Страница 40 из 77
— Сейчас родители подойдут, — сообщил приятелю. — Я тебя с ними познакомлю. Мама будет рада, что я с кем-то подружился.
Возражать Борис не стал — все равно заняться нечем. Подошел к ограде и стал рассматривать украшенные флагами здания напротив. На одном из них висел плакат: «Ударным трудом встретим 50-летие Великой Октябрьской Социалистической революции!» «Через три дня будет юбилей, — вспомнил Борис. — Парад на Красной площади, демонстрация трудящихся. Наверное, люди будут радоваться и мечтать, как встретят 100-летие революции. И никто пока не знает, что его в России просто не заметят. Коммунисты лишь слегка пошебуршат, чем все и завершится. СССР развалится, и наступят страшные 90-е. Люди будут умирать от холода и голода…»
Борис не преувеличивал. Рядом с ними на одной площадке жил сосед-учитель, пожилой, интеллигентный человек. В 90-е он умер с голоду. Зарплату в школе не платили, он занял у них денег — раз, другой, а больше постеснялся. На похоронах мать Бори плакала и причитала: «Ну, почему он не сказал? Мы бы накормили, денег дали». Отец скрипел зубами, по лицу его бегали желваки. Что он говорил потом о российской власти обычными словами не передать. Сплошные маты…
«Я ведь ничего не сделал, чтобы это все предотвратить, — подумал Боря. — С другой стороны: а что могу? Кто станет слушать грузчика, да еще дебила с детства? Ведь это раскопают. Посадят в дурку, будешь там до самой смерти…» Несмотря на справедливость этой мысли, совесть продолжала мучить, и на душе стало погано. Хорошо, что подошли родители Сергея. Приятель его с ними познакомил, заметив, что Борис — бывалый человек.
— Прошу вас, Боря, присмотрите за Сергеем, — немедленно включилась его мать. — Он у нас домашний мальчик, и в армии ему придется трудно.
— Мама! — возмутился Сергей.
— Не беспокойтесь, Тамара Николаевна! — поспешил Борис. — Присмотрю. Поверьте: через два года Сергея не узнаете. Настоящим мужчиной возвратится.
— Спасибо, — поблагодарила женщина.
Борис кивнул и удалился — пусть родители поговорят с сыном без лишних ушей. В казарме достал из рюкзака общую тетрадь, которую он взял для писем, ручку и присел к тумбочке. Изменить ход событий в СССР ему не удастся, но попробовать спасти этого человека стоит… К тому времени, как вернулся нагруженный домашними гостинцами приятель, он успел закончить письмо и запечатать его в конверт. Адрес получателя написал незамысловато: «Москва, ЦК КПСС, Леониду Ильичу Брежневу».
— Кому пишешь? — спросил Сергей, заметив, что он прячет конверт в рюкзак.
— Коллективу, — соврал Борис. — Сообщил, где буду служить.
— Понятно, — кивнул приятель. — Перекусим?..
Вечером Борис затащил к ним в закуток пограничного сержанта. Разглядев разложенную на тумбочке закуску, тот сглотнул и присел на койку. Борис извлек из рюкзака бутылку водки. Сержант воровато оглянулся. Никто не смотрел в их сторону: призывники вот также ели и украдкой выпивали.
— Наливай! — кивнул сержант…
Спустя час приятели знали расклады в Тихоокеанском пограничном округе, где им предстояло служить, а еще точнее — в 57-м пограничном отряде, расположенном в городе Иман.[6] «Купцы» за призывниками прибыли оттуда. Сам-то округ был огромным. Сержант, которого звали Анатолием, рассказал о будущих командирах. Похвалил начальника отряда по фамилии Леонов и со странным именем Демократ — мол, хоть строг, но справедлив, настоящий отец солдатам и офицерам. Рассказал о службе, а потом стал жаловаться:
— Повезло вам, пацаны, — на два года призывают. А вот мне три трубить. Нам-то, срок не сократили.[7]
Борис почти не пил, Сергей — тоже, и сержант высадил бутылку практически в одиночку. Разумеется, наклюкался. Борис с Сергеем отвели его к выделенной пограничнику койке, где помогли раздеться и уложили спать. Затем сами улеглись. На следующий день команда загрузилась в поезд и отправилась в столицу. Ехали неспешно, но весело. Борис рискнул и разучил с призывниками песню из своего времени. Она им приглянулась. Вагон дружно распевал:
На шум настороженно подошел капитан-пограничник и стал слушать. А призывники голосили:
— Хорошая песня, — одобрил капитан, когда все умолкли. — Никогда не слышал.
— Это он сочинил, — сдал Бориса друг Сергей.
— Хоть нескладно, но душевно, — сказал офицер. — Ты у нас поэт?
— Он художник, — наябедничал Сергей. — Мой портрет нарисовал за пять минут.
— Ну-ка, ну-ка! — заинтересовался капитан.
Они с Борисом удалились в офицерское купе, где пограничник вскоре обзавелся собственным портретом. Рассмотрев, одобрил и спрятал в офицерскую сумку.
— Если хочешь, сообщу начальству, — предложил Борису. — Тебя оставят при отряде. Там художник пригодится.
— Нет, не нужно, — попросил Борис. — Хочу служить на заставе.
— Ну, как знаешь, — пожал плечами капитан.
Почему Борис так попросил? Догадался, что все не просто так: тот, кто перенес его сознание в этот мир, сделал это с умыслом. У него есть план насчет Бориса. Знать бы вот только какой? Хотя он, возможно, ошибается. Но такие совпадения… Выпускник ДВОКУ, Николай-Борис прекрасно помнил, что случилось на Даманском в марте 1969 года — им в училище преподавали. Но никто не говорил, что в боях участвовали пограничники из Белоруссии. На кой хрен везти их на Амур за тридевять земель? Ближе места не нашлось? В том мире солдаты на заставе были из Сибири и с Дальнего Востока. Вот он и проверит. Если попадет на заставу «Нижне-Михайловка» или «Кулебякины сопки», то догадка справедлива — он здесь не случайно. Если нет, возможны варианты. «А ведь могут и убить, — мелькнула мысль. — Тогда китайцы положили на границе в общей сложности 58 человек». На мгновение он заледенел — умирать сейчас, в начале новой жизни, очень не хотелось. Но усилием воли Борис взял себя в руки. «Кто предупрежден — тот вооружен, — успокоил он себя. — Там посмотрим…»