Страница 3 из 4
.
Теперь кот носил белые, очень удобные шёлковые штанишки, имелась даже дырочка для хвоста. Они легко снимались, если нужно было побегать по густой траве или помыться. Оля сделала их на липучке, которую Ушастик зацеплял когтём, разъединяя две части своего наряда, и легко выпрыгивал из него. Одеваться было труднее, но кот быстро приспособился. Да и вообще он хотел как можно реже расставаться со своими роскошными шароварами, ведь ни у кого таких не было! И все на улице уважительно говорили: «Смотрите-смотрите, идёт кот в белых штанишках».
На хорошем питании Ушастик постройнел, и от прежнего облика кота, разжиревшего на съедаемом в неимоверном количестве хлебе, остался только солидный торс с крупными лапами и длинным, пушистым хвостом. Друг Оли стал почтенным членом уличного сообщества, и никто уже не осмеливался называть его толстым или даже жирным. Ну разве что тот, самый злой, мальчишка, да и то про себя. Теперь, завидя издалека его белые штанишки, бабушки, лопотавшие о своих проблемах, замолкали и потом с уважением в голосе говорили:
– Глядите, какой красавец у нас живёт!
Тут же некоторые вопрошали:
– И откуда такой взялся?
– Это девочка Оля о нём так заботится! – поясняли самые осведомлённые.
– Девочка Оля, – переспрашивали, – та, что играет на пианино на концертах?
– Она самая, она же и следит, чтобы штанишки не пачкались очень сильно и стирает их дома в машинке.
Получалось, что кот и Оля стали известными личностями в округе, и всё благодаря белым шёлковым штанишкам. Ведь, на самом деле, раньше никому не приходила в голову простая идея как-нибудь красиво нарядить не то что уличного, а даже домашнего питомца. Всегда что-то случается впервые.
Кот был очень доволен своим новым положением местной знаменитости. Один раз он даже попробовал сосчитать сколько раз в тот день восхищались им и его одеянием. Он начал рассказывать Оле и сразу же сбился.
– Знаешь, – сказал он, – сегодня так часто на улице говорили, что я красивый, так много, что мне даже стало неловко.
– Интересно, – спросила Оля, – неужели ты теперь имеешь такой успех? А много – это сколько раз?
– Много, это много, – нисколечки не растерявшись, отвечал кот, – разве мало сказать, что много? Надо ещё что-то?
– Ну интересно просто, – продолжала Оля, – вот в школе одна двойка – это уже много. А конфет, например, много не бывает. Три, четыре, пять, шесть, десять, двадцать – всё равно не много!
– Да? – удивлённо пробормотал кот. – Я никогда не задумывался над этим. Для меня много курочки – это столько, сколько мне не съесть. А так бывает один кусочек, не один кусочек, больше, чем не один, ну и много. Это лучше, ты смотришь и даже взглядом слопать всё не можешь!
– А зачем, – не поняла Оля, – зачем тебе столько, сколько ты съесть не в состоянии?
– Ну так я знаю, что мне хватит, и я не останусь голодный.
– Бедняжка, – медленно произнесла Оля, – у тебя была очень трудная жизнь!
С этими словами девочка погладила своего друга, её тёплая рука почувствовала, как выгибается мягкая чёрная спинка. Кот, помурлыкивая от удовольствия, несколько раз потёрся головой об Олины колготки. Им обоим было очень хорошо в такие мгновения.
– А давай я научу тебя считать, ты увидишь – это совсем просто!
– Что такое считать? – не понял Ушастик. – Это когда вместо «много» говорят какое-то другое слово?
– Ну да, и ты знаешь, сколько чего тебе нужно.
– Зачем, – недоумённо пробормотал кот, – лучше, когда просто много!
– Ну вот смотри, – не унималась Оля, чтобы сшить тебе штанишки, я должна была знать, сколько у тебя хвостов и задних лапок?
– Конечно, это же так просто. Зачем считать. Хвост у меня один, а задняя лапа – не одна.
– А сколько?
– Не одна, – упрямо твердил кот.
– Хорошо, – не унималась Оля, – а сколько всего у тебя лап?
– Больше, чем не одна, – нисколько не смутившись, выпалил кот.
– Как это? – поразилась девочка.
– Так, больше, чем не одна, – настаивал кот.
