Испытательный срок

— Привет, — Оксана протянула мальчику руку, однако тот не спешил за неё хвататься. — Как тебя зовут?

Ему лет пять на вид, не больше. Одет в дорогой, хоть и как следует пропылённый спортивный костюмчик; родители явно не из простых. Да и кто тут из простых, когда неделя отдыха в «Лесной сказке» стоит целую Ксюшину зарплату?

— Марк, — парнишка недоверчиво осмотрел Ксюшу, бросил короткий взгляд ей за спину; должно быть, присутствие целой команды спасателей немного его успокоило.

— Марк, — обрадованно повторила Ксюша. — А я — Оксана Сергеевна. Ты каждый раз меня так называй, хорошо? Чтобы лучше запомнить.

Мальчик, подумав, кивнул. Обернулся в темноту, махнул рукой.

— Вылазь! — позвал он. Сердце у Ксюши дежурно ёкнуло. — Это хорошие.

Они выползли из домика по очереди — рослый мальчишка и крохотная большеглазая девочка, зарёванная и чумазая. Марк встал на ноги, сделал безнадёжную попытку отряхнуться от пыли и песка; девчушка предпочитала оставаться на четвереньках. Ксюша едва сдержалась, чтобы не отогнать обоих подальше от чересчур малогабаритного убежища.

— Марк, это твоя сестра?

— Да, Оксана Сергеевна, — старательно выговорил мальчик. — Её зовут Варя. Только она ещё плохо разговаривает.

Вот и прекрасно, пусть побольше молчит. Ксюша оглянулась, махнула одному из бойцов; тот приблизился и встал рядом в ожидании приказаний. Дети воззрились на него снизу вверх.

— Марк, здесь ещё кто-нибудь есть? — осторожно спросила Ксюша.

Мальчик помотал головой.

— Нету, Оксана Сергеевна. Богдан орал громко, его увели.

Увели. А они видели. Такие маленькие… Ничего, наверное, не поняли… Да ну, кого она обманывает! Чего тут не понимать, когда на глазах сбывается страшная сказка… Ксюша открыла рот, чтобы отдать распоряжение, и не сумела издать ни звука. Жёсткие и пресные, как картонка, официальные формулировки колючим комом встали поперёк горла. Эти дети, они… Они…

Нельзя. Нельзя ни в коем случае зацикливаться, иначе… Иначе что? Кто это говорил — шеф? Наверное, он, и когда-то давно, раз она успела подзабыть. Ксюша втянула в себя прохладный ночной воздух, собралась с мыслями. Она боевой маг, офицер контроля, а не нежная барышня. Детей — эвакуировать, самим двигаться дальше, пока нежить не исхитрилась сбежать из ловушки. Остальное — потом.

— Захаров, отведите детей к главному корпусу, пожалуйста, — таким тоном она обычно гоняла из кабинета некстати забредших мелких управских клерков. — Потом возвращайтесь. Мы пойдём вдоль границы территории.

Надзорщик послушался беспрекословно. Девчушку он подхватил на руки, Марк пошёл сам. Вернувшись к своему маленькому отряду, Ксюша условными знаками сообщила: нежить здесь была, есть жертвы. Дело осложняется: как минимум одна из ошивающихся поблизости туманниц сыта, а значит, набралась сил и способна на всякое. Проходя мимо, Ксюша придержала карусель; нервов не хватало смотреть, как она крутится без смысла и цели.

Оксана первой почувствовала движение в стылом воздухе. Чары холода получились безупречно и почти что сами по себе; Ксюша запоздало спохватилась, что сначала надо было попытаться бросить сеть, и поспешила исправиться. Ярко-алые нити вспыхнули в серой дымке и бесплодно опали, тут же следом полетели ещё две сетки, голубая и сиреневая. В надзор предпочитают брать людей со спектром, смещённым к холодным тонам; они лучше переносят присутствие нежити… Туманниц несколько, одна из них совсем недавно вытянула все жизненные силы из пойманного ребёнка, и на помощь звать некого. Может, Ксюшиных сил и не хватит на огненный вал, сметающий всё на своём пути, но пару тварей она обязательно прихлопнет!

— Тимофеева! — предупреждающе гаркнул кто-то из надзорщиков. Ксюша торопливо шарахнулась в сторону; мимо что-то свистнуло — какие-то стандартные чары. Туман за спиной обиженно охнул.

