Шванцкант

Что тут ещё сказать… Могу только добавить, что, когда я хуй сосал, селёдкой пахло.

Обратный поезд уже уехал, как и продавцы рынка, на котором почти никого не осталось.

– Действительно, всё так, как ты и сказал, – удивилась мама.

– Действительно, – удивился я в ответ, – я всегда прав, но все это признают только тогда, когда уже не надо.

– Лучше не ворчи, а съешь конфетку.

– Не, фу, – поморщился я.

Не хочу выёбываться, но я очень часто оказываюсь прав во многих ситуациях, сам не знаю, почему так происходит. Но прикол в том, что заинтересованные лица конкретного эпизода признают это слишком поздно. Они не хотят меня слушать. Может, потому что их злит, что я априори прав, может, потому что они всегда всё хотят сделать по-своему, а может, потому что все вокруг считают меня неопытным мудаком, который ни хуя не знает, ни хуя не умеет и ни хуя ни в чём не дуплит.

И я каждый раз, когда оказываюсь прав, начинаю пиздеть с понтом типа: «Ну чё, соснули, петухи? Надо было делать, как я говорил, лохи́, блядь!»

В такие моменты я смакую и чувствую себя футбольным вратарём, который только что совершил неебический сэйв. Все игроки его команды подходят к нему, хлопают по плечу, дают краба и говорят, наверное, что-то типа: «Ты охуительный воротчик, Валера! Круто ты парировал этот хитровыебанный пушечный удар». А Валера делает грозное ебло и орёт на свою оборону типа: «Вы чё, охуели, что ли, пидоры? Какого хуя вы дали пробить этому уёбку? Мне, блядь, снова пришлось делать свою работу, суки!»

На перроне мирно спала собака. Возле неё стояла ворона и громко каркала, мотая клювом по сторонам. У меня есть подозрение, что домашние животные очень одиноки. Да, они, возможно, чувствуют любовь своих хозяев, но если мы говорим о том, что у животных тоже может быть своя собачья, кошачья или ещё какая-то любовь, семья и так далее, то они этого лишены напрочь, живя под замком. Собака подняла голову, будто услышав мои мысли, и посмотрела в мою сторону. От этого мне стало не по себе.

Мы поехали дальше. Моё состояние подходило к критической отметке, я не мог думать ни о чём другом, только об унитазе и головной боли. Ну… может быть, ещё о конском члене, но это так, шалость. С трудом встав, я выпил ещё одну таблетку.

– Ты чего такой грустный? – спросила меня мама.

Я открыл рот и чуть было не ответил «Хуй сосал невкусный», но потом вовремя опомнился, закрыл рот и промолчал.

– Что с тобой случилось? Ты стал каким-то нервным, не улыбаешься совсем, – забеспокоилась о моём здоровье маман.

– Я скажу тебе, что со мной случилось, мама. Я стал взрослым, и мне это не нравится.

– Да ну тебя, – мама снова уткнулась в свою книгу.

И как с ней разговаривать на серьёзные темы, если для моей мамы серьёзность тем ограничивается только разговорами об уплате за квартиру и советами, как вылечить какую-нибудь болячку?

Да я даже не могу с ней поговорить о своих личностных расстройствах. У неё всё лечится хуй пойми чем. Болит голова? Надо сделать точечный массаж пальцами ног. Болит горло? Сейчас я сделаю полоскание из сушёного собачьего говна. Рак кожи? У меня тут есть одно средство от запора, только его надо не пить, а растирать. Что, слышишь голоса и они говорят тебе всех убить? Так, у меня есть таблетка от давления, сейчас найду…

Я хмыкнул и отвернулся к стенке, продолжив бессмысленный бесконечный разговор с самим собой:

– Проблема кривого воспитания не в том, что оно плохое, а в том, что в само воспитание в принципе вложен пункт – объяснить ребёнку, что он должен гордиться своим воспитанием. И когда вырастает ханжа, с этим уже практически ничего не поделать. Что ему ни говори, сколько ни показывай лучшие пути развития, он всё равно не послушает, потому что в голове мысль – родители так не делают.

