Страница 69 из 77
— Героев они чморят, — сдал его все тот же мужик в кепке. — Пристали к инвалидам. Те кровь проливали на границе, грудь вся в орденах, а эти прицепились и с собой тащить хотят.
— Грудь в орденах? — удивился генерал.
— Смотрите сами!
Мужчина подскочил и отогнул шинель у старшины, стоявшего по стойке «смирно». Брови генерала поползли к папахе.
— Документы на награды! — протянул он руку к старшине.
Тот вложил ему в ладонь орденскую книжку. Генерал ее раскрыл, пробежал глазами текст, а затем сверил фото с оригиналом.
— Новенькая, — произнес задумчиво. — За что героя дали?
— За Даманский, товарищ генерал-полковник.
— Ранен был?
— Три осколка мины, — ответил старшина. — Грудь, рука и голова, — он стащил фуражку, показав багровый шрам на лбу. — У моего товарища ампутировали ногу, на протезе ходит. Награжден орденом Славы третьей степени. Нас комиссовали.
— Ясно, — генерал кивнул, вернул орденские книжки и поманил пальцем Анцибора. А когда тот подошел, склонился к его уху: — Ноги в руки — и чтоб духу твоего здесь не было! Не хватало, чтобы вас побили.
— Есть! — щелкнул каблуками побледневший старший лейтенант, повернулся и скомандовал: — Габидуллин и Петренко! Следуйте за мной!
Люди расступились, пропустив патруль. Генерал склонился к уху старшины:
— Молодцы, конечно, но устав не нарушайте. Не позорьте форму пограничников. Вот приедете домой, снимете ее, тогда и пейте.
— Понял, товарищ генерал-полковник! — вытянулся старшина.
— Разошлись, товарищи! — обратился генерал к глазевшим на них людям. — Инцидент исчерпан.
Толпа быстро рассосалась.
— Далеко летите? — спросил генерал у старшины.
— В Минск, товарищ генерал-полковник. Оба там живем.
— Знаю этот город, — генерал кивнул. — Воевал там в сорок первом. Никогда не думал, что и детям нашим доведется. Вот же суки косоглазые! — выругался он вполголоса. — И чего полезли? Ладно, старшина, бывай.
Он пожал руку пограничнику, повернулся и ушел. Старшина посмотрел на стоявшую у скамьи семейную пару.
— Спасибо вам, товарищи! Помогли.
— Да пожалуйста, — мужчина улыбнулся и спросил, понизив голос: — Тяжело на острове пришлось?
— Мясорубка, — старшина махнул рукой. — Там китайцев море полегло, но и нашим прилетело. Рассказать вам больше не могу — не имею права.
— Понял, — закивал мужчина. — Вижу, что билеты вы купили. Скоро самолет?
— Через час пятнадцать, — ответил старшина, бросив взгляд на циферблат часов.
— Помогу вам отвести товарища, — вызвался мужчина. — Наш рейс надолго отложили…
***
Путь до Минска Ан-24 преодолел за два часа. В самолете Сергей пришел в себя и посадку встретил в бодром состоянии.
— Наконец-то дома! — сообщил Борису, когда двигатели смолкли.
— Проспался, алкоголик? — хмыкнул тот в ответ. — Сможешь сам идти?
— Обижаешь! — улыбнулся друг. — Свежий, словно огурец.
— С патрулем опять не задерись, — укорил Борис. — Надо тебе было?
— Пусть не лезут к пограничнику, — сморщился Сергей. — Тоже мне, шурупы комендантские. Уважать должны героев.
В ответ Борис вздохнул. Встречи в коллективах, благодарственные речи в адрес пограничников и восторженные взгляды девушек — все это повлияло на товарища не лучшим образом. Он почувствовал себя героем и начал пыжиться. С одной стороны, это было хорошо — перестал терзаться тем, что инвалид. А, с другой, грозило неприятностями. В Шереметьево едва не загремели под арест. Оскорблять патруль солдату не положено, да еще залив глаза. Комендантским наплевать, что ты герой! Куковали бы сейчас на гауптвахте…
Стюардесса пригласила пассажиров к выходу. Пограничники сидели впереди, потому на бетон аэродрома сошли раньше остальных.
— Мы сейчас ко мне, — сообщил Сергей на пути к аэровокзалу. — Посидим, немного выпьем, возвращение домой отметим.
— Я к себе поеду, — попытался соскочить Борис.
— А тебя там кто-то ждет? — хмыкнул друг.
— Нет, — признался старшина.
— Возражений суд не принимает, — заключил Сергей. — Ты со мной не спорь. У меня отец — юрист, профессор, между прочим. Кафедрой заведует. У него я научился. Все ваши доводы уйдут в корзину, подсудимый, — он захохотал. — Не хмурься, Боря. Я родителям из Хабаровска телеграммой сообщил, что приедем вместе.
— Когда успел-то? — удивился Борис.
— Пока ты за билетами ходил. Ждут нас, обоих.
На площади перед аэровокзалом Сергей подошел к стоявшей у бордюра белой «волге» с шашечками на борту.
— Свободен? — поинтересовался у таксиста, открыв дверь со стороны пассажира.
— Далеко вам? — спросил немолодой водитель.
— Дом номер пять на бульваре Луначарского. За ЦУМом сразу.
— Это рядом, — сморщился таксист. — На троллейбусе доедете.
— Ну, а так? — Сергей достал бумажку в пять рублей и протянул ее водителю. — Без сдачи.
— Садитесь! — согласился тот.
— Товарищ старшина, вы, как старший боевой машины, садись впереди, — сказал Сергей другу. — Я устроюсь позади, мне так удобнее.
Он хохотнул, снял с плеча гитару и полез на заднее сиденье. Чемодан поставил на пол у сиденья. Борис бросил к нему под ноги рюкзак, снял вещевой мешок и сел к водителю. Тот завел мотор, и «волга» тронулась с места. Без проблем, однако, прибыть им не удалось. Для начала Сергей взял гитару и ударил пальцами по струнам.
«Научил на свою голову», — мысленно вздохнул Сергей. Этой песни здесь еще не знали, вот он и подсуетился. Допев, Сергей положил гитару на сиденье, снял ремень и расстегнул шинель.
— Жарко в Минске, — сообщил в пространство. — Это не Москва.
Внезапно «волга» резко затормозила возле тротуара. Водитель, выскочив, распахнул заднюю дверцу и, схватив Сергея за грудки, стал вытаскивать его наружу.
— Вон из моей машины!
— В чем дело, товарищ?
Борис, в свою очередь выскочив из такси, оторвал водителя от друга.
— Да как он смел?! — водитель указал на «Славу» на груди Сергея. — Знаешь, что это за орден? Его так просто не давали — только за подвиг на поле боя. Где он его взял?
— Что значит взял? — возмутился Борис. — Вручили. Сергей, покажи ему!
Друг хмыкнул, расстегнул китель, достал из внутреннего кармана красную книжицу и протянул водителю. Тот ее развернул и несколько мгновений переводил удивленный взгляд с фотографии в орденской книжке на ее обладателя.