– Ладно, – продолжила Оля и вытащила три монетки из кармана, – а сколько у меня денежек в руке?
– Больше, чем не одна, – невозмутимо ответил кот.
– Но ведь у тебя же лап ещё больше, чем у меня монеток? Разница есть?
– Нет, – спокойно парировал Ушастик, – разницы нет, ведь я их не ем. А так я могу сказать, что монеток больше, чем не одна, а лап много. Но вообще-то я знаю, что их не очень-то и много. Вот волосинок в моей шерсти очень много. Ты знаешь сколько?
– Не-а, – растерянно пролепетала Оля, – не знаю, много.
– Вот видишь, зачем учиться считать, если в итоге всё равно получается много! Гораздо лучше тереться о твои туфельки и мурлыкать!
– Хорошо, – не сдавалась Оля, – представь себе, что у тебя есть котята…
– Котята? – прервал девочку кот. – У меня?
– Да, а почему бы нет, ты такой красавец! – Оля начинала перехватывать инициативу. – Вот у тебя котятки, и их надо кормить, ты же не бросишь своих детей, я уверена! Как ты поделишь еду между ними, если не знаешь сколько их у тебя и сколько всякой вкуснятины надо принести?
Кот задумался и почесал лапой правое ухо. Действительно, как? Он пытался вспомнить, как его вместе с братьями и сестричками кормил папа. Но даже внешне он не мог представить собственного родителя. «Так, значит папа не кормил нас, понятно. Значит всё делала мама, ловила мышек, приносила их иногда ещё живых. Мы играли с ними и… бр-р-р. Как нехорошо мы поступали. Я так не буду. Придётся, на самом деле, делить кусочки». Ушастик помялся и поднял глаза на терпеливо ожидавшую ответа Олю:
– А ты станешь приносить курочку моим котяткам? – с нотками лёгкой тревоги в голосе спросил он.
– Ну, конечно, они же будут такие милые. Все в тебя, я уверена.
– Тогда согласен, – выдавил из себя кот, – начинаем урок.
Радостная Оля опустилась на коленки, обхватила своего друга обеими руками и прижалась к нему. Кот довольно замурлыкал. Они оба были счастливы. Коту, если честно, обнимашки нравились больше, чем какая-то учёба. Он бы так и продолжал своё мурлыканье, но Оля, ещё раз нежно проведя ладонью по ворсистой иссиня-чёрной спинке, решительно отстранила Ушастика от себя и, приняв строгий вид своей преподавательницы фортепьяно, начала урок.
– Давай считать!
– Давай, – уныло согласился кот.
– Один! –торжественно произнесла Оля.
– Один, – вяло поддержал кот.
– Два! – продолжила урок Оля.
– Два, – повторил кот, поглядывая на беззаботно попрыгивающих в сторонке воробьёв.
– Три!
– Три.
Воробьи перешли к водным процедурам в ближайшей луже.
– Четыре!
– Четыре.
Серые птички шумно плескались.
– Пять!
– Пять.
Соседи по лужайке приступили к чистке перьев.
– А теперь повтори сам! –быстро проговорила Оля и стала напряжённо ждать.
– Атиперьпафтарисам, -с трудом произнёс кот и подумал, – какая-то цифра странная.
– Что-о? – недоумённо протянула Оля. –Что это за «атиперьпафтарисам»? Нет, ты повтори! – Ей стало понятно, что Ушастик даже не думал о том, что говорит. – Ну, давай.
– Один, – робко пролепетал Ушастик и, подобострастно глядя снизу вверх на свою учительницу, замолчал, ожидая помощи.
Оля всё поняла и пошла по второму кругу.
– Один!
– Один! – Как солдат гаркнул кот.
– Два!
– Два, – вторил ей Ушастик.
– Три!
– Три, – зевая, подтвердил кот.
– Не зевай, это урок, на нём не спят! – Олю уже немного раздражало отсутствие рвения к учёбе у друга.
– Хорошо, хорошо! – спохватился кот.
– Четыре!
– Четыре, – согласился Ушастик и вспомнил о вчерашней курочке: «Интересно, там было четыре кусочка или больше?»
– Пять!
– Пять, – и про себя, – А пять кусочков, видимо, больше, чем четыре! Пять можно взять!
– Шесть!
– Шесть, – и в мыслях, – а шесть нужно съесть. Да я поэт!