Страница 4 из 10
За Соломоном Ашем пришел черед Стэнли Милгрэма. Первое знаменитое исследование Милгрэма было, как и эксперимент Аша, посвящено конформизму. Ученый попросил нескольких своих студентов встать на тротуаре, смотреть на окно какого-либо здания и считать, сколько прохожих начнут повторять их поведение[22]. Когда в одну сторону смотрело достаточное количество студентов, – как выяснилось, для начала хватало пяти, – почти все, кто проходил мимо, принимались по их примеру смотреть на то же здание. Казалось, что люди не могут не примкнуть к толпе.
Однако широко известен Милгрэм стал своим следующим, намного более провокационным, экспериментом[23]. Испытуемым было предложено принять участие в исследовании, будто бы связанном с обучением. В лаборатории двух участников знакомили с третьим – им был опять-таки помощник экспериментатора, делавший вид, что случайно выбирает одного из испытуемых – всегда тоже подставную фигуру – на роль обучаемого. Затем участникам сообщали, что задача исследования – проверить, будет ли лучше учиться человек, если стимулом для него послужит возможность избежать удара электрическим током. «Ученик» должен был заучить список слов; если он делал ошибку, повторяя их, «учителю» велели воздействовать на него разрядом тока.
Испытуемый сидел перед большим прибором с несколькими переключателями, соответствующими все более сильным электрическим разрядам. Помощника, изображавшего «ученика», отводили подальше в специальную будку, при этом были слышны его ответы и реплики благодаря микрофону. Сначала «ученик» неплохо справлялся с запоминанием слов, но по мере усложнения задания начинал ошибаться. Экспериментатор побуждал «учителя» наказывать его за промах ударом тока, и все испытуемые так и поступали. Этому едва ли следовало удивляться, поскольку нажатие на первые переключатели, согласно обозначениям над ними, вызывало лишь «слабый разряд». Но, поскольку «ученик» продолжал делать ошибки, экспериментатор настаивал, чтобы «учитель» повышал напряжение. Мощность нарастала от «слабого разряда» до «среднего», затем до «сильного» и «очень сильного», однако участники, один за другим, продолжали щелкать тумблерами. Кроме того, мало кто из испытуемых отказался воспользоваться последним переключателем из группы «высокое напряжение», предполагающим мощность 300 вольт. На протяжении всего эксперимента «ученик» (помощник исследователя) давал знать о том, что чувствует физический дискомфорт. В какой-то момент он начинал кричать от боли, умоляя: «Выпустите меня отсюда! Вы не можете меня здесь держать! Дайте мне выйти!»[24] Он даже заранее предупреждал о проблемах с сердцем. И все же почти никого из участников эксперимента это не останавливало.
Когда доходило до группы переключателей «чрезвычайно сильный удар током», несколько испытуемых прекращали эксперимент. Один человек отказался продолжать его, когда надпись указывала «Опасность: тяжелое поражение». На этой стадии помощник экспериментатора уже переставал вскрикивать и лишь молил его освободить. Затем он совсем переставал реагировать. Но и это не остановило две трети испытуемых от того, чтобы нажать на две последние кнопки, 435 вольт и 450 вольт, помеченные зловещим значком «ХХХ». Милгрэм, таким образом, заставил большинство этих рядовых американцев нанести (как они считали) потенциально смертельные удары электрического тока такому же, как они, гражданину, который (по их мнению) корчился от боли и просил о пощаде.
Когда узнаешь об этих результатах, как и о безотрадных исторических примерах, казалось бы, свидетельствующих о том же явлении, трудно не согласиться с огульным заключением политического философа Джейсона Бреннана: «Люди так устроены, что ищут не истины и справедливости, а консенсуса. Они скованы давлением социума. Они слишком почитают власть. Они склоняются перед общим мнением. Ими движет не столько разум, сколько желание сопричастности, эмоциональное притяжение и сексуальное влечение»[25]. Психолог Дэниел Гилберт с коллегами вторят этому суждению: «То, что люди в действительности более доверчивы, чем подозрительны, пожалуй, “может считаться одним из первых и самых распространенных понятий, свойственных нам от природы”»[26][27].
