Клубничный блеф. Каван

Внезапно Каван появляется в комнате, и Дейзи визжит от страха.

Он замахивается, и уже я кричу ему, чтобы он остановился. Дейзи резко замолкает и падает на кровать, а из её шеи торчит шприц. Я с ужасом смотрю на Кавана, и в моих глазах появляются слёзы отчаяния и бессилия. Я никогда не смогу изменить прошлое, а настоящее разрушается прямо у меня на глазах.

— Что ты с ней сделал? — выдавливаю из себя.

— Усыпил её, чтобы она заткнулась. Истеричка, — шипит Каван, с пренебрежением бросая взгляд на Дейзи.

Каван делает шаг ко мне, но я отползаю от него. Подскакиваю на ноги и со страхом наблюдаю за тем, что он будет делать дальше.

Мне страшно, потому что я понятия не имела, в какое дерьмо вляпалась. Я не подозревала о подобном. Но хуже всего то, что сказала Дейзи. Каван спал с ней. Она была его шлюхой, и он наслаждался её болью. Она была его жертвой.

— И что теперь будет со мной? — мой голос от волнения садится.

— Сними мокрую одежду, иначе заболеешь, — сухо говорит Каван.

— О-о-о, да! Самая глобальная проблема сейчас это — моя простуда. Что здесь, чёрт возьми, происходит? Это правда? Ты её убьёшь? Ты спал с ней? Ты делал с ней то, о чём она рассказала?

И сделаешь это со мной? — Нервы накаливаются до предела.

— Я никогда не отрицал того, что я жестокое чудовище. — Каван вскидывает подбородок, словно гордится этим.

— Но ты убеждал меня в том, что это лишь маска, чтобы тебе не причинили боль, — подавленно шепчу я.

— Нет, это ты убедила себя в этом. А вот она реальность. Я убийца. Я улаживаю подобные дела, тихо и без осечек. Дейзи будет мертва. Она знает слишком много, и она убила Дейдру. Ей такого не простят. Киф не простит. В итоге она закончит жизнь самоубийством, — отрезает Каван.

— Что? И это говорит тот мужчина, который сегодня устроил для меня самое романтическое свидание в моей жизни? Это говорит тот, кто точно знает, как же больно терять людей и видеть их предательство? — с болью спрашиваю его.

— Не лезь, Таллия. Иди в спальню и ложись спать. — Каван делает шаг к Дейзи, но я вырываюсь вперёд и падаю на неё, закрывая своим телом.

— Только через мой труп, — шиплю я.

— Не вынуждай меня причинять тебе боль, Таллия. Я должен доставить её в камеру, где она будет ожидать решения семьи Ноланов, — рычит Каван.

— Тогда и меня брось туда, раз у тебя нет сердца. Давай брось и меня туда, ведь и я видела труп той женщины, осматривала Кифа и знаю уже достаточно, чтобы представлять опасность для тебя.

Брось и меня в камеру, — произношу я, и мой подбородок дрожит от страха, но отдавать Дейзи ему не собираюсь. Я абсолютно не знаю её, но прекрасно понимаю. Я женщина и тоже люблю чудовище, хотя оно сейчас причиняет мне огромную боль. И я поступила бы так же, если бы кто-нибудь решил напасть на Кавана и причинить ему вред.

— Таллия, — предостерегающе цедит Каван.

Мои глаза наполняются слезами.

— Ты же не такой, Каван. Ты же не можешь обвинять её за то, что она сделала. Она спасала любимого. Спасала того, за кого болит её сердце. Кто же тогда тебя посадит в камеру, ведь и ты не ангел? Кто посадит в камеру меня, потому что я абсолютно на стороне Дейзи и тоже убила бы за тебя? — По моей щеке скатываются слёзы.

— Таллия, — с горечью шепчет Каван.

— Пожалуйста, найди другое решение. Она же… просто любит Кифа. Это любовь, Каван. Так нельзя. Да, Дейзи поступила плохо, но если бы она этого не сделала, то Киф был бы мёртв.

— Она выпотрошила её, — напоминает Каван.

— Она даже не помнит об этом. Дейзи была в состоянии аффекта.

Она была в шоке и сильном страхе за Кифа. Я не оправдываю её, но если мать набрасывается на своего сына… Подумай, твоя мать сделала то же самое, Каван. Она не защищала тебя, а добила тебя.

