Шванцкант

– Итог: ты на подсознательном уровне поймёшь, что ты на все свои комплексы навалил кучу, и не раз, либо имел их регулярно в разных позах. И если в дальнейшем они где-то себя попытаются проявить, ты просто не дашь им этого сделать, потому что не будешь их бояться. Наоборот – посмеёшься над ними, ты же их много раз унижал.

– Слушай, а ты бы не хотел, чтобы над входом к тебе висела табличка «Обсерватория»? – соскочил я с темы. – Или, если унитазов несколько, въебать большими буквами прямо на дверь СОРТИРОВКА, чтобы сразу было понятно, что тут тусуются толчки.

– Почему нет? Но ты бы не отклонялся от темы нашей беседы. Так что скажешь?

– Ты это сам придумал? – спросил я. – Про комплексы.

– Не придумал, а додумался, – поправил унитаз.

– Значит, ты допускаешь, что подобное упражнение-испражнение может вполне применяться в психологии или хуй-знает-где-там для избавления от комплексов?

– А чем тебе не нравится метод? Кстати, ты ловко придумал ему название – «Упражнение-испражнение».

– Дарю, – ответил я безразлично.

– Спасибо. К тому же я и не претендую на авторские права.

– Не знаком с психологией, но и не стал бы смело утверждать, что ты не первый, кто до этого додумался.

– А вот я не могу быть в этом уверен. Это как утверждать, что контаминации «крокодилдо», «страпони», «бенефистинг» и «колбасало» твоих рук дело и ты первый это изобрёл. В мире каждый день до одного и того же могут додуматься много миллионов человек.

– Не зря я считал и считаю тебя одним из величайших изобретений человечества. Потому что всегда был уверен, что у тебя только одна сверхспособность – превращать всё в говно.

– Не понял, – казалось, унитаз напрягся и как будто был готов обидеться.

– А ты что, не знал, что всё, что плавает в унитазе, ассоциируется с говном?

– А, ты про это, – унитаз махнул педалькой и нечаянно спустил воду.

– Ну да. Это же удивительно, не находишь? В тебя могут бросить еду, мятую бумагу, обычную грязь или мусор, но, когда это не смыто, прилипло или просто плавает, все будут говорить: «Фу-у-у, что это за говно?»

– Ха-ха, давай-давай! Вот видишь, ты уже почти пользуешься моим методом – засираешь меня, поднимая свою самооценку.

– О, как интересно и любопытно, – одобрительно закивал я, почёсывая подбородок и поправляя воображаемые очки, хоть он этого и не увидел. – А метод-то действительно работает, я уже чувствую себя лучше, но ещё мне интересно и любопытно другое: ты додумался до своего метода, потому что какой-то потерявший в себя веру психолог подтёрся своим дипломом и спустил его в тебя с нелепой мазнёй на букве «П»? Или же в твоего предка срал и ссал, а может, блевал и кончал не кто-нибудь, а сам Зигмунд? Минимум – Сригмунд, не иначе.

– Да ну, что ты, я же унитаз, мне неизвестно моё генеалогическое древо, – отшутился мой собеседник.

– И вот я снова не пойму, – пожал я плечами, хоть он этого опять не увидел, – либо кто-то от безысходности подтёрся несколькими страничками из сборника анекдотов и спустил их в тебя с нелепой мазнёй на словах «Вовочка», «Штирлиц», «Петька» и «еврей», либо, что тоже очень может быть, твои предки-унитазы стояли в павильонах, где проходили съёмки всех смехопидорач, и в них, в твоих предков в смысле, сбрасывали неудачные юморески все шуткари. Этакая сатира из сортира. Иначе как ещё объяснить твой талант хохмача?

– А я, кстати, о твоих предках и слова не сказал, – тонко подметил унитаз.

– Да… Блин… Извини, – мне стало стыдно за то, что я в буквальном смысле засрал его предков. – Ну и, если вернуться к твоему методу, как он, действенный? – переключился я обратно на супертренинг.

– Ты мне скажи! – оживился унитаз. – Попробуй и скажи!

– А ты сам не пробовал, что ли?

– Если ты спросил без задней мысли, очевидно, что у тебя феноменальное воображение. То есть ты меня представил либо занимающимся с кем-то сексом, либо…

– Срущим в самого себя, – договорил я. – Всё верно про моё воображение.

– Нет, не пробовал, – ответил унитаз на мой вопрос. – Потому что у меня нет комплексов, я же унитаз. И меня не парит, что я не могу трансформироваться в… – унитаз вдруг затих.

