Страница 10 из 11
– Не поможешь? – Меня встретили улыбкой.
Я тоже натянуто улыбнулась и кивнула. Уборка в склепах проводилась один раз в неделю, но всегда в разные дни, когда у галеция Вантерфула доходили до этого руки. Сам мужчина убираться не любил, потому что бытовые заклинания давались ему значительно хуже, чем узкопрофильные, завязанные на некромантии. Мне на построение очищающего заклинания требовалось всего мгновение, а ему – вплоть до пяти минут мучений.
Быстро расправившись с оставшимися семью склепами, мы остановились на последнем – тринадцатом. Раньше мне в него заходить не доводилось, потому что тяжелая дверь моему напору не поддавалась.
– Кто там захоронен? – спросила я, наблюдая за тем, как мужчина снимает защитные плетения.
Их здесь было не меньше десяти штук, и не все можно было рассмотреть вот так сразу. Скрытных я насчитала целых три.
– Сейчас увидишь. – Потянув круглую ручку, куратор медленно открыл дверь и жестом предложил мне войти первой.
Помещение было насквозь пронизано мраком, как и остальные склепы, но стоило мне войти, как факелы на стенах вспыхнули, на мгновение ослепляя.
Ничего необычного я не заметила. Все склепы были одинаковыми: в самом центре, словно вросшие в землю, стояли постаменты, на которых располагались стеклянные зачарованные гробы. Они надежно оберегали ткани от разложения, позволяя мертвым выглядеть как в день смерти и через десятки лет. Со стороны казалось, что люди, а точнее, маги под крышками просто спят.
Прошептав заклинание по очистке, я осталась довольна результатом и обернулась к куратору. Мужчина все так же стоял в дверях, но вся его поза показалась мне выжидательной.
– Что-то не так? – уточнила я с сомнением.
– Ты не взглянула на ту, в чей дом вошла, – произнес он более чем загадочно.
– Куратор Вантерфул, это склеп, а не дом.
– Для нас да, для них нет.
Сдержав улыбку, что так и рвалась на губы, я подошла к стеклянному гробу да так и замерла, не имея сил сделать последний шаг. Женщина, что лежала на постаменте в обилии золотых тканей, из которых было пошито платье…
Я не могла сказать, что смотрелась в зеркало. Нет, выглядели мы совершенно по-разному: ее черные волосы, завитые в мелкие локоны, лежали волосок к волоску, тогда как моя коса давно растрепалась. Выражение ее лица казалось тихим, умиротворенным, счастливым, в то время как мое отражение в стекле едва ли можно было назвать пиком спокойствия.
Недоумение, толика страха, неверие и испуг. Наверное, если бы можно было смыть с этой женщины, девушки всю краску, если бы можно было дать ей обычную одежду и убрать сверкающие украшения, если бы распушить и выпрямить локоны…
Нет, я все равно не могла поверить в нашу схожесть. Для того чтобы утвердиться в понимании происходящего, мне нужно было посмотреть в ее глаза, но сделать это не представлялось возможным. Она была мертвой.
– Мы не похожи, – произнесла я тихо, пытаясь тоном голоса придать себе уверенности.
К этой секунде я уже поняла, в чей склеп пришла. Этот склеп принадлежал покойной естии. Куратор выполнил свое обещание.
– У тебя сейчас странное чувство, не так ли? – медленно подошел ко мне преподаватель. – Странно смотреть на кого-то и видеть себя – это вызывает внутренний диссонанс.
– Это не я, – повторила я то, что пыталась донести.
– Естественно, это не ты. Перед нами естия. Амбер Мани Эллес, уроженка Страдсбурна, наследная дайна и последняя, в ком текла кровь «Падшего Естийя». Ты не видишь этого Павлиция, но ваше сходство… Оно ошеломляет. Вы словно сестры, зачатые и рожденные в один день и час. Различие лишь в цвете глаз. Ты знаешь что-нибудь о своих родителях?
– Можно я уйду? – эти три слова дались мне крайне тяжело.
Я чувствовала, что мне не хватает воздуха. Дышать становилось все тяжелее. Информация, добытая мною у Сестры Офелии, то и дело вспыхивала перед глазами. Ошеломлена, обескуражена, выбита из колеи. В голове поселилась пустота, но я точно знала одно: я должна отсюда уйти.
