Прощальный вечер

В ванной комнате было нагрето, за полиэстровой мокрой шторкой едва различался высокий силуэт парня, всё было в тёплой дурманящей влажной пелене. Мысли вместе с кровью постепенно покинули его голову и наваждение было скинуто поднявшимся членом. Рома взял его в руку и первые пару движений намеренно растянул. Глаза непроизвольно подкатились, закрылись.

Катя. И две её пошлые гульки с торчащими волосами близь аккуратных ушек. Дрянной рот, блестящий малиновым блеском. Лисий прищур зелёных глаз, кóлющий. На раздвинутых коленях перед ним, отчего мини-юбка сбилась выше, на её аккуратной талии, которая кажется осиной из-за огромных сексуальных бёдер. Её сиськи, её соски под этой блядской футболочкой. Без лифчика. Плохая девочка. Прямо здесь, в кабинете своей матери. Очень плохая. Что за окном? Утро, день? Какая разница? Эти солнечные лучи падают прямо на её развратное личико, она щурит веки измазанные блестящими тенями в тон глаз, сводит тонкие бровки. Да, замечательно. Она блуждает одной рукой по своему красивому телу, другой тянется к его длинному члену. Не разрешал. Приоткрывает губы, чтобы по ним провели головкой. Какая находчивая. Сжимает свою грудь, ласкает себя через белые трусики. Притворяется невинной. Шлюха. Для него. Высовывает свой язык, так развратно, нагло просит, широко открывая ротик. Напросилась, дрянь. Движения руки входят в амплитуду с её русой сучьей головой. Так. Правильно. Ещё быстрее. Ещё глубже. Умница. Садись, пять. На него, Пятифана. Сдвигает трусики, сама. Понимает, настоящая потаскуха. Своей огромной увесистой жопой, кладёт его руки на неё, на её грудь, сжимает. Сжимает. Как хороша. Сучка. До чего хороша… До чего хорошо. Вода в лейке снова холодеет, верно кто-то включил её в другой комнате. Приятная разрядка пришла за пару минут, Рома промыл ладонь, очнулся. По ногам разлилась слабая усталость. Он закрутил кран, раздвинул штору, ступил на жёсткий полосатый ковёр.

Ведя лезвием под скулой, юноша отгонял от себя рассуждения на тему причин полёта фантазий именно в сторону Кати. Катька, и Катька. Хуй с ней. В ней. В зеркале над раковиной бритая под тройку голова дёрнулась, а на остром лице нахмурились густые брови.

— С–сука. — под пеной мыла на щеке выступила кровь.

Парень поспешил умыться и протёр лицо полотенцем. Он открыл шкафчик за зеркалом, достал оттуда вату, оторвал клочок, и, смочив слюной, приклеил на маленький порез.

Вскоре после этого он наконец покинул комнату. Роман натянул чёрные спортивные брюки прямого кроя с тремя полосами по сторонам, и накинул такую же кофту на голое тело стройной подтянутой комплектации. Аккуратный пресс скрылся за змейкой, а ключицы остались выглядывать из-за ворота, поблёскивая тонкой отцовской цепочкой. Обувшись в посеревшие за пару лет Озвиго{?}[Модель кроссовок от Adidas, выпускаемая с 1997г.], парень появился на крыльце, залитом понемногу прощающимся солнцем. Достав зубами сигарету из синей пачки и чиркнув зажигалкой он выдвинулся в путь.

***

— Жалсан! Ромка чиний төлөө ирсэн!{?}[За тобой Ромка пришёл*]

— Где? Уже? Би гүйсэн. Та бас хүрээд ир. Таван цагт. Би ийм өмд өмссөнд гайхах зүйл алга.{?}[Я побежал. И ты это, тоже приходи. В пять. Не зря же я брюки эти надел.*] — Обувая туфли кинул мальчуган в брюках со сбившейся у обуви тканью, которые, очевидно, были длиннее его ног. Выходя, он хлопнул дверью.

—Энд новш байна!{?}[Вот же засранец!*] — возмутилась пышная женщина за окном.

На ступенях порога его ждал старый друг.

— Пятифан, на! Здарова! — лицо засияло улыбкой, в которой всё так же не доставало пары зубов.

— Ну–ну, выпускничок. — Рома хлопнул его по плечу, и выставил руку.

— Сиги убери! Мамка до сих пор не знает, на! — засуетился бурят и обернулся на маленькую деревянную избушку.

