Страница 7 из 13
– Я оч-очень ис-пуг-галась. – Зажмурившись изо всех сил, я повернулась лицом к плечу Никиты и прижалась лбом к мокрой ткани.
Наверное, если бы он отругал или сказал, что сама виновата, я бы разревелась как последняя дура. Слезы так и рвались из глаз. Опять! Будто глаза только для этого и были созданы.
Но ругать Никита не стал. Вместо этого наклонил голову, приклеившись ухом к моей макушке. Покрепче вжал меня в свою грудь и молча понес на кровать. Осторожно, словно я из тонкого стекла. Не шатаясь больше. И не вздыхая.
В том кошмаре, который творился вокруг нас, Никита казался бронированным поездом на рельсах. Ветер завывал, бросал в стекла брызги дождя и волны. Стучал открытыми форточками.
Дождь превратил пол в одну сплошную лужу. Залил кресло возле окна и стол с раскрытым ноутбуком. Красивая большая лампочка под потолком, вместо того чтобы освещать нам путь, шаталась из стороны в сторону, угрожая в любой момент разбиться о деревянную балку.
Наш уютный дом превратился в сито, продуваемое всеми ветрами насквозь. И только Никита в этом безумии оставался собой.
Он быстро донес меня до кровати. Метнулся к окнам и наглухо закрыл их все. Тут же вернулся.
– Ты мокрая и замерзшая. Нужно переодеться.
Его ладони без спроса принялись шарить по моему телу, стягивая бретели и распутывая полы сарафана. Не замечая вялые попытки прикрыться, Никита сбросил на пол мокрую одежду и принялся растирать меня первым попавшимся под руки полотенцем.
– Сейчас станет теплее.
Сильные пальцы скользили по плечам, по обнаженной груди и животу. Не останавливались ни на секунду. Касались везде, словно для нас не осталось интимных мест.
– Немного потерпи. Ты обязательно согреешься. – Никита ворочал меня как куклу, растирая кожу докрасна.
Если бы не завывание ветра и страх, который пока не получалось заглушить, я бы потерялась в этих прикосновениях. Застонала бы и призналась во всех своих желаниях. Поцеловала бы его… как на свадьбе, как четыре года назад в его доме. Я бы разрешила все что угодно.
Безумием было в такой момент думать о какой-то близости. Скорее всего, во мне говорил стресс. Адреналин и целый коктейль других гормонов. Но, когда Никита закончил и устало отбросил полотенце, я сама потянулась к нему.
– Ты тоже мокрый!
Мои непослушные пальцы схватились за низ его футболки и потянули ее.
– Лучше сам… – Кадык на горле Никиты дернулся, и он рванул футболку вверх.
– Я помогу тебе.
Полотенце оказалось слишком далеко, но на тумбочке лежал мой халат. Я схватила его, не обращая внимания на потемневший взгляд Никиты, и начала обтирать своего мужа. Почти как вчера, когда он был абсолютно беспомощным и согласным на всё.
Будто сам только начал приходить в себя, поначалу Никита не сопротивлялся. Его глаза внимательно следили за каждым моим движением. Грудь вздымалась высоко и часто. А желваки на скулах выдавали напряжение.
Мой железный идол словно добровольно сковал себя. Не пытался помочь, но и не мешал. Хватал губами воздух, когда мои руки скользили по рельефному прессу вниз. Позволял расстегивать пуговицу на легких льняных брюках. Вздрагивал от касаний ниже. И сжимал зубы так сильно, будто собирался стереть их в крошку.
От такого напряжения и выдержки у меня голова кругом шла. Слова Наташи сами всплывали в памяти, и самое красноречивое доказательство ее правоты одним своим видом заставляло стыдливо сжимать колени и облизывать губы.
Впервые я была с мужчиной наедине так близко. Впервые без защиты в виде одежды, обнаженная. И желанная настолько, что это нельзя уже было сохранить в секрете.
Шторм за окном только усиливался, но я ничего не замечала. Словно хотел помешать, дождь стучал в окна. Но я его не слышала.
Ради того, что сейчас происходило в моей комнате… спальне для молодоженов, можно было утонуть и воскреснуть.
Не жалко.
Не страшно.
