Испытательный срок

— Я что-то не вижу отчёта, — сварливо заявил Чернов на весь кабинет. — Ярослав, почему?

— Потому что его нет, — отозвался Зарецкий, не соизволив оторвать взгляда от монитора.

Самое время было сказать про безответственность, однако Чернов оказался злее, чем думалось. Выпрямившись во весь свой немалый рост, он сощурил бледные глаза и повысил тон.

— Я давал поручение вчера! За день можно было почесаться?

— А я сказал, что собираюсь?

— Прекрати мне хамить!

— Прекрати орать на всю Управу.

— Так, заткнитесь оба! — прикрикнул Миша, вскочив с места. Спорщики угрожающе притихли. — О чём речь вообще?

— Об отчёте за месяц, — Чернов с трудом взял себя в руки, хотя и видно было, что он всё ещё клокочет от злости. — Который мы обязаны предоставить Александру Михайловичу не позднее двадцать пятого числа. Ярослав, будь любезен, поясни, какая религия не позволяет тебе выполнять указания начальства?

— Указания начальства, — эхом отозвался Зарецкий, нахально глядя на коллегу снизу вверх. — Мне велено не отвлекаться на всякую ерунду.

Да как же! А хватать в обход секретаря заявки на выезд нам это не мешает. Чернов, очевидно, подумал о том же.

— С критериями отнесения к ерунде можно ознакомиться? — громыхнул он.

— Всё, что не грозит кому-нибудь немедленной смертью и не исходит от руководства.

— Ребят, хватит, — предупреждающе рявкнул Миша. — Кость, давай я отчёт сделаю.

— На тебе два дела, на мой взгляд, немаловажных, — Чернов не намерен был отступаться, и, по справедливости, резон у него имелся. Даже если забыть про личные тёрки. — И ты ещё успеваешь разбирать текучку. Не вижу причины, чтобы равный по категории сотрудник…

— Кость, там реально Михалыч лично на контроле держит, — торопливо сказал Старов. Не поймёшь, кого и от кого спасал. — Я сделаю, не беспокойся. Когда надо, завтра?

— Лучше, конечно, сегодня, — Чернов оглянулся на логово и сдался. — Но можно и до завтра…

— Дискриминация, — проворчал Зарецкий. — Мишке, значит, до завтра можно…

— Сегодня всё будет, — пообещал Старов.

Он дождался, пока Чернов, поостыв, усядется за стол, и только тогда вернулся на место сам. От установившегося после обеда всеобщего благодушия не осталось и следа. А жаль; Ира уже почти готова была допустить, что контролёры могут походить на людей.

— Ненавижу шоколад, — буркнул Чернов в наступившей тишине. Ему никто не ответил.

XII. На опережение

Встречи теснились в календаре, наплывая одна на другую. Хуже среды может быть только среда в конце месяца. Ксюша с чистой совестью отклонила пару массовых сборищ, на которые всё равно обязательно потащится пыхтящий от жары и собственной важности Костик, и вечер стал выглядеть несколько привлекательнее. Зато до обеда предстоит повидать немало противных рож, и всем надо сказать что-нибудь ласковое. А на сходку больших начальников пусть с Верховским Ирка идёт, ей по должности положено. Ксюша подперла щёку кулаком и решительно щёлкнула мышкой, пересылая приглашение.

— Ир, сходи с шефом в одиннадцать, — попросила она.

— Хорошо. А что надо делать? — тут же насторожилась Шаповалова.

— Прилично выглядеть и всем улыбаться. Шипеть и плеваться ядом будет Михалыч, — охотно пояснила Ксюша и повысила тон, обращаясь к парням: — Народ, а на инструктаж к надзору никто не хочет сходить?

Ярик ожидаемо фыркнул, Костик демонстративно пропустил мимо ушей. Ну конечно, не его же величеству третьей пробы выслушивать про нудные регламенты… Андрюха — вот уж кто неизменно ведётся на самые простенькие манипуляции — покрутил головой в поисках желающих броситься на амбразуру, не нашёл таковых и смиренно вздохнул.

— Давай я схожу. Во сколько?

— Через полчаса, — Ксюша обрадованно улыбнулась и сгрузила с себя ещё одну обузу. — С меня шоколадка.

