Страница 9 из 10
В тот год Юрка купил дом в этой деревне. Каждое лето Юрка урывал у судьбы кусочек счастья – Таисию и Владика. Иногда совсем ненадолго, на неделю. А иногда они проводили вместе почти все лето.
Хмурый, неуживчивый Владик привязался к Юрке со всей жадностью детской души.
Дома тоже был «папа», но папа сухой и размеренный. Он воспитывал Владика по своей собственной воспитательной системе: составлял ему казарменный распорядок дня, которому Владик должен был неуклонно подчиняться, требовал, чтобы каждую неделю он приносил не меньше пяти пятерок – по количеству учебных дней. В детской он повесил плакат: «Он начал с двойки, кончил изменой Родине». Требовал, чтобы он находил не меньше трех-четырех вырезок из газет за неделю, где рассказывалось бы о хороших, правильных поступках, с которых он, Владик, должен брать пример. Давал какие-то скучные книги про пионеров-героев, отмечал ручкой места, по которым они должны беседовать.
Владику доставалось, если он не имел своего мнения, ругали его и за расхождения со взглядами отца.
Таким образом Владик приобретал необходимую изворотливость, которая помогала ему в общественной работе. (Тоже обязательное требование отца.)
Владик редко гулял, в основном занимался этой общественной работой, от которой у него сводило скулы. Да и вырвавшись на улицу, он просто шатался: у него не было друзей.
Даже по выходным, когда они всей семьей ходили в парк, отец запрещал ему практически все: сахарная вата и пирожки делаются в антигигиенических условиях; продавец воздушных шаров – спекулянт; карусели не эксплуатируют по инструкции; мороженое нельзя есть в такую жару, а в холод – тем более.
Совсем иначе было летом, с настоящим отцом!
Он никогда не спрашивал, вымыл ли ты руки, и не заглядывал в уши. Спать можно сколько угодно, можно было читать взрослые книги (папа Юра брал в сельской библиотеке на свой абонемент все, что хотел Владик. А тот давно запомнил названия книг, запертых в шкафу папы Прохора), можно было брать руками черную картошку из костра и грызть прямо с коркой!
А еще они с отцом ловили рыбу и ездили на настоящей лодке с мотором. И коптили рыбу. И пили с мужиками (Владик, конечно, не пил, но сидел рядом, трепещущий от приобщения к великому мужскому братству).
И вообще папу Юру все любили: по его просьбе пастух запросто давал ему кататься на своей лошади, комбайнер брал Владика в кабину, а местные продавщицы давали ему много конфет.
Так было до седьмого класса. В это злополучное лето Таисия срочно уехала по делам, и Юрка загулял с одной местной девкой.
К несчастью, вернулась Таисия невпопад. Приговор ее был однозначен: «Отношения с тобой кончены. Навсегда».
Таисия была одной из тех редких женщин, которые не говорили два раза. Она забрала Владика и уехала в город.
В следующем году Юрки в деревне не оказалось. Снова попал на зону. Владик раздобыл адрес и стал переписываться с отцом, слушая его советы: учись хорошо, с «папой» не ругайся, маму ни в чем не вини. Потом связь их оборвалась.
В 1990 году у Владика умерла мама от рака груди. В 1991 году консерватора-отца «попросили» на пенсию от теплого места у власти. Тот пытался участвовать то в одном объединении, то в другом, но скоро сник и заперся на даче, выращивая помидоры. Жили на его пенсию, питаясь с огорода. В неспокойные, бурные времена Владик с удивлением понял, что они с отцом Прохором стали бедными. И престижный вуз ему не светит.
Владик оканчивал школу, когда снова объявился папа Юра. В те времена любое привокзальное кафе казалось непозволительной роскошью, а папа Юра повел Владика в один из первых коммерческих ресторанов рядом с Кремлем. В роскошном зале сидели они одни – весь штат прислуги выстроился за их спиной. Владик дотошно изучал меню.
– Салат из капусты двенадцать долларов? – изумился Владик. – По отпускной цене из колхоза на эти деньги... – Он быстро посчитал в уме. – Можно купить... можно купить сто килограммов капусты!