Я до конца не верила глазам. Боялась поверить сердцу. Но…
Передо мной, загибаясь от тех же чувств, что и я, был не известный адвокат Никита Лаевский, не мой извечный спаситель, а мужчина. Красивый, сильный, совершенный… Тот, которого я очень давно любила и о котором даже не мечтала.
Стоило только решиться. Отбросить халат и коснуться его ладонями. У меня не было никакого опыта, никаких знаний – лишь слепая уверенность, что этого хватит.
Подушечки пальцев уже покалывало от напряжения. Все нервные окончания горели. Но Никита вдруг закрыл глаза… опустил голову… и сам перехватил мою руку.
– Лер, нет… не нужно. Хватит.
Звуки больше походили на треск ломающегося сухого дерева, чем на человеческий голос. Я даже не поняла сразу, что именно Никита сказал.
Однако спустя пару минут, откашлявшись, он повторил:
– Не нужно. Я сам.
Застегнув пуговицу на брюках, он медленно слез с кровати. Как будущую бабочку, укуклил меня в одеяло. И, словно разрядившийся робот, опустился вниз, на мокрый пол.
– Это стресс. – Устало потер глаза. – Просто стресс. – Обхватил руками голову.
В ответ так и хотелось крикнуть: «Нет!» А еще лучше – швырнуть в этого невозможного упрямца что-нибудь тяжелое. Но, сгорая от стыда, я натянула одеяло по самые глаза и до боли закусила губу.
– Я сейчас еще одно одеяло принесу. И позвоню администрации, чтобы решили вопрос с электричеством.
Мы, не сговариваясь, оба посмотрели на столик у окна, где рядом с залитым ноутбуком лежали два телефона.
– Мне вполне хватит одного одеяла, – я кое-как смогла вытолкать из себя слова.
– Да… Пока этот апокалипсис не закончится, наверное, побудем немного без света.
Никита провел ладонью по своим коротким волосам. Чертыхнулся.
– Можешь полежать со мной? Просто рядом. – Сама не поверила, что это сказала.
Зубы опять начали стучать. В этот раз совсем не от холода. Но при мысли, что Никита снова уйдет, становилось совсем плохо.
– Мне… – Я набрала полную грудь воздуха. Просто необходимо было как-то убедить Никиту. Не дать выстроить между нами еще более высокую стену. Оставить хоть ниточку связи. – Мне страшно.
Даже лгать не пришлось. Признание само сорвалось с губ. И Никита, на удивление, не стал спорить. Посмотрев куда-то себе под ноги, он кивнул. И ушел за вторым одеялом.
Глава 4
Несмотря на то, что дождь к вечеру стих и волны больше не доходили до окон, уснуть оказалось сложно. Я долго ворочался с боку на бок, стараясь не разбудить Леру. А когда уснул, приснилась Алина.
Наверное, это было странно, но за все полтора года она не снилась мне ни разу. Иногда случались кошмары об аварии. В них я сжимал руль и отчаянно пытался остановить летящий по трассе автомобиль. Иногда снился наш неродившийся малыш. Он улыбался, тянул ко мне ручки и всегда громко плакал в конце.
Но Алина… у меня в голове будто какая-то блокировка на нее стояла. Даже после аварии, когда безумно хотелось увидеть ее хоть во сне, фантазия не желала сотрудничать. Даже через год, когда боль стала отпускать.
Собственное подсознание трудилось против меня. А сегодня, в кровати рядом с другой, без всяких просьб и надежд оно вдруг решило, что пора показать Алину.
Во сне первая жена была такой, какой я встретил ее давным-давно в офисе на переговорах. Тогда она еще не была моей, не носила моего ребенка под сердцем и интересовала меня не больше, чем аляповатая картина на стене конференц-зала.
Ума не приложу, почему мозг выдал именно этот вариант Алины. Я смотрел на красивую женщину в брючном костюме, замечал, как она мне улыбается. Но не знал, что с ней делать.
Алина была и своей, и чужой одновременно. До этого момента я верил, что между нами ничего не могло измениться. Что полтора года – ничто! А теперь вместо радостной встречи с объятиями и поцелуями смог лишь протянуть руку и переплести наши пальцы.
Как с давней знакомой.
С той, у кого не было смысла спрашивать, когда закончится срок моей вины и как теперь жить дальше.