Призрак в зеркале

Но мне каким-то образом удалось пройти без них скоростную связку, как по натянутой струне… Вернее, от натяжения лопнувшей и изогнувшейся, но не успевшей скрутиться в тугую убийственную спираль до того, как я выпрыгнул на прямую. И словно свет в конце тоннеля увидел щель, в которую атаковать.

На позднем торможении машину повело. Недостаточно для путешествия в гравий, но если автомобиль сзади не успел убраться… Что ж, нечего так упорствовать. Жёлтое пятно уползло вправо, а затем резко перескочило обратно в левое зеркало и начало уменьшаться. Хотя никакого касания между нами я не почувствовал. Подлый Фриц, пытаясь меня перетормозить и не пустить, вылетел сам без посторонней помощи?

Но нет, это было слишком хорошо, чтоб оказаться правдой. Сквозь дым от собственных шин я разглядел, как не пожелавший явить болельщикам своё поражение Лайквуд сворачивает на пит-стоп.

Круги 76–87 под зелёным флагом

Что за чудеса творятся на Штайвальде? — думал я, проносясь в одиночестве по стартовой прямой. — Трасса милостива к расходу топлива и моторам, но безжалостна к резине? Потому что самый ходовой участок — на спуске и с виражами? Команда тридцать первого, знать, вовремя это просекла, а мы проспали. Да ещё этот сукин сын нарочно спровоцировал меня на безумную погоню, убившую шины. Игра пит-стопов пока складывается не в нашу пользу? Но снова лидерство!..

— Теперь отрывайся от него, — скомандовали с мостика. — Впереди свободно!

А сзади?.. Главное: не смотреть в зеркало! Тридцать первый должен выехать с отставанием где-то на полкруга. И если кого-то угляжу — это точно не он.

Движения доведены до автоматизма. Близких круговых пока не намечается. Надо чем-то занять голову, чтобы в неё не лезла всякая хрень. И не искушала…

Разрешите представиться!

Я затейник и эстет,

Что смог изрядно прославиться

За много долгих сотен лет.

Я стоял возле Христа

В час терзаний и шептал.

А задумчивый Пилат

Молча руки умывал…

Напел я. Естественно про себя, дабы в свою очередь не пугать командный мостик. Стоп!.. Кажется, под эту песню зарезали того темнокожего паренька прямо перед сценой [2]. Не лучший выбор. Но ничего другого почему-то не шло на ум. Наверно ритм подходящий, успокаивающий нервы на скорости под триста…

…Рад знакомству!

Смог меня узнать?

Это просто –

Душу проиграть!..

Как и жизнь… Здесь ты воюешь со смертью один на один, а не килотоннами пушечного мяса. И она видит в тебе достойного противника. Ослепляет солнечной улыбкой, орошает дождиком путь, чтобы ты соскользнул в её объятья. За миг до неё ты можешь чувствовать себя самым счастливым на свете, всевластным, как Бог… Возможно, что-то схожее было у Золтана. Тем сильнее разочарование последней секунды по эту сторону бытия.

И даже если ты лишь раздразнил костлявую, она так просто тебя не забудет. Достанет с неба при перелёте регулярным или частным авиарейсом, подселит опухоль, подстережёт на горнолыжном курорте или перекрёстке во время велосипедной прогулки. Но это потом, а пока…

Зеркало посылает в визор зайчиков. Но с каким-то голубоватым оттенком, точно от фотовспышки. Может, это не оно, а мой друг-фотограф спереди упражняется из своей «засады»? Только, вроде, наоборот, Курт жаловался на слишком яркое солнце. Или использует приём с искусственной подсветкой, дабы болиды и земля на фоне слепящего небосвода не сливались в сплошной чёрный силуэт? Какова ж тогда должна быть мощность лампы и аккумулятора к ней? Впрочем, я тот ещё специалист по фотоделу. Расспрошу потом самого и снимками разживусь.

Ещё один огненный блик, словно зажигательная бомба, сполз по «асфальтовому водопаду» на чьём-то корпусе позади меня, когда я уже выходил из «пике».

Не удалось прочитать табличку, вывешенную над старт-финишной прямой с командного мостика. В наловивших «зайцев» глазах рябило. Пришлось прибегнуть к помощи радио.

— Лайквуд позади Зебровски и Линсент, — доложило оно с нотками оптимизма.