– В?.. – я ждал, что он сейчас скажет.

– В… – унитаз мешкал. – В кого-нибудь другого.

– Например, в унитазомобиль, на котором можно и ездить, и срать, – предположил я.

– Не-а, – казалось, что унитаз чем-то отрицательно помотал.

– Как бы там ни было, всё равно спасибо за совет, – успокоился я.

– Носи на здоровье, – было ощущение, что унитаз мне чем-то подмигнул. Да ясно же чем – стульчаком.

Мимо меня кто-то прошёл, громко хлопнув дверью.

– Ладно, мужик, мне пора работать, рад был пообщаться, не кисни, удачи, – сказал унитаз и замолчал.

Я открыл глаза и попытался понять, что произошло, – кажется, в соревнованиях по закрыванию двери появился претендент на титул. Очередной мимо идущий ублюдок так же, как и все, не счёл нужным быть аккуратнее и показал всем слабакам вроде меня, как надо закрывать двери, гондон! Справился с первого раза, хуйнув дверью так, что мои яйца закатились в очко и вывалились изо рта, посшибав на своём пути все органы, – невероятный кишечно-желудочный страйк.

Хорошо, что в эту глубинку ещё не докатился научно-технический прогресс и мы едем в поезде, где толчки находятся в разных концах вагона, а не два в конце. Иначе мне было бы совсем пиздецово.

Голова по-прежнему болела, я с трудом приподнялся и посмотрел в окно – станция.

– Проснулся? – услышал я голос своей мамы.

– Мама, ты меня хоть не доставай, – отмахнулся я.

– А я-то что? – не поняла мама.

– Если ты видишь, что я открыл глаза и сел, – уж наверное, я проснулся! Ты что, можешь открыть глаза, сесть на кровати и дальше спать?

– Есть не хочешь? – сменила тему разговора мама.

– Нет, я хочу таблетку и поскорее приехать.

– Так выпей, кто мешает?

Я ничего не ответил и полез в сумку, продолжая про себя материться: «Суки! Ну станция же, блядь, толчок закрыт, нет – всё равно кто-то прошёл мимо». Даже не хочу знать, что бы со мной было, если бы я оказался в вагоне с биотолчками, которые работают постоянно. Но там, может, и двери закрываются проще. Только нашему простому народу не один ли хуй. Всё потеряют и сломают, как в анекдоте.

Я легко согласился переплачивать за купе только из-за того, что мне больно смотреть на свой народ. (А вообще, не только.) Ни для кого не секрет: хочешь узнать, какие идиоты живут в твоей стране, прокатись в общем вагоне или плацкартном – охуеешь.

Я в детстве накатался в общаках и, как только начал зарабатывать, тут же решил, что моим бедам пришёл конец, – хуй!

Я стараюсь не делить общество на слои, если общество само себя не начинает делить на слои. В купе всё же тихо, спокойно, никто не заёбывает. Хотя после того, как сделали различные скидосы, туда тоже прорвалось быдло. И началось: пьяные мудилы промахиваются и заходят не в свои купе, становится всё больше хаоса и балагана.

Я всегда верил, что раньше проезд в купе могла себе позволить только интеллигенция, да и вообще – купе для них и придумали. Но со временем быдла стало больше, оно стало зарабатывать больше, и потомки интеллигентов, оставшись в меньшинстве, решили, что интеллигентами теперь быть не модно, и тоже стали быдлом, чтобы не выделяться из толпы, чтобы их не отпиздили. Они зассали! Ещё они работать не любят, отчего выглядят даже хуже быдла, переняв от тех только гнилые повадки.

В результате вся интимная обстановка в купе забылась, она исчезла. Да и не только в купе. Все культурные традиции пошли по звезде, потому что люди – пизданутые на всю голову мудаки, а мне осталось только материться и ворчать, будто я старый дед и занудное мудацкое хуйло.

Хотя я себя всё равно считаю интеллигентом, кто бы там ни пиздел, что я выгляжу как маргинал. Этим я и отличаюсь – как и вся интеллигенция, я выше всяких там пидорасов и хуесосов, которые пиздят про них… про нас всякую хуйню. Да и высшего образования у меня, кстати, нет. А сегодня именно отсутствие высшего образования делает человека интеллигентом. Это показатель. Потому что сегодня только поганые быдлоиды имеют возможность его получить, но не могут раздуплить – что с ним делать?