— Пиздишь.

— Зуб даю, на.

Как только парни прошли соседский дом, Ромка достал из глубокого кармана сигареты.

— “Русский стиль”, — поспешил он похвалиться, — Это тебе, стилёвому, специально взял. — парень бросил многозначительный взгляд на штанины, которые уже успели запылиться, и улыбнулся, обнажая клыки.

— Ой, на. Просто я спортивки свои уже протёр, прям на гу́че дырка, на. И вообще, у меня праздник, на, не надо больше в эту залупу ходить каждый день. — сделав длинную затяжку, он сказал: — Я думал не дождусь, на, а время чёто быстро без тебя полетело, два года прошло, я и не заметил, не понимаю теперь чё дальше. Жизнь какая-то быстрая сука, на.

— Дальше, Бяша, нам в киоск. Успеешь ещё философии навести.

— А чё там?

— Там спутники сегодняшнего вечера: табак и сидр.

— Сидр? Чё мы, тёлки какие-то, на?

— Ну от пиваса́ ты ебло кривишь как тёлка, а водку я честно-говоря и сам не пил с прошлого раза до сих пор.

— Да это продавщица сучка попалась, на. — сплюнул пацан.

— По-любому. — ухмылка коснулась правого уголка рта и одновременно с соратником Роман выкинул бычок.

На многочисленных высоких деревьях зеленела листва. Вместе с её тихим шелестом слышалось щебетание птиц, а где-то из глубины леса доносился стук дятла. По-видимому санитар трудился с сухой корой какого-то дуба. Меж клёнов вилась узкая лесная тропинка, по одну сторону которой редко встречались грибы, а по другую покрытые мхом пеньки. Усеянная ветками и листиками, иголками и даже шишками, она рассказывала о том, что её посещали редко, и лишь немногие кому она известна. Где-то рядом размеренно журчала речная вода, из которой иногда выбивались ручейки. Один струился прямо возле притаившейся тропы, по нему и проплывала полиэтиленовая плёнка, а на земле рядом вслед приземлилась фольга.

Идиллию природы потревожило побрякивание стекла в чёрном пакете. Гость в облегающей белой футболке, заправленной за ремень смешных бежевых штанов, щёлкал под ногами жёлуди и о чём-то возбуждённо говорил. Выбросив мусор в сторону он достал папиросу, а пачку засунул в карман широких брюк.

—…решила что раз со мной возиться, на, может меня заёбывать

какая вся из себя занятая и умная фифа. Я может и сам не хотел на эту физику ебучую к ней ходить, на. «Я в Навасибирск паеду в НГТУ паступлю, а тебе только к Ромке тваему в Томск дарога, а без меня и туда не выберешься. Дя-дя-дя, так-что придётся ка мне прислушаться Жас–лан», на. — кривлял кого-то недовольный подросток.

— Да пошла она, в НГТУ своё. Гадюка редкостная, в городе таких поищи. Я вообще всегда считал что Катьке дорога в проститутки, чтобы рот был важным занят, и балаболить не могла. — товарищи прыснули смехом.

— Она бы и там рассказывала что дел у неё по горло, на! — звонко захохотал бурят с новой силой. Отдышавшись, он продолжил развивать диалог, — Наверное для этой работёнки буфера себе и отрастила, во! — руки очертили два больших полукруга от ключиц до пупка. — Там четвёртый размер, бля буду, на!

— Бяша, ты где четвёртый размер-то кроме мамки своей видел? — собеседник отпил из зелёной бутылки. Создав этим паузу он сменил тему, — Чё она? Придёт?

— Да не знаю я, много раз звал, так и не ответила. — Взгляд юноши резко помрачнел. — Вообще я только для неё к ЕГЭ и готовился, на…

— Да ничё, братан, наладится всё. Матерям сна мы не даём, оттого и злятся. Такая доля воровская. — подбодрил Ромка.

Тропинка вывела их к широкому деревянному мосту. Перилами служили отсруганные длинные ветви: одна по вертикали, две по горизонтали. На том берегу был виден ряд из четырёх одиноких домов, а за ними один только зелёный луг, обсыпанный ромашками и глубокий лес, с громадными елями. Там, на траве резвилась девчонка с иссиня белой головой в оранжевом сарафане, который поднимался, будто надуваясь, когда она кружляла вокруг себя. Заметив приближающихся парней она активно замахала руками, а потом побежала навстречу.