Как? Я же только что… Ладно, будем считать, показалось. Лучше внимательней смотреть, куда едешь, и надеяться, что он за ними застрянет подольше.

На подъёме ажурная тень щадяще накрыла землю маскировочной сетью. Из-за неё мой обтекатель напоминает с космической скоростью заглатывающего добычу питона. Между Кардиограммой и Тараном солнце, словно из пулемёта, длинной очередью стреляет из-за проносящихся мимо крон. И когда ныряешь под сень Вагнеровских скал, приходится срочно перестраивать зрение. Самая быстрая траектория проходит по левому краю, но светило переместилось, туда заползла тень, что асфальт остыл и сцепление уже не то. Держась правее, надо со снайперской точностью уловить момент поворота руля, чтобы правильно выйти из Удавки и следом попасть в Кипяток.

Возможно, те двое, кого развернуло в 76-м и 78-м, просто не учли нюанс, что держак на прогретом асфальте больше, чем в тени, давили на газ и, разгоняясь правой стороной, опережая левую, получали избыточную поворачиваемость, где скорей опасались недостаточной. Или вовсе не ждали проблем, ведь круги назад всё было превосходно. Хотя… Вряд ли тогда старт переносили на четырнадцать часов. Впрочем, и сейчас ещё не вечер. Посмотрим, может к финалу накроет всю полосу. За первым апексом уже почти так и есть…

Снова удар света по глазам — и спереди, и… Что за чертовщина! Будто небо продырявило асфальт. Может, мираж? На которые я сегодня уже налюбовался. Не исключено, те погибшие парни ошибались именно потому, что тоже не вовремя отвлекались на них, ошибочно принимая за атакующих соперников. Только полный безумец сунется обгонять в скоростном полуслепом повороте типа Удавки. Кто-нибудь вроде Штефана, недавно так разбившегося в Красной Воде, или Золтана… Да и то последний полез в самоубийственную атаку с неловкого «приглашения» товарища по команде. Тогда кого они высматривали?

— Ну где ты там?!. Покажись уже!..

Как хочется обернуться и хоть глазком поглядеть назад. Жаль, кажется, с незапамятных времён в гоночных автомобилях такая возможность не предусмотрена. Только лживое посеребрённое стёклышко сообщает, что за спиной.

Не думай о жёлтом призраке. Думай о большой синей обезьяне…

А вот и она! Опять эта голубизна… В этот раз намного ближе. Странное пятно, похожее на кусочек неба, но словно нарисованного фломастером.

— Как отрыв? — поинтересовался я.

— Пока в пределах допустимого, — был ответ, но какой-то неуверенный. И что значит: «пока»?

Я чувствовал, что скорость падает. Шины деградировали намного быстрее, чем пустели баки. А им ещё пришлось «попотеть» во время, как выяснилось, ничего не решающих атак. И я совсем не удивлюсь, если меня вскорости догонит кто-нибудь из соперников, принадлежащих к нашему, материальному, миру.

— Каким он идёт?..

— …Да, он прошёл их…

— Сколько между нами?

— …секунд. Он на свежих…

Дьявол! Опять перебои со связью. И как вовремя!.. Лайквуд приближается, об этом несложно догадаться. «-25.19» — прочитал я табличку с пит-уолл по завершении круга. Значит, запас, который удалось нарастить, истаял. Можно не спрашивать, сколько в среднем занимает пит-стоп — явно больше.

«— 22.83» — показали ещё через круг. И — о слава богам! — кажется, заработало радио.

— Может и нам пора? — надеюсь, мой голос пробился через помехи.

Крепло подозрение, что мы неслабо просчитались. Первый раз меня переобули после тридцать третьего круга, четыре с половиной из которых ехались в прогулочном темпе, пока ликвидировали последствия стартового происшествия между Гонзалесом и Лордом. Второй — на шестидесятом. Ещё двадцать семь и на один чистый меньше, чем до предыдущей остановки. И в сухом остатке — сорок? Половины которых хватило сожрать шины. Ясно, до финиша при таком раскладе без пары отрезков или, что скорее, одного удачного визита в боксы под жёлтыми флагами колёса просто не выдержат и горючего, возможно, не хватит… Значит, наши стратеги на это изначально рассчитывали. То есть — как минимум ещё авария?