На букву "М"

Хотя нет. Книгу я открыла именно для того, чтобы быстрее уснуть. Но не спала потому, что Дрим обещал ещё подбросить меня до работы утром. И оно одновременно будоражило и от воспоминаний ночной поездки, запаха кожи, скрипа сиденья, ветра в лицо и от предвкушения, как я снова обхвачу Дрима за талию, прижмусь покрепче к широкой спине и испытаю нечто, что бывает только в детстве на качелях и в юности, когда пробуешь первый раз алкоголь — восторг. Ошеломляющее чувство полёта и опьянения одновременно.

Впрочем, книга вызывала те же самые чувства. Было что-то упоительно прекрасное в том, как Великий Писатель (и это был сейчас не сарказм) складывал в предложения слова. Как рукоятка старого любимого ножа надёжно ложится в руку бывалого охотника, так сливался жестковатый образный сложный слог его письма с трепещущей, ликующей от новых ощущений, свободной песней моей души. Хотелось читать. До конца, до утра, до изнеможения. И не волноваться: как же мы поедем на мотоцикле под дождём, и стоит ли мне ждать, когда Дрим подъедет и позвонит, или лучше спуститься сразу и подождать его у подъезда, раз уж мы договорились на шесть пятнадцать.

Ой, дура! Потом, уже на работе, зевая, после трёх чашек кофе я всё думала: какая же я идиотка. Возомнила себе невесть что. А он… А что он?

Просто проезжая на своём чёрном как арабская ночь железном скакуне мимо нас, скромных работниц ночной смены «Тигровой лилии», сбившихся в кучку из-за ночного холода на углу парковки, как на танцполе сельского клуба, и ожидающих служебный микроавтобус, он вдруг затормозил и протянул мне шлем. И просто подвёз. Молча. Спросил только адрес. И утром тоже предложил забрать.

Но утром Дрим мало того, что приехал на машине, так с нами в салоне ещё была старушка-соседка. Всю дорогу, слегка пришепётывая вставной челюстью (уж не знаю куда ей срочно и именно сегодня понадобилось в такую рань) она восхищалась Вероничкой как очень милой, доброй, смышлёной для своих семи лет девочкой, с которой одно удовольствие заниматься.

Я и забыла, что в его тридцать два у нашего Парня-Мечты действительно должны быть и жена, и дети. Хоть он про них никогда и не говорил. Блин! Дура, чо!

«Жаль, что роман не дочитала», — забирая со стола су-шефа очередной омлет с лёгкой мстительностью переключилась я на книгу. Пусть даже не надеется, что я о нём думала. И нарочито прикрыла рот в очередном приступе зевоты. Но зря старалась, Дрим на меня так и не поднял глаза, словно ничего и не было. Словно, помогая мне выйти из машины, не он вдруг подхватил меня за талию и, закрыв глаза, тяжело обречённо выдохнул в шею «Прости».

Простить за что? За то, что не счёл нужным ничего объяснять?

А должен был?

До обеда он так ни разу на меня и не посмотрел. А говорить на работе, кроме как об омлетах да сырниках нам было не положено да и некогда.

И уже не свою глупость, а именно книгу по дороге на новую работу я обвиняла в своих неожиданных романтических и эротических (чего уж там, я большая девочка, были и такие) фантазиях к нашему су-шефу. Уверена, всё из-за неё, проклятой, я напридумывала себе невесть что. Так хотелось теперь такой же любви. Сумасшедшей. Всепоглощающей. Безбрежной. А ещё узнать всё же останется героиня с любовником или вернётся к мужу.

Всё ещё пребывая в своих мыслях, и изрядно тупя после бессонной ночи и тяжёлой смены я огляделась у витрины Дома книги и на всякий случай сверилась с указанным Натальей адресом.

Нет, ошибки не было: банкет должен проходить именно здесь, в Литературном кафе. Только вход с торца здания. Но — Чёрт побери! — это был банкет по поводу выхода новой книги Данилова.

На уличных развалах перед магазином возвышались пирамиды «Неодолимого влечения чёрного». Счастливые продавцы вручали оживлённым покупателям тонкие томики в чёрных обложках, кому с автографом автора (на сто рублей дороже), кому без.

