нереальные! А если на схему метро наложить зодиакальную карту…

Артур поперхнулся и закашлялся, жестами показывая Лиле, что нужно открыть холодильник и дать ему еще пива. Она быстро выполнила его просьбу и продолжила:

– …и разделить на сектора, то можно увидеть, к каким зодиакальным домам относятся те или иные станции…

– Издеваешься, что ли? – откашлялся Артур.

– Просто выслушай меня и делай выводы, какие хочешь!

– Чего шумим? – раздался сонный голос Олега, через секунду он возник на пороге, жмурясь спросонок.

– Да ничего, – огрызнулся Артур. – Ты бы устроил свою… прекрасную половину куда-нибудь на работу, что ли, а то она от скуки черт-те чем занимается. И зачем ты ей вообще все рассказываешь?

Олег молчал, сонно хлопая ресницами.

– Лиля, выйди, пожалуйста, – наконец, сказал он, и девушка мгновенно исчезла.

– Чего ты взъелся на нее? – Олег присел за стол, приглаживая русые, хорошо поредевшие на макушке волосы. – Что вы делите, никак не поделите?

Артур закурил и глотнул пива.

– Достала она меня, твоя восточная газель.

– Не пойму, ты расист или женоненавистник? – Олег включил чайник.

– Я ненавистник только в отношении одной конкретно взятой бабенки.

– Твоя Ира, конечно, не в пример, лучше.

– У меня помимо Иры еще штук пятнадцать всяких разных.

– А мне одной вполне достаточно. – Олег заварил чай и накрыл чашку блюдечком. – Скажи, чем конкретно тебя так раздражает Лиля?

– Да всем, – Артур взял пульт и принялся бесцельно переключать каналы. – Она хитрая и скользкая, как просроченная сосиска, и вообще она мне лесбиянку напоминает. Активную.

Олег рассмеялся коротко и беззлобно.

– Что касается бизнеса, тут тебе конечно равных нет, – Артур остановился на музыкальном канале. – Но как до женщин дело доходит, тут проблема. Твоя бывшая жена тому пример.

– Все ошибаются, – Олег бросил в чашку кусочек сахара и присел за стол. – Лиля совсем другое дело, она устраивает меня во всех отношениях. И давай договоримся, больше мы эту тему не обсуждаем. Мы никогда с тобой не ссорились, и начинать я не хочу. Договорились?

– Нет.

– Как знаешь. Ты у нас останешься или домой поедешь?

Артур остался бы, уж больно не хотело тащиться через всю Москву. От пива он отяжелел, снова потянуло в сон, но злость и, почему-то обида, не давали расслабиться, сказать: да ладно, старик, извини, я наплел ерунды, просто настроение собачье, вот и гавкаю не по делу. Без обид, ладно? А потом залезть под душ и рухнуть спать, а утром вместе поехать на работу.

– Домой поеду.

Артуру стало противно от самого себя, от невозмутимого, необратимо лысеющего Олега и от его прилизанной, правильной, удобной пятикомнатной квартиры в стиле «минимализм», с этой тихой узкоглазой гадиной, притаившейся где-то в недрах.

– Как хочешь, – пожал плечами Олег. – У тебя холодильник небось опять пустой?

– Куплю что-нибудь по дороге, – Артур поднялся с дивана. – Куда ты мои вещи сунул?

– В зале, в большом шкафу.

Пока Артур переодевался, Олег сложил в большой желто-красный целлофановый пакет блок сигарет, замороженную пиццу, пачку пельменей, сыр, колбасу, пару мясных нарезок.

– Я пошел! – прозвучал голос Артура из прихожей.

– Счастливо, – Олег сунул ему в руки пакет, а в нагрудный карман рубашки пару купюр. – Бери-бери, пригодится.

– Спасибо, мамуля, – хмыкнул Артур, открывая дверь.

– На работу не опаздывай, – привычно сказал ему вслед Олег.

– Яволь, майн фюрер, – донеслось уже из лифта.

Выйдя на улицу, Артур с добрую минуту боролся с желанием швырнуть яркий пакет с продуктами куда подальше, потом включил мобильник и выбрал из записной книжки безотказный номер.