– Пойдешь в экономический, – с любовью глядя на свое чадо, произнес Юрий Петрович.
Владик закончил экономический, его оставляли в аспирантуре. По совету своего отца он отказался и стал получать второе высшее – теперь уже юридическое. Затем – год стажировки в Японии.
Вот так Юрий Петрович основательно подготовил своего наследника к тому, чтобы передать ему со временем хорошо налаженный бизнес.
8
Предсказанный метеорологами циклон пронесся над Японским морем точно по графику. В самой метеорологической службе его появление вызвало некоторое оживление среди сотрудников.
Ночное дежурство не самое увлекательное занятие.
Когда начали поступать сигналы SOS, двое диспетчеров, один постарше, второй – недавний студент, резались в двадцать одно на сигареты.
Как это часто случается, побеждал опыт.
К моменту поступления первого сигнала Боря – так звали недавнего студента – успел проиграть своему старшему коллеге три с половиной блока.
– Что за черт! – Боря с досадой бросил карты на стол. – Пойду послушаю эфир.
– Послушай-послушай, – посмеиваясь, согласился старший диспетчер Иван Семенович. – Может, в эфире тебя научат выигрывать.
Боря прибежал спустя две минуты с покрасневшим от волнения лицом.
– Т-там к-корабль тонет. – Он замахал руками в сторону моря.
Боря работал здесь совсем недавно, и подобных эксцессов в его практике еще не было.
– Кто тонет? – Иван Семенович вскочил на ноги.
– Т-там сиг-гналы с сухогруза. – От волнения Боря начал заикаться. – У н-них т-там п-пробоина.
«Всем, кто нас слышит. Мы терпим крушение. – Далее следовали точные координаты с указанием места. – Просим о помощи».
Иван Семенович схватил рацию:
– Вызываю «Ист». Вы меня слышите? Ваш сигнал о помощи принят наземной службой. Держитесь. К вам на помощь немедленно будут направлены все находящиеся в вашем квадрате суда.
Иван Семенович сунул рацию Боре в руки:
– Держи с ними связь. Я попытаюсь связаться со всеми, кто недалеко от них.
В квартире Ларисы Анатольевны пронзительно зазвонил телефон. Она сняла с плеча руку Эдуарда Николаевича и посмотрела на часы.
Часы показывали два.
– Что за черт? – недовольно пробурчала Лариса Анатольевна, зажигая ночник.
Внезапно звонок оборвался.
Спустя несколько секунд на два голоса зазвонили мобильные: ее и Эдуарда Николаевича.
– Соколова слушает.
Лицо Ларисы Анатольевны мгновенно изменилось. Вся сонливость и весь хмель выветрились тут же.
– Этого не может быть.
В это же время уже проснувшийся Эдуард по своему мобильному слушал ту же самую информацию.
Сухогруз «Ист» на полпути попал в шторм и в данный момент терпит крушение.
Они закончили разговор практически одновременно и посмотрели друг на друга.
– Это невозможно, – растерянным голосом произнес Эдуард. – Корабль должен был легко выдержать этот шторм.
– Ты сам все слышал.
– Что они предпринимают?
– Не знаю, наземные службы пытаются связаться с другими кораблями. Или уже связались? – Лариса Анатольевна беспомощно опустилась в кресло. Она вдруг почувствовала чудовищную слабость.
Эдуард Николаевич, напротив, находился в крайне возбужденном состоянии.
– Они выслали помощь с берега?
Лариса Анатольевна равнодушно посмотрела ему в глаза:
– Позвони сам и узнай.
– Лара, мы не должны сидеть сложа руки, – продолжал метаться по комнате Эдуард Николаевич. – Мы должны что-то делать. Я сейчас выясню, выслали ли они помощь с берега.
– Эдик, перестань дергаться, – раздраженно сказала Лариса Анатольевна. – Какая разница, выслали они помощь с берега или нет? Она все равно не успеет дойти, ты что, не понимаешь?
Ее слова отрезвили Эдуарда Николаевича. Он сел на стул и обхватил голову руками.
– Лара, ты понимаешь, что это значит? – тихо спросил он.
– Понимаю, – так же тихо ответила Лариса Анатольевна.