Если вы верите, что люди доверчивы от природы, то естественно задаться вопросом: «Почему?» Уже в 500 г. до н. э. Гераклит, один из первых греческих философов, о котором остались исторические свидетельства, размышлял о том же:
Две с половиной тысячи лет спустя мысль Гераклита была повторена в менее поэтичной, но более лаконичной форме в заголовке Би-би-си: «Почему люди так невероятно легковерны?»[30]
Доверчивость как адаптация
Если социальные психологи, по-видимому, вознамерились доказать, что человечество доверчиво, то большинство антропологов воспринимают это как должное[31]. Многие не усматривают проблемы в устойчивости традиционных верований и форм поведения: дети просто впитывают культуру, которая их окружает, таким образом обеспечивая ее непрерывность. Понятно, что антропологи уделяют мало внимания детям, считающимся лишь сосудами для знаний и умений предыдущего поколения[32]. Антропологи описали допущение, что люди поглощают любую окружающую их культуру, в виде теории «исчерпывающего культурного переноса»[33], или, более уничижительно, «интернализации “по модели факса”»[34].
При всей своей простоте эта модель культурного переноса помогает понять, почему люди должны были бы быть доверчивыми: так они усваивают знания и навыки, приобретенные поколениями предков. Биолог Ричард Докинз, например, объясняет «запрограммированную доверчивость ребенка» ее «полезностью для научения языку и традиционной мудрости»[35].
Нетрудно вспомнить проявления «традиционной мудрости», от веры в колдовство до бинтования стоп[36], которые лучше было бы не наследовать от старших в своем роду; однако эти вредные обычаи являются исключением. В целом бóльшая часть усваиваемых из культуры представлений достаточно разумна. Мы ежедневно демонстрируем культурообусловленные формы поведения, слишком многочисленные, чтобы все их можно было упомянуть: это в первую очередь способность говорить, а также умение чистить зубы, одеваться, готовить пищу, делать покупки и прочее.
Археологические и антропологические свидетельства также указывают на то, что культурные навыки очень долго имели решающее значение для выживания человека. Поныне члены малочисленных социумов опираются на традиционное знание и практические умения в собирательстве, охоте, приготовлении пищи, изготовлении одежды и разнообразных инструментов, без которых их существование невозможно[37].
22
Milgram, Bickman, & Berkowitz, 1969.
23
Milgram, 1974.
24
Perry, 2013, location 145.
25
Bre
26
В цитату включены слова Декарта.
27
Gilbert, Krull, & Malone, 1990, p. 612.
28
Цит. по: Гераклит. О природе [Фрагменты] / Антология мировой философии в 4 т. Т. 1. М.: Мысль, 1969. В оригинале автор цитирует перевод Гераклита с древнегреческого на английский американского поэта Брукса Хэкстона.
29
Heraclitus, 2001, fragment 111.
30
David Robson, “Why are people so incredibly gullible?” BBC, March 24, 2016, http://www.bbc.com/future/story/20160323-why-are-people-so-incredibly-gullible.
31
К Ашу это не относится; см.: Friend et al., 1990.
32
Hirschfeld, 2002. Хотя это, вероятно, справедливо по отношению к большинству антропологов, не уделяющих особого внимания детям в своих исследованиях, в антропологии и социальной психологии также существует старая и мощная традиция изучения культурной ассимиляции (напр., Linton, 1963).
33
Boyer, 1994, p. 22.
34
Strauss & Qui
35
Dawkins, 2010, p. 134.
36
Древний обычай в Китае, сохранявшийся практически вплоть до недавнего времени. Об этом рассказано, в частности, в изданной в 1991 г. в Великобритании и ставшей международным бестселлером книге Юн Чжан «Дикие лебеди: Три дочери Китая» (М.: Издательство Ивана Лимбаха, 2008. Перевод Р. Шапиро). Вот как описывает автор книги эту пыточную процедуру: «Ноги бабушке забинтовали в двухлетнем возрасте. Ее мать, ходившая на таких же ножках, сначала спеленала ей ступни шестиметровым куском белой ткани, подогнув все пальцы, кроме большого, под подошву, потом придавила ногу в подъеме камнем, чтобы сломать кости. Бабушка кричала от страшной боли… Даже сломанные ступни следовало держать забинтованными день и ночь, потому что без повязки они сразу начали бы срастаться».
37
См.: Henrich, 2015.