Разве этакая женщина, вообще, достойна понимания? Нет. И ты не простил Дарину за то, что она сделала с тобой. Так почему ты винишь Дейзи в том, что она сделала, когда сам отомстил своему отцу таким же образом? Ей было просто страшно. Она защищала своего любимого человека и выбрала плохой способ, но у неё не было времени обдумать его. Я уверена, что если бы всё было не настолько критично, то она бы так не поступила.

— Ты её не знаешь.

— Ты прав, но я знаю, что сделала бы то же самое ради тебя, — шепчу я.

Каван часто дышит от моих слов. Его ноздри раздуваются, и он склоняется надо мной.

— Пожалуйста, — одними губами прошу его.

Каван издаёт стон и жмурится.

— Что ты со мной делаешь, Таллия? — с трудом спрашивает он.

— Показываю тебе, что есть другие варианты, чтобы сохранить себя и своё сердце, остаться человеком, а не становиться чудовищем, которому всё равно на людей, которые по идее находятся в его команде. Своих не наказывают. Своих людей берегут, потому что их и так мало. Так мало, Каван.

Каван снова издаёт низкий горловой стон и хватает меня за шею.

Он впивается мне в губы и прижимает к себе. Я задыхаюсь от жара его тела и этого поцелуя.

— Не бросай меня, — с болью шепчет он. — Не бросай меня, Таллия. Без тебя я умру. Я лживый ублюдок. Всё, что я наговорил тебе про то, что смогу жить без тебя, ложь. Не бросай меня. Я не справлюсь. Ты нужна мне рядом со мной. Нужна ты, Таллия.

Из моих глаз снова текут слёзы, и я целую Кавана. Я не могу пообещать ему, что у нас есть будущее. Я просто не хочу ему врать, но хотя бы часть себя оставлю в его сердце.

Глава 38

Таллия

Я распахиваю глаза из-за того, как быстро бьётся моё сердце.

Мои щёки мокрые, и вся я покрыта ледяным потом.

— Тише-тише, всё хорошо, — шепчет Каван, качая меня в своих руках. Я моргаю несколько раз, чтобы привыкнуть к полумраку в комнате.

— Всё в порядке. Это был кошмар. — Каван убирает волосы с моего лба, и я понимаю, что мы сидим на кровати. То есть Каван сидит на ней, облокотившись об изголовье и держит меня на руках.

Я не помню, как уснула. Помню только, как Каван заставил меня принять душ и переодеться, а потом налил мне чай, и всё.

— Дейзи? — сипло спрашиваю его.

— Она в госпитале рядом с Кифом. Он пришёл в себя и рассказал о том, как на него напала Дейдра. Всё хорошо, — заверяет меня Каван.

— Она жива? Она… Ты не убил её? — испуганно спрашиваю, цепляясь за футболку Кавана.

— Нет, я не убил её. Я передал право решать Кифу. Это была его мать, а не моя. И он сделал свой выбор. Он влюблён в Дейзи. Точнее, он сильно её любит. Поэтому и сказал, что это он убил свою мать, а не Дейзи, — тихо сообщает Каван.

С моих губ срывается облегчённый вздох, и я смеюсь. Наверное, это последствия шока, но я счастлива, оттого что Киф признал свою любовь и защитил Дейзи.

— Я верила, что любовь побеждает всё, — улыбаюсь я.

— Кто бы мог подумать, что ты веришь именно в это? — усмехается Каван, нежно проводя пальцем по моей щеке.

— Ты был готов убить её, — вспоминаю я, отталкивая его. Я перекатываюсь на кровати и злобно смотрю на Кавана.

— Это моя работа, Таллия.

— Убивать людей? Ты же сказал, что больше не занимаешься этим!

— Иногда приходится, когда люди угрожают безопасности семьи Ноланов.

— Но почему ты взял на себя эту ответственность Каван? Других людей нет, что ли? — злобно выпаливаю я.

— Потому что я обязан Слэйну жизнью.

— Но ты ему не раб! Рабство отменили очень давно, — возмущаюсь я.

— Я хочу быть обязанным ему, потому что без него я был бы уже мёртв. И это лишь малость, которую я могу ему дать.

— Малость? Ты уничтожаешь себя, Каван.

— Таллия, хватит, — отрезает он и поднимается с кровати.

— Но, Каван, это ведь…

— Я сказал, хватит, — яростно шипит он.

Поджимаю губы и не менее зло смотрю на него.

— Тогда чего ты, вообще, ждёшь, от людей, когда сам заковал себя в цепи раба и не хочешь взять ответственность за свою жизнь?

Чего ты можешь ждать от поклонения человеку, который уже давно живёт своей жизнью без тебя? Ему не нужно это, как и ты не нужен.