Страница 71 из 77
Директор отключилась. Борис вздохнул и положил трубку. Не в духе Алексеевна — вернулся раньше времени, прогнал ее племянницу с ребенком. Самому неловко, но что поделаешь? Жить где-то надо… Он встал, достал из рюкзака тяжелый сверток и отнес его на кухню, где хлопотала мать Сергея.
— Это вам, — положил его на стол. — Гостинец из Хабаровска.
— Что это? — хозяйка развернула сверток.
— Балык из осетра домашнего копчения.
— Ого! — воскликнула хозяйка. — Деликатес. Где взяли?
— Там это не проблема. Рыбы много. И стоит дешево.
Борис не врал. Балык ему достала санитарка тетя Нюра. Перед отъездом он дал ей денег, попросив купить. Та притащила килограммов пять. Он разделил кусок на части, завернув их в бумагу.
— Тут много, — сказала мать Сергея. — Я отрежу половину, другую заберешь.
— Не нужно, — он махнул рукой. — Есть еще. Разрешите, положу в ваш холодильник.
— Пожалуйста, — кивнула женщина. «Мой-то не привез, — подумала, когда гость ушел в прихожую. — Не догадался, а Борис сообразил. Отличный парень, повезет кому-то…»
Стол у профессора накрыли от души. Колбасная нарезка, грибочки маринованные и соленые, черная и красная икра, балык, привезенный Борисом… Коньяк и марочное вино. Не бедствует семья Сергея. Борису друг сказал, что его отец-профессор зарабатывает 500 рублей в месяц. Еще по нескольку тысяч ежегодно получает как автор монографий. Космические деньги в СССР. Продукты большей частью покупают с рынка. В квартире мебель не советская, Сергей сказал, что из ГДР. Сверкающая лаком стенка, стол, стулья и диван. Гостиный гарнитур. Шкаф, полный книг… В дальней комнате — спальный гарнитур и там же кабинет профессора с письменным столом. Когда он на работе, здесь занимается Светлана. Все это гостю показали, рассказали. Борис узнал, что импортная мебель в Минске не проблема — ее полно. Стоит дорого, потому не слишком покупают.
А вот квартира его не впечатлила. Две небольшие комнаты, прихожая, санузел раздельный. Кухня метров семь. По сравнению с его хрущевкой роскошь, разумеется, но для большой семьи… Хозяева жильем однако гордились, и Борис поддакнул, дескать, бомба. И нисколько не соврал: получить такую в этом времени и вправду счастье.
Не успели все присесть за стол, как позвонили в дверь. Хозяин встал и направился в прихожую. Вернулся с немолодой семейной парой.
— Соседи, — пояснил Борису. — Это мой коллега, Эдуард Аркадьевич, с супругой Виолеттой Александровной. А это друг Сергея, Борис Михайлович Коровка, Герой Советского Союза…
Едва все выпили по рюмке и немного закусили — в дверь вновь звонок. Потом — еще, и снова. Гостиная наполнилась людьми. Мест за большим столом всем не хватало, притащили дополнительно из кухни вместе с табуретками. Все ели, пили, говорили и во все глаза разглядывали Бориса и Сергея. Бориса — больше. Во взглядах, устремленных на его награды, он видел удивление и уважение. Совсем пацан, а уже герой… Мать Сергея тащила с кухни миски с мясом, жареную рыбу с вареной картошкой, запеченную в духовке курицу. Все это поедалось с аппетитом.
— Где взяли столько вкусного? — не удержалась от вопроса одна из женщин за столом. — Сплошные деликатесы.
— В столе заказов, — ответила хозяйка. — Муж у меня профессор, как-никак. Что-то прикупили с рынка. Не каждый день сын с границы возвращается, да еще героем. Орденоносец! — сказала с гордостью.
— За него и выпьем! — предложил Эдуард Аркадьевич.
Гости поддержали. Потом пили за родителей Сергея, за Бориса, светлое будущее пограничников — им открыты все пути. Любой вуз их примет с распростертыми объятиями. Бориса вовсе без экзаменов, для Сергея это лишь формальность. Достаточно прийти сдавать с орденом на пиджаке…
Поспорили, куда ребятам лучше поступать. С Борисом разобрались быстро. Сергей сказал, что друг — художник и показал гостям портрет, нарисованный товарищем. Работу оценили высоко и принялись за Щербаченю-младшего. Тут мнения разделились пополам. Коллеги Павла Леонидовича видели бывшего пограничника юристом, мать Сергея вкупе с женами гостей считали, что ему следует стать педагогом. А что? Профессия почетная и уважаемая в обществе.[2]
— Смотрю я, Павел, на Сергея, — вдруг заявил Эдуард Аркадьевич, — и знаете, кого в нем вижу?
За столом притихли. Оратор с превосходством глянул на компанию.
— Второго Когана, — закончил торжествующе. — Матвея Моисеевича.
За столом загомонили — мужчины одобряюще, женщины — с сомнением.
— Кто этот Коган? — спросил Борис.
— Адвокат, — ответил Щербаченя-старший. — Лучший в БССР. Широко известен за ее пределами. В сложнейших случаях добивался смягчения наказания подсудимых, а то и вовсе оправдания, что большая редкость. Он бывший фронтовик, был ранен под Москвой, потерял там ногу и ходит на протезе. За подвиг награжден медалью «За отвагу» и орденом Красной Звезды.
— Всегда их надевает на процесс, — дополнил Эдуард Аркадьевич. — На судей это производит впечатление. Другим ходатайства бы отклонили, а ему не возражают. Законы знает на зубок, как и постановления Верховного Суда. Вы, молодой человек, как думаете: получится из Сергея адвокат?
— Возможно, — Борис пожал плечами. — Солдатом был хорошим. Пусть сам решает. Не важно кто ты, главное — чтоб дело нравилось.
— Да вы мудры не по годам, — улыбнулся гость. — Кем были до призыва?
— Грузчик в магазине, — сказал Борис. — Мать рано умерла, отца и вовсе не было. Так зарабатывал на жизнь.
За столом сконфуженно умолкли.
— Давайте я спою вам, — предложил заметивший это Борис. — Светлана, принеси гитару.
Спустя минуту он подстроил струны и взял аккорд. Пальцы левой руки еще не восстановили полную подвижность, но простую мелодию он вытянет.
Эту песню на стихи Леонида Филатова Борис очень любил в прошлой жизни. Но здесь не исполнял — как-то не случилось. Но вот настал момент.
Последнюю строчку этого куплета Борис изменил. В оригинале было: «На богатого и пожилого». Ему это не подходит.