– Карина? Привет, это Артур. Слушай, я часа через два буду дома, подъедешь? Устроим день независимости.

Получив согласие, молодой человек направился к метро, завернув по пути в супермаркет, купить водки себе и вина Карине. Он никак не мог запомнить, какое она предпочитает, поэтому взял бутылку белого, бутылку красного, всё равно всё закончится водкой.

Ехать ему действительно было далеко, от Новогиреево до Студенческой поэтому Артур купил журнал «Mens Healf». Свои деньги он никогда бы не потратил ни на один «правильный журнал для мужчин», а вот деньги Олега хотелось потратить как можно быстрее, причем на всякую ерунду. И смотреть потом на эти бесполезные глупые предметы, пустые бутылки, и знать – в это вложены деньги Олега, его честные, трудовые рубли, на которые он сам мог бы купить что-то важное, полезное, приятное.

К счастью, вагон был почти пустым, в это время все часпиковые людишки-муравьишки уже сидели по домам и ели свой ужин, уставившись в телевизор. Усевшись, Артур пристроил на сидении рядом пакет и раскрыл журнал.

Через пару станций народу все-таки прибавилось, но это были совершенно иные пассажиры, ничуть не похожие на часпиковцев. Эти никуда не спешили, они либо уже опоздали, либо их время принадлежало только им. Вечерние пассажиры не прятали глаза в детективы, не отводили поспешно взгляд, если сидящий напротив вдруг замечал их интерес к себе, эти спокойно смотрели друг на друга, и ощущалось нечто вроде заговорщического единства Последних Вечерних Пассажиров.

Перевернув страницу, Артур поймал себя на мысли, что вообще не понимает, о чем написано в «правильном журнале для мужчин». Вернувшись назад, он внимательно прочел название статьи: «Если она зарабатывает больше тебя». Закрыв журнал, Артур сунул его в пакет. В вагон вошел высокий бородатый бомж с армейским рюкзаком на плече и что-то сказал, обращаясь к пассажирам. Артур особо не прислушивался, наизусть зная это нытье про «кто сколько может», но в этом случае что-то шло не так. К немалому удивлению, Артур услышал, что высоченный бомж просто просит у народа прощения за свой внешний вид и запах.

– …вы же понимаете, будь у меня возможность принять душ и переодеться, я бы не ходил в таком виде.

Из рюкзака бомж извлек газету, постелил на сидение и присел на нее. Как раз напротив Артура. И тот машинально принялся рассматривать бомжа. Сквозь длинные спутанные космы волос и бороды проглядывало четкое, правильное лицо с ярко-синими глазами. Остальная публика тоже его разглядывала, интерес был дружелюбным, пассажиры готовы были идти на контакт, и человек это понял. Он почему-то заговорил об американском образе жизни, о том, как это неверно, о том, что жить, как они нельзя ни в коем случае, что это путь деградации и саморазрушения, что осталось им уже пол шага до абсолютной бездуховности, а ведь душа, живая, развитая, дышащая душа и есть та самая грань, отличающая человека от скотины.

Речь его была такой спокойной, чуть ироничной и настолько грамотной, что заслушался весь вагон. Не прерывая монолога, бомж извлек из рюкзака кусок картона, лист бумаги, карандаш и, бросая быстрые взгляды на Артура, принялся рисовать его портрет. Вечерние Пассажиры начали подтягиваться поближе, желая посмотреть работу.

Рука бомжа двигалась с профессиональной легкостью, на листке быстро появлялось резковатое лицо Артура с густыми жесткими, слегка вьющимися черными волосами, ровный нос, высокий лоб, четок очерченные губы и глаза с длинными ресницами, которые в детстве он пытался обрезать, потому что они казались ему девчоночьими… Не без досады Артур услышал, что следующая станция Марксистская. Надо выходить. Взяв свой пакет, молодой человек встал, вытащил из нагрудного кармана стольник и протянул бомжу.

– Да вы что… не надо, – тот поднял на Артура слегка растерянный взгляд, – не надо, что вы!

– Бери, бери, тебе надо.

Видя, что бомж не собирается брать деньги, Артур положил купюру чуть пониже своего нарисованного лица и вышел из вагона.