«Крыша» для Насти

Косте «полоскать мозги» не было нужды, но план и для него являлся основой основ, иначе как же защищать некоторые, иной раз даже слегка сомнительные, действия своих подчиненных? А так все проводится в соответствии, ну, может, где-то допустили легкий перегиб, но это дело всегда поправимо. В конце концов, это была их общая большая и серьезная, высокопрофессиональная игра, если угодно, у которой были свои правила, и их требовалось соблюдать, иначе игра без правил могла бы завести бог знает куда. Сейчас правила соблюдались четко, и Меркулов был доволен.

– Исправь, перепечатай и один экземпляр мне на стол, – сказал он, возвращая исписанный и исчерканный лист Турецкому. В принципе Меркулов мало что исправил в тексте, он просто уточнил и сделал менее жесткими и категоричными некоторые обоснования тезисов. А так, в сущности, все было куда как ясно и понятно. И не зря встречался Турецкий с «общим другом», который обещал при расставании, что, если откроется еще что-то новенькое, немедленно дать об этом знать Александру Борисовичу.

– Ну собирай свою команду, – посоветовал Меркулов, – ставь конкретные задачи каждому, а я тебя учить не собираюсь. Только еще раз предупреди, что дело на контроле там. – Он поднял глаза к потолку. – Вячеслав, ты все-таки по-товарищески сдерживай его. Вы тут расписали так, что, по прикидкам, целому полку следователей бегать…

– Это только кажется, Костя, – заметил Турецкий. – Несколько версий. Если понадобится еще человечек, я скажу, а так думаю, что сами справимся. Этот Климов мне понравился, нормальный мужик, сработаемся, а за Небылицына Славка мазу держит. Так что пока все тип-топ.

– Фу! – Меркулов поморщился. – Когда ты отучишься от своей треклятой «фени»? Взрослый ведь уже мальчик-то!

Грязнов довольно расхохотался – уел Саню шеф, но Турецкий посмотрел с недоумением:

– Что, вам уже «тип-топ» не нравится? Это что-то в нашем доме новенькое! Если так пойдет и дальше, я напишу прошение об отставке, и пусть Кудрявцев, – он имел в виду генерального прокурора, – посмеет не наложить резолюции «освободить» – я такое газетчикам расскажу, что вы все за голову схватитесь, радетели чистой речи!

– Фантомас, понимаешь, разбушевался! – улыбнулся Меркулов. – Раннее утро, а они спектакль тут разыгрывают! Работать надо! Между прочим, к вашему сведению, с одним из учредителей известной вам компании «Анализ», неким Сергеем Анисимовичем Баркановым, который изволит заседать в Совете Федерации в роли представителя одного маленького, но гордого кавказского народа, я договорился вчера, когда был там, у них. Он либо сегодня, либо, самое позднее, завтра готов встретиться с кем-нибудь из вас, чтобы посвятить в историю этого «Анализа». Потому что другими путями вы все равно правды не добьетесь. А я, кажется, сумел объяснить ему, что от его искренности зависит во многом и судьба самой компании, где он по-прежнему числится учредителем. Вот тут он мне вручил свою визитную карточку, на которой есть все необходимые телефоны. Кто поедет? – Меркулов поочередно взглянул на Грязнова и Турецкого.

– Саня, – сказал Вячеслав Иванович. – Представительствовать – это больше по его части, а у меня и свои дела найдутся.

– На, созвонись сегодня обязательно, а то этот скользкий, по-моему, тип что-то говорил о какой-то своей поездке к избирателям. – Меркулов протянул визитку Сане. – Мне показалось, что он как будто чего-то испугался, когда я заговорил об «Анализе» и истории создания этой компании. А может, просто показалось. Второй-то учредитель – Эдуард Джичоев, который сменил на этом посту бывшего теперь уже хозяина фирмы, давно отбывшего в Израиль, некоего Льва Латвина, – вообще не появляется в Москве, а «руководит» компанией из своего дома на Кавказе.

– Фирма, значит, кавказского происхождения? – удивился Турецкий, вспомнивший, что в досье об этом тоже ничего сказано не было, хотя фамилии учредителей, и прежних и настоящих, там названы.