– Так точно, вас понял, Вениамин Аркадьич, будем заставлять родителей ебаться в жопу, чтобы их дети-ханжи уже во время воспитания понимали, каким путём в жизни в том числе можно добиваться успеха, и не воротили нос, когда им предлагали продвижение по службе через постель.

– Ага, смейся сколько влезет, я не реагирую на твои провокации.

– Я предлагаю сменить тему, надоело уже слушать про снобов, мещанок и ханжей.

– Меняй.

– Давай про депрессию.

– Легко!

– Как ты относишься к депрессии и к людям, которые специально себя в неё загоняют? Ну и вообще, как сам с ней борешься и как борешься со своими страхами, если они возникают в такие моменты?

– Кто-то сказал: «Не бойся, если ты один, бойся, если ты ноль». Другой умный хрен сказал: «Страх сменяется шоком, шок – усталостью, усталость – злостью» или что-то в этом роде. А я скажу так: «В мире столько сраных умников, все их суперцитаты не запомнишь!» Пока я сейчас выёбывался, стараясь быть похожим на бывалого персонажа из фильма про нелёгкую жизнь, забыл, что хотел сказать, а потом мне пришла в голову мысль, что каждый одинокий и несчастный человек всегда кому-то жалуется. Лично мне смешно слушать разные истории о нелёгкой судьбе. А уж если мне смешно, какому-нибудь инвалиду без руки или ноги должно быть тем более. Так что я никак не отношусь к депрессии и ебу её в череп.

Вот, например, сидит внешне нормальный человек и ноет, что ему очень плохо, ушла девушка, потому что он бухает, денег нет, потому что он бухает, и он продолжает бухать или даже колется, занимается саморазрушением, потому что не хватает смелости сразу себя ёбнуть. И ведь его проблемы решаемы, у него есть всё: поддержка родителей, друзей, перспективы, потенциал. А он просто дурак по жизни, его посадят.

И сидит человек, который родился слепым или без ноги, от которого отказались родители, потому что зассали воспитывать хуй пойми что. Этому человеку гораздо хуже. Интересно, что он думает?

– А что он думает?

– Я не знаю, я и говорю: интересно. У меня есть подружка, она инвалид с рождения – не ходит, даже сама колёса на коляске крутить не может, потому что у неё очень худые руки. Она училась на психолога, но вроде не доучилась. Ещё она очень хорошо пела. Да и сейчас наверняка поёт не хуже, не суть. У неё ещё было партийное прозвище Девочка Велосипед. Не важно. Я ещё хотел ей сунуть в руки член, чтобы она мне подрочила…

Эх, колесо-два-уха… С кем ты сейчас?

В общем, я помню, как она рассказывала, что ей много полноценных людей жаловались на свою жизнь. Она таким образом пыталась практиковать психологию. Я ей как-то сказал: «Из тебя вполне мог бы получиться хороший психолог. Приходит к тебе какой-нибудь апездал и начинает ныть, что он всё проебал, потому что вместо мозга – жопа, а ты, кивая на свою коляску, отвечаешь ему: „Слышь, ты, ебанько, посмотри на меня, блядь! Смотри, ебать тебя в рот! Я не хожу с рождения, я вообще должна была умереть в три года, я даже сама посрать не могу, приходится просить о помощи, и я не ною, я не жалуюсь. А у тебя всё на месте, но ты просто жалкий кусок говна, который даже не может осознать, что у него всё заебись. Возьми себя в руки, ебантяй, бросай пить, и не будет проблем, ебло!“»

Я до хуя чего боюсь, потому что сыкло по натуре, но стараюсь об этом не думать – всё же взаимосвязано. Ведь в депру можно уйти от мысли, что я сыкло, потом на этой почве нассать в штаны, ещё больше загрузиться и зассать уже другой хуйни, от чего окончательно придёт пизда. Я устал от депрессии и съел её. Так и борюсь – ем её, блядь. Ха-ха-ха.

– В детстве ты был общительным ребёнком?

– Не знаю. Наверное, нет. Я и сейчас очень стеснительный, хотя никто не верит. Мне кажется, я такой же апездал, про которых рассказывал только что, которые всё время ноют, а на деле проблем нет. Только мне некому жаловаться, потому что друзей нет. И не особо хочется ныть из-за хуйни.