Испытательный срок

Мишка скинул ботинки в тесной прихожей и прошёл в единственную комнату. Здесь пахло уксусом и горчицей; должно быть, заботливая Ольга в меру сил пыталась Некрасова лечить. Сам хозяин угадывался в бесформенной груде одеял посреди разобранного дивана. Старов без особой грации плюхнулся на стоявший рядом стул и потянул за край пушистого шерстяного пледа.

— Некрасов! Макс! Вылезай оттуда!

Ольга бдительным сусликом застыла в дверях, готовая не то спасаться бегством, не то подносить по первому требованию скальпель, зажим и горячий чай. Мишка решительно разворошил одеяла и добрался-таки до зарывшегося в подушки Макса. Некрасов выглядел осунувшимся и обессилевшим; светлые вихры, обычно художественно торчащие во все стороны, облепили голову, как мокрая пакля. Ввалившиеся глаза недовольно щурились на дневной свет. В брови не хватало колечка.

— Макс! Да что с тобой такое! Ты температуру хоть мерил?

— Отвянь, — разлепив губы, сипло выговорил тот. — Чего… припёрся?

— Можно градусник, пожалуйста? — попросил Мишка Ольгу и моментально получил желаемое. — На, Некрасов, не тупи.

— Засунь свой градусник в… — зло огрызнулся Макс. Не на того напал.

— Будешь выпендриваться — туда и засуну. Тебе, — пригрозил Старов и, изловчившись, вонзил градусник страдальцу под мышку. — Что случилось-то с тобой? Почему не лечишься?

Некрасов только безыскусно выругался в ответ. Мишка насторожился: лёгкий нравом Макс не имел раньше привычки рычать на коллег. И работу он никогда прежде не прогуливал…

— Ольга, вы нас не оставите на пару минут? — попросил Старов, как мог, вежливо. — Надо поговорить наедине.

Девушка понятливо закивала.

— Вы зовите, если чего.

Мишка дождался, пока она закроет за собой дверь в комнату, и, понизив голос, строго сказал Максу:

— Ну ладно, Верховскому ты наврал, молодец. Уже наказан. Выкладывай давай начистоту, что с тобой случилось?

— Ничего не случилось. Отстань, — упрямо повторил Некрасов. — Заболеть нельзя человеку?

Градусник у него под мышкой противно пискнул. Мишка недоверчиво воззрился на цифры: тридцать четыре! Врёт, что ли, ненадёжная техника? А может, и не врёт, не зря же Макс забрался под гору одеял… Крепкий здоровьем Старов под дулом пистолета не отличил бы простуду от гипертонии, но вот симптомы воздействия всякой нечисти знал назубок.

— Ты на паразита, что ли, нарвался? — предположил Мишка, расстёгивая аптечку. — Где это?

— Ни на кого я не нарывался, всё прекрасно!

— Чего ты мне врёшь-то? Я ж не… — Старов заткнулся на полуслове. Макс смотрел на него затравленно и как будто даже просительно; не то выражение, с которым хамят сердобольным коллегам. Вот ведь идиот, сам же переживал, что кто-нибудь влиятельный до Некрасова доберётся! — Поймали тебя, что ли?

— Нет, — быстро сказал Макс, и Мишка понял: да.

Со всей возможной прытью Старов метнулся к окну, чтобы захлопнуть приоткрытую створку. Чтобы сложить два и два, много ума не надо: какая-то излишне одарённая скотина натравила на Макса нежить в качестве соглядатая, и нежить эта сидит где-то тут, в комнате. Шеф обмолвился, что из вивария удрала тень; по симптомам вполне сходится. Мишке не доводилось до сих пор в одиночку глушить настолько опасных тварей, да ещё и сытых. На Некрасова-то надежды мало, ему бы не помереть…

— Где? — одними губами проговорил Старов.

Макс с трудом приподнялся на локте и уткнулся взглядом в подушку. Под диваном засела, что ли? Полупрозрачная тень от занавесок едва заметно шевелилась, мешая сосредоточиться. Но занавески висят неподвижно, пластиковые стеклопакеты не пропускают сквозняков…

Мишка отскочил за миг до того, как распластавшаяся по полу тень соприкоснулась с его собственной. Руки сработали быстрее мозга; сетка вхолостую скользнула по ламинату, одна за другой разбились об пол три серебристых стрелы. Клочок тьмы взмыл в воздух и рванулся к окну. Удрать пытается! У нежити, похоже, есть конкретный приказ; она даже не польстилась на людей, беспечно при ней трепавшихся… При таком раскладе можно и попытать счастья! Мишка ещё пару раз выстрелил по заметавшейся твари, отгоняя её от окна. Обратиться в чью-нибудь копию, соорудить морок или напустить холода она не пыталась — видимо, запретили. Лишь бы не удрала… Доберётся до хозяев — пиши пропало…

Старов швырнул сеть в сторону двери, надёжно запечатывая узкие щели. Защитная цепочка предупреждающе раскалилась; Мишка начинал раздражать загнанную в угол нежить. Макс, кое-как опершись спиной о диванные подушки, сосредоточенно скручивал в пальцах что-то невидимое.