Я не удержалась, разменяла последнюю тысячу и купила «без» в надежде, что не сильно превышу свои новые должностные полномочия, если улучу момент подписать книгу у автора лично для себя. И очередной раз пожалела, что предыдущую книгу не дочитала. Мне и сказать-то ему будет нечего, если он спросит с какой из его книг я знакома. «Да, читала вот эту». «А как вам концовка?» «Э-э-э..»

Но кто сказал, что у меня будет возможность с ним поговорить? Продираясь сквозь толпы зевак в закрытый зал, где по торжественному случаю мои новые коллеги, сотрудники кайтеринговой фирмы «Комильфо», на золотых скатертях столов уже раскладывали чёрные салфетки, я и думать забыла про Данилова.

«Я должна себя проявить. Создать хорошее впечатление. Понравиться», — расправила я плечи, вливаясь в толпу новобранцев. И проявила.

— А если юбка выше? — с ужасом посмотрела я на свои голые коленки, ткань над которыми начиналась выше положенного на ладонь. Но честное слово, я не знала. В моем ресторане учили: чем короче юбка, тем больше чаевые.

— Ясно, — покачал головой менеджер под смех бывалых. — Выдайте Принцессе мужской фартук.

В общем, кроме того, что обернули меня этой чёрной парусиной до пят дважды, ходить приходилось мелко переступая ногами, как японка в сари, и звали Принцесса, работа была как работа. Подносы с шампанским и закусками. Что дают то и несём. Что заканчивается, то и натираем. Бокалы, вилки, тарелки. Меняемся.

Занятая очередной партией розочек из сёмги, я пропустила приезд Великого Писателя. Но чего я там не видела? Он и Виктор Гюго поди был несвеж и лохмат. И Достоевский небрит и немолод. Про Льва Николаевича с его бородой вообще молчу. Да и про Джорджа Мартина не заикаюсь. Главное, как они писали и пишут. Так что Данилов при костюме и белой рубашке, как он позировал на рекламных плакатах, со своей подтянутой задницей, хоть и был по-прежнему щетинист и помят, казался в этом ряду ещё ничего.

Правда, подозреваю, это для меня его уже подсветили грани таланта. Судя по вальяжности, когда, засунув руки в карманы почти по локоть, он выслушивал мужика, что чуть ли не поясные поклоны перед ним отвешивал. Судя по зевоте, которую с трудом скрывал, поглядывая на поблёскивающие на запястье часы, и скучающему выражению лица, лучше он за эти пару дней не стал.

И ему до чёртиков надоело это сборище. Книги он подписывал не глядя. Кивал, не слушая. Отворачивался, не дожидаясь, когда собеседник закончит. Оживлялся его взгляд только выхватывая в зале молоденьких девочек да короткие юбки. В общем, каким ты был, таким ты и остался, тот ещё… мудак. Но книгу, раз выдался такой случай, подписать всё же хотелось.

И, улучив момент, когда возле него останется только один мужик, полноватый, невысокий, неинтересный, с блестящей от пота лысиной, из приближенных, я скинула своё монашеское одеяние, засунула за пояс книгу и, подхватив поднос с шампанским, пошла к виновнику торжества прямой наводкой.

Почти дошла.

— Принцесса, — окликнул меня старший официант и показал кивком головы кого обслуживать.

Пришлось подчиниться. Потом вернуться на кухню за шампанским. Потом снова пойти сложной траекторией между столиками. А на третьем заходе, когда мне показалось, что Данилов решил облегчить мне задачу и сам пойти навстречу, меня отправили к вновь прибывшим гостям.

И с полным подносом бокалов я застыла прямо перед носом Агранского.

Глава 8. ВП

— Разгребут твою душу куры… Это ещё что за хрен с горы? — кашлянул я в кулак, разглядывая только что явившегося фраерка вышагивающего кривляющейся походкой хулигана.

— Вадим Агранский, нынешний владелец «Тигровой лилии». Матушка его изволили под старость лет выйти-с замуж за американца и улететь-с в Штаты, — пояснял Герман со свойственным ему словоерсом, пока я удивлялся его осведомлённости. — И Вадим Ильич-с теперь полноправный хозяин сего заведения.

— Владимир Ильич? — гоготнул я, глядя на «красавца», что презрительным выражением лица, с которым он окинул присутствие, пожалуй, перещеголял бы меня, не будь я сегодня так зол.