— Ну что ты…

После прополки расписание стало выглядеть пристойно. Образовался даже просвет в полчасика перед самым обедом. А погодка-то всё радостнее с каждым днём; взять, что ли, заявочку на выезд… Скоро от них станет не продохнуть. До солнцестояния лучше сменить юбки-карандаши на немаркие брюки, а высокие каблуки — на мокасины. Парням хорошо, на них неудобную одежду не шьют в принципе. Ксюша как-то наблюдала, как упакованный в строгий костюм Костик методично расшвыривает обнаглевших лесовиков. Остальные парились ещё меньше, предпочитая удобство офисному шику.

— Десять уже, — хмуро констатировал Ярик. — Макс, там в коридоре, часом, никто не топчется?

— Не-а, — Некрасов, явившийся только что в облаке вонючего табачного дыма, сусликом замер в дверях. — А кто должен?

— Дед, которого на той неделе Ксюша прогнала.

Макс высунул нос в коридор, а Ксюша сердито уставилась в пустую кружку. Взбрело же Зарецкому в голову беседовать с этим, с позволения сказать, профессором! Такие, с ценнейшими сведениями, косяками ходят если не в контроль, то в безопасность, и везде подход один: вежливо поблагодарить и выбросить из головы.

— Нету там никого, — отрапортовал Макс. — Наверное, бедняга почуял, что его тут ждёт, и решил не приходить.

— Ира, набери ему, пожалуйста, — проигнорировав последний выпад, попросил Ярик. — Если будет согласен, переназначь встречу на завтра или на пятницу.

Шаповалова послушно сняла со станции телефон. Ксюша сочувственно покосилась на секретаршу; сама она отправила бы коллегу разбираться со своими проблемами самостоятельно, однако Ирка Зарецкого почему-то боится не меньше, чем склочника Чернова. Ксюша придвинула к себе тоненькую пачку разрешений на выезд. А вот этого добра прибавится где-нибудь в августе, когда одарённый народ потянется на юга. И самой надо не забыть состряпать такую бумажку…

— Добрый день. Можно, пожалуйста, Виталия Андреевича? — озадаченно спросила Ира в трубку. Видимо, услышала не то, что ожидала.

— Вы из института? — осведомился телефон нервным голосом, явно женским. Костик поднял голову и недовольно сощурился: не терпел шума не по делу. Не по его делу.

— Нет, я по поводу встречи. Ему назначено в десять в… в Управе, — Шаповалова в последний миг смекнула, что на том конце может оказаться минус. Молодец, конечно, но можно и побыстрее соображать. — Я бы хотела узнать причину неявки и перенести назначение…

— Не надо ничего переносить, — резко ответили в трубке. — Виталий Андреевич в субботу ушёл из жизни. Извините, что мы вас не уведомили… Вы же из магконтроля звоните, да?

— Д-да… — растерянно выдавила Ирка. Ярик, хмурясь, вслушивался в разговор. — А… Могу я…

— Инсульт, — суховато отрезала собеседница. — Документы в Управу мы сегодня пошлём…

Шаповалова, как могла, закругляла разговор, а Ярик уже вовсю рылся в базе, безуспешно выискивая любые упоминания о недавних смертях среди одарённых. На что надеялся? Вздорный профессор вряд ли относился к важным птицам или замазался в каком-нибудь криминале, чтобы кто-то за ним следил.

— Во дела, — неуклюже прокомментировал Мишка. — Жалко деда, интересный был…

— Жалко, блин… — зло передразнил Ярик. Вскочил с места, взялся было за рюкзак, но тут же раздражённо выругался и рухнул в кресло. — Чёрт, шеф с меня шкуру спустит, если уйду. Оксан, можешь смотаться узнать, что там случилось?

— Сказано тебе — инсульт, — терпеливо, как маленькому, объяснила Ксюша. — Только не говори, что его кто-то проклял.

— Почему нет? — серьёзно спросил Ярик, нервно вертя в пальцах ручку. — Может, кому-то не хотелось, чтобы он с нами увиделся?

— Так вы ж сказали, что он бред нёс…

— Бред — нёс, а что-то важное мог не донести, — Мишка, разумеется, принял сторону Зарецкого. — Правда, лучше проверить. А если вдруг записи какие-то остались, то забрать на экспертизу, пока кто другой не добрался.

— Ладно, после обеда съезжу, — буркнула, сдаваясь, Ксюша.

— Не после обеда, а сейчас, — с нажимом сказал Ярик. — Сама слышала, они сегодня собираются документы сюда везти.