Так и не услышав ответа на свой вопрос, я рванула с места. В коридор я фактически вывалилась, игнорируя оклики куратора. Дверь, ведущую на улицу, я толкнуть успела, а вот выйти нет.
Меня крепко схватили со спины. Ощутив сопротивление, мужчина сжал меня еще сильнее. На то, чтобы занести меня в комнату отдыха, ему потребовались минуты. Усадив в кресло, он стиснул мои плечи, не давая подняться.
– Успокойся! – приказал он твердо, и я не посмела ослушаться.
Этот свой тон он применял крайне редко к студентам, но каждый знал, что лучше куратора в таком состоянии не злить.
Я не успокоилась, просто не смогла. Сидела в кресле ровно, не предпринимала попыток встать, пока мужчина наполнял стакан водой и подавал его мне, но сердце мое в этот момент стучало с невероятной силой.
– Я повторю свой вопрос: что ты знаешь о своих родителях? – сел он на стул рядом со мной, но легче не стало.
Наоборот, я лишь разозлилась.
– Это допрос?
– Что? Нет. Конечно, нет, – тон его мгновенно изменился, стал мягче. – Но ведь глупо отрицать очевидное. Я пересматривал сегодня твое личное дело. Ты родилась в ночь, названную «Страдсбурным пепелищем». Ты знала, что естия погибла именно в ту ночь? В ее крыле был пожар.
– Вы хорошо ее знали? – задала я свой вопрос, проигнорировав вопросы мужчины.
– Достаточно, чтобы помнить, как она выглядела в твоем возрасте. Вы невероятно похожи, слишком похожи…
– Я не хочу об этом говорить.
Это решение далось мне легко. Удивительно, насколько сильно я хотела узнать больше о своих родителях, найти их и как быстро при этом пошла на попятную. Сейчас возможная правда пугала меня.
Я не могла быть дочерью естийя и естии. Просто не могла, потому что… Я не находила причин, почему в таком случае они отдали меня в Дом Покинутых. И как в мое появление на свет вписывается полуорчанка?
– Если Амбер твоя мать… Павлиция, ты понимаешь, кто в таком случае может быть твоим отцом? – не унимался куратор.
– Ответьте мне на один вопрос, галеций. В окружении естии когда-нибудь находилась полуорчанка с седыми, темно-серыми волосами?
– Насколько я помню, нет. С чего такой вопрос?
Слова мужчины я снова проигнорировала:
– Еще вопрос: в котором часу умерла естия?
– Я не знаю таких подробностей. – Куратор хмурился, не понимая, к чему я веду.
– И последнее. Естия носила под сердцем ребенка в день своей смерти?
На этот раз преподаватель думал над ответом долго. Чем больше минут утекало сквозь пальцы, тем спокойнее становилось у меня на душе, тем сильнее сам мужчина разочаровывался.
– Насколько я знаю, нет, – эта фраза прозвучала из его уст словно приговор, но мне принесла необъяснимое облегчение.
– Даже если мы похожи, как вы говорите, я просто не могу быть ее дочерью, галеций.
– Возможно, вы родственницы, – произнес он, теряя былую уверенность.
– Если это так, я обязательно это выясню. А теперь, с вашего позволения, приступим к занятиям.
– Как ты собираешься это выяснить?
Я не ответила, но на мужчину посмотрела многозначительно, всем своим видом давая понять, что разговор закончен. Было видно, что преподаватель расстроился: в его голове головоломка, придуманная им же, уже сложилась, но лично я была рада.
Обескураженность и ошеломление сменились спокойствием, бодростью духа и необъятным облегчением.
– Да ладно вам, куратор Вантерфул, – усмехнулась я, освобождая его кресло. – Уж вам-то точно не о чем расстраиваться. Так что там с нашими накопителями?
А с накопителями все было замечательно. Весь мешок галеций продал еще утром до того, как в Академии Проклятых начались занятия. Его друг предложил справедливую, по словам куратора, цену, но с условием, что мужчина добудет еще.
Я была настолько рада, что никак не могла скрыть улыбку, которая преподавателю совсем не нравилась. Он говорил со мной о важных, по его мнению, вещах – напоминал, что я могу наполнять накопители только в свободное время, и его совсем не устраивало выражение моего лица.