– Обо всем этом Барканов тебе расскажет сам, только не упусти его. А что я думаю? – Меркулов усмехнулся и поворошил пятерней свои седые волосы. – Она возникла-то в начале девяностых. А тогда многие появившиеся, будто грибы после дождя, московские фирмы являлись прежде всего удобным способом для отмывания ранее накопленных средств. Ну, добытых к тому времени разными путями, в том числе и нечистыми, преступными – тут никакой тайны нет. И большинство из них поначалу было именно кавказского происхождения. Да чего теперь вспоминать? Одни чеченские банки чего всем нам стоили, вспомните! Мне ли вам рассказывать? Видимо, и «Анализ» из тех же закромов выплыл. Хотя Латвин, кажется, был коренным москвичом. Но Барканов, как первый учредитель, знает, конечно, больше. Вот и воспользуйся, Саня, его знаниями. Все, ребятки, свободны. У меня дела…

Они покинули кабинет заместителя генерального прокурора. В приемной на них с самой благожелательной улыбкой смотрела меркуловская секретарша Клавдия Сергеевна. Давно уже она не видела двоих друзей вместе.

Они задержались возле ее стола, чтобы улыбнуться и сказать женщине, не растерявшей, несмотря на возраст – все-таки к полтиннику дело подходило! – своих дамских прелестей, что она держится молодцом и по-прежнему вызывает у них, постаревших бонвиванов, неизменно теплые чувства.

Уж Грязнов-то знал, какие ответные чувства испытывает эта незамужняя женщина к Сашеньке Турецкому. Он вообще много знал, хотя о своих «приключениях» Саня ему не рассказывал, но иной раз какое слово сорвется или взгляд выдаст, вот и информация. И о том, что было между Саней и Клавдией, когда она была помоложе, более собранной, статной, упругой и завлекательной в своем желании обязательно обаять Турецкого, Грязнов тоже догадывался. Все было, и даже не вчера, а бог весть когда, так что ж теперь и вспоминать? Поэтому, поговорив немного и высказав женщине массу приятных комплиментов, друзья покинули приемную.

– Смотри-ка, Саня, а Клавдия до сих пор так вся и светится при виде тебя. К чему бы это? – закинул удочку Грязнов.

– Чудак, да это ж она на тебя смотрела! А как на мой вкус, рыхловатой, кажется, становится девушка.

– Ты неправ, старик. Я тебе готов напомнить твой же анекдот о том, что именно женщина, которая думает, что это, – Грязнов изобразил руками нечто крупное и объемное, – у нее в последний раз, такое вытворяет, что можно с ума сойти.

– Может быть, все может быть, – быстро и как о постороннем ответил Турецкий. – Ты мне вот что скажи, когда это Костя успел переговорить с этим Баркановым, да? Мы ж вчера еще фактически мало что знали. Вот артист!

– Но ты действительно не упусти его, – становясь серьезным, ответил Грязнов. – А лучше поезжай-ка туда сам, без звонка, так будет вернее. На контроле тебя никто останавливать не будет. А я соберу наших ребят и пройду с ними по плану, чтоб не терять зря времени, ладно?

Это был хороший вариант. Турецкий отдал Грязнову ключ от своего кабинета, а сам пошел по лестнице вниз. Транспортом он пользоваться не собирался, поскольку от здания Генеральной прокуратуры на Большой Дмитровке до здания Совета Федерации на той же улице было пять минут ходьбы, причем ленивым шагом.

…Сергей Анисимович Барканов сидел в своем небольшом кабинете и был чрезвычайно удивлен, когда узнал, что к нему прибыл сам помощник генерального прокурора и вежливо, через секретаршу, просит аудиенции.

Барканов вспомнил, что вчера уже разговаривал с заместителем генерального прокурора по поводу дел, касавшихся учреждения фирмы «Анализ», и, честно говоря, решил, что на этом дело и закончилось. А свое обещание встретиться и поговорить с этим Турецким – кажется, так Полина назвала фамилию гостя – счел скорее знаком вежливости, не более. И вот он здесь…

Нет, у Барканова были кое-какие дела, конечно, как у всякого представителя региона в Совете Федерации, но сегодня, на вечернем заседании, будут рассматриваться вопросы, к которым лично он имеет второстепенное отношение, и специально готовиться, или читать с карандашом материалы не было особой нужды. Но это внезапное вторжение как бы в чем-то нарушало его планы, которых тоже, в сущности, не было. Черт его знает, как быть? Отказать, сославшись на занятость? Ведь он уже говорил, кажется, Меркулову, что собирается срочно отбыть на родину, к своим избирателям, чтобы там решать некоторые неотложные вопросы, но именно это обстоятельство и стало причиной особой настойчивости этого Меркулова.