Ксюша стряхнула с пальцев огненную стрелу. Попала; неповоротливая из-за разлитого в воздухе холода снулая тварь нехотя схватилась пламенем и растаяла вонючим дымом. На Ксюшу тут же обрушилась другая, отчаявшаяся и раздражённая. Пальцы работали сами собой, чётко, автоматически: сеть, огонь, рассеяние, снова рассеяние, снова огонь… Нежить не сбивается в стаи, нежить чует чужую силу, нежить предпочитает не лезть на рожон. Пока её не довели. Тогда в аморфных мозгах очень быстро перегорают предохранители, и начинается… вот это.

Назойливая дрянь никак не желала подставляться под удар. На удивление проворно растекалась в воздухе, стремительно скользила вокруг, норовила запустить туманные щупальца в нос, в уши, в плотно сжатые губы. Защитная цепочка, не остывавшая ни на миг, мало её волновала. Ксюша попятилась, налетела спиной на железную опору качелей, едва не свалилась. Отмахиваясь от наседающей нежити горсткой огня, сбросила неудобные каблуки. Где-то невдалеке то и дело вспыхивала чужая магия: надзор тоже отбивался в меру возможностей. Ксюша отстранённо удивилась собственному спокойствию. Подходящие чары сами собой всплывали в памяти; вот этому научил её Мишка, этому — шеф, это она освоила самостоятельно… Было и ещё кое-что, замысловатое, требующее времени, но совершенно убойное, если всё сделать правильно. Показавший ей этот приём Зарецкий в насмешку звал заковыристые чары выстрелом последней надежды. Ксюша юркнула за пластиковый детский городок, вдохнула и выдохнула, сосредоточиваясь. Если повезёт, она зацепит не только свою обидчицу, но и остальных тварей по соседству. Если не повезёт, она рухнет без сил и вряд ли узнает, чем всё закончилось.

Начать с простейшей силовой волны, придать ей форму кольца, преобразовать несколько раз — трёх ей хватит, иначе сил уйдёт слишком много… Если думать о магии как о математике, всё становится проще. Другое дело, что обычно в бою нет на это времени. Ладони конвульсивно сжались, словно выкручивая мокрую ткань; всё, больше нет сил удерживать пульсирующий сгусток. Ксюша его отпустила.

«Главное — не перестараться», — флегматично заметил Зарецкий, созерцая разбросанные по тренировочному залу щепки и свалившийся с потолка пласт штукатурки. Красная как рак и вымотанная чрезмерным усилием Ксюша это запомнила раз и навсегда. Зал починили — починят и сметённый ударом детский городок. Вынырнувшая рядом туманница не то завизжала, не то захрипела; ей вторили откуда-то из мглы её товарки — две или три. Ксюша усвоила науку; она не потратила себя до капли, её вполне хватило ещё и на огненную стрелу. Дезориентированная и оглушённая нежить попросту не успела удрать.

«Можешь мной гордиться», — мрачно подумала офицер Тимофеева, нетвёрдо шагая к ближайшему из надзорщиков. Пытаясь согреться, обхватила себя ладонями за плечи; опомнилась, отдёрнула руки. Нельзя показывать слабость. Не здесь, не сейчас.

— Савельев, вы в порядке? — строго спросила она, словно ничто в мире не интересовало её больше, чем самочувствие дюжего надзорщика. Тот серьёзно кивнул.

Подошёл ещё один, восхищённо прищёлкнул языком.

— Ловко вы их!

— Ермаков, техника безопасности! — рявкнула Ксюша. — Пострадавшие есть?

— Офицер Тимофеева, двое получили ранения, все лёгкие, можем продолжать, — почти без заминки отозвался Ермаков, оглядев товарищей. Фамильярничать он больше не пытался и глядел серьёзно, как на сурового начальника. Вот и славно. Вот и прекрасно…

Туман над детской площадкой неохотно улетучивался. Над спортивной его не было вовсе; снаряды и тренажёры были покрыты плёнкой холодной влаги, но и только. Вдоль бестолково извивающейся дорожки группа прошла к коттеджам; здесь мгла всё ещё висела в воздухе, но сквозь неё пробивался свет из огромных окон. В траве и между тротуарных плиток блестели осколки стекла.

— Ксюша! — Мишка издалека их заметил, приветственно помахал. — Можно нормально говорить, тут всё зачистили. Костика ждём.

— Прекрасно, — буркнула Ксюша. Ей, признаться, хотелось куда-нибудь рухнуть и беспробудно спать до полудня, но они здесь, очевидно, ещё не закончили. — Нашли кого живого?

Старов помрачнел и отвёл взгляд. Честный Мишка никогда не умел прятать свои чувства.