— Некрасов, не смей! — рявкнул Мишка, прицельно хлестнув тень серебристой розгой. Нежить от заклятия увернулась; глухо лопнуло стекло в стенке, наружу посыпались вперемежку провода, книжки, пачки сигарет. — Силы береги!

Макс зло на него глянул и всё-таки ударил. Мишка едва успел пригнуться; круговая волна гулко ударилась в стены, рассекла надвое дверцы шкафов, прожгла на обоях тонкую горизонтальную полосу. Стёкла в окнах опасно задрожали.

— Макс, по окнам, блин, не лупи! — взмолился Старов, снова замахиваясь розгой. Не может быть, чтобы он не показывал стажёру Некрасову приёмов для работы в тесных помещениях! — Удерёт же!

— Ну так жги её, — мрачно посоветовал Макс. — Потом потушим.

Младший зажёг в пальцах постреливающий искрами синеватый комок — маленький, точно на аптечных весах отмеренный. Как только сил хватило? У Макса спектр в холодных тонах; поди, благодаря тому и выдержал несколько дней бок о бок с тенью… Короткий льдисто-синий сполох заставил тварь сменить траекторию, ещё один прищемил ей длинный дымный хвост. Мишка поспешно швырнул одну за другой четыре наспех сотканных сетки и дважды попал; Максова стрела прошила чёрный туман и пригвоздила тень к потолку. Серебряный клубок отчаянно задёргался, попытался свалиться вниз вместе с путами. Теперь осторожно, чтобы подпалить только побелку… Тени, похоже, даже голос подавать запретили; корчась в языках пламени, нежить не издавала ни звука. Пустые сети бессильно опали и растворились в воздухе. На потолке осталось сухое пятно копоти.

— Вот, — ворчливо буркнул Старов, отряхивая ладони. — Аккуратно надо, а не «потом потушим»… Пасть открывай, сейчас укрепляющее пить будем.

— Погоди, — Макс подобрался к краю дивана и просительно протянул руку: — Позвонить дай, пожалуйста.

Мишка без лишних слов вытащил из кармана телефон. Собственная некрасовская трубка валялась рядом на тумбочке; Макс цапнул её, чтобы найти нужный номер. В комнату заглянула озадаченная Ольга. Мишка кивнул ей — мол, всё в порядке, и попросил принести чашку. Макс, не обращая ни на кого внимания, слушал длинные гудки.

— Привет, это я, — сказал он как-то виновато, теребя свободной рукой бахрому на пледе. — Ты где сейчас, дома?.. Хорошо. В «Восход» не ходи больше… А вот так, знаю. Не ходи. Как офицер контроля тебе говорю. Накрывать будем этот вертеп… Ага-ага, всё так. Не переживай, просто перестань ходить, и всё. Хорошо, папе говорить не буду… Да, приеду. В выходные, наверное. Как пойдёт… Да, мам, я тоже тебя люблю.

Он протянул Мишке замолкший телефон и вздохнул. Застывшая с чашкой в руках Ольга нерешительно переводила взгляд с одного контролёра на другого; кажется, впервые за их с Мишкой недолгое знакомство она не знала, что сказать.

— Давайте-ка сюда, — Старов забрал у неё ношу и, сверившись с инструкцией, щедро плеснул в чашку укрепляющего снадобья. — Пей, Макс. И вот Ольге спасибо скажи, это она к нам пришла на тебя жаловаться.

Девушка моментально зарделась.

— Да я-то чего… Смотрю, дело неладно, ну и…

— Олька, ты сокровище, — с чувством заявил Некрасов, залпом выпил лекарство и театрально скривился. — Ну и дрянь! Просроченное, что ли?

— Сам ты просроченный, — Старов на всякий случай сверился с датой на ярлычке и протянул пузырёк рыжеволосой героине дня. — Ольга, вот это ему давайте, как тут написано…

— А я ж знаю, — горделиво заявила та, едва взглянув на этикетку. — Меня ба учила такое делать.