Страница 5 из 12
– Прежде чем начать, – перебил я, – скажите на милость, почему юнкера прозвали Лермонтова Майошкой? Что за причина этого собрике?
– Очень простая, – отвечал Синицын. – Дело в том, что Лермонтов маленько кривоног, благодаря удару, полученному им в манеже от раздразненной им лошади еще в первый год его нахождения в школе; да к тому же и порядком, как вы могли заметить, сутуловат и неуклюж, особенно для гвардейского гусара. Вы знаете, что французы, бог знает почему, всех горбунов зовут Mayeux и что под названием «Monsieur Mayeux» есть один роман Рикера[50], вроде Поля де Кока; так вот Майошка косолапый уменьшительное французского Mayeux[51].
Дав мне это объяснение, Синицын прочел наизусть вслух, от первой строки до последней, всю поэмку Лермонтова, которая впоследствии была напечатана, конечно, с выпуском всего неудобопечатаемого и чересчур скарронского, в 1859 году в «Библиографических записках» покойного А. Н. Афанасьева, труды которого были так полезны истории отечественной библиографии.
Я с большим удовольствием прослушал стихотворение, в котором нельзя не заметить и не почувствовать нескольких очень бойких стихов, преимущественно имеющих цель чисто живописательную. Тогда Синицын вынул из своего письменного стола тетрадку почтовой бумаги, сшитую в осьмушку, и сказал мне:
– По пословице: «кормил до бороды, надо покормить до усов». Вам, В[ладимир] П[етрович], по-видимому, нравятся стишки моего однокашника, так я вам уж не наизусть, а по этой тетрадке прочту другие его стихи, только что вчера доставленные мне Юрьевым, для списка копии. Это маленькое стихотворение Лермонтова называется «Монго»[52].
– Вот странное название! – воскликнул я.
– Да, – отозвался Синицын, – странное, и источник которого мне неизвестен. Знаю только, что это прозвище носит друг и товарищ детства Лермонтова, теперешний его однополчанин, лейб-гусар же, Столыпин[53], красавец, в которого, как вы знаете, влюблен весь петербургский beau monde[54] и которого в придачу к прозвищу Монго зовут еще le beau[55] Столыпин и la coqueluche des femmes[56]. То стихотворение Лермонтова, которое носит это название и написано им на днях, имело, soit-dit entre nous[57], основанием то, что Столыпин и Лермонтов вдвоем совершили верхами, недель шесть тому назад, поездку из села Копорского близ Царского Села на Петергофскую дорогу, где в одной из дач близ «Красного кабачка»[58] все лето жила наша кордебалетная прелестнейшая из прелестных нимфа, Пименова, та самая, что постоянно привлекает все лорнеты лож и партера, а в знаменитой бенуарной ложе «волокит» производит появлением своим целую революцию. Столыпин был в числе ее поклонников, да и он ей очень нравился; да не мог же девочке со вкусом не нравиться этот писаный красавец, нечего сказать. Но громадное богатство приезжего из Казани, некоего, кажется, г-на Моисеева, чуть ли не из иерусалимской аристократии[59] и принадлежащего, кажется, к почтенной плеяде откупщиков, понравилось девочке еще больше черных глаз Монго, с которым, однако, шалунья тайком видалась, и вот на одно-то из этих тайных и неожиданных красоткою свиданий отправились оба друга, т. е. Монго с Майошкой. Они застали красавицу дома; она угостила их чаем; Лермонтов скромно уселся в сторонке, думая о том, какое ужасное мученье (тут Синицын опустил глаза в тетрадку и стал читать):
– Можете представить смущение посетителей и хозяйки! – продолжал Синицын. – Но молодцы-гусары, недолго думая, убедились, что (он снова прочел по рукописи):
– Вот вам вся драма этого милого, игривого, прелестного в своем роде стихотворения, которое я целиком сейчас вам прочту; извините, попортил эффект тем, что прочел эти отрывки.
Но благому намерению Афанасия Ивановича помешал вошедший полковой берейтор в таком мундире, какой, кажется, и нынче носят эти господа, т. е. в таком, какой по сей час присвоен полковым капельмейстерам и похожий несколько на конногвардейский вицмундир формы того времени, только без эполет и со шляпой без султана. Оказалось, что берейтор из немцев пришел к Афанасию Ивановичу приглашать его к полковому командиру генералу барону Мейендорфу, прославившемуся во время Польской 1831 года войны своим дивным из дивных кавалерийских подвигов на мосту под Гроховом[62][63]. На этот раз дело шло о каком-то принадлежащем Синицыну выезжаемом молодом жеребце Манфреде, которого генерал, кажется, желал приобрести за щедрую плату для своей превосходительной особы. Как бы то ни было, Синицын, отпустив тотчас берейтора, стал одеваться в вицмундир. Я же, видя, что мне необходимо прекратить мое посещение, встал и сказал Синицыну, охорашивавшемуся перед зеркалом, причину моего визита. Причина эта была та, о которой я упомянул в самом начале моей статьи, именно приглашение добрейшего и любезнейшего Афанасия Ивановича на танцовальный вечер Дмитрия Николаевича и Натальи Григорьевны Масловых, назначенный дня через два, именно 17 сентября, в день Ангела их второй дочери, Веры Дмитриевны[64][65]. Афанасий Иванович принял без всяких жеманств и церемоний приглашение этого добрейшего и истинно любезного и гостеприимного дома, о котором, как об одном из тех петербургских домов, которые оставили во мне наилучшее впечатление на всю мою жизнь, я распространюсь когда-нибудь в той моей статье, которую озаглавлю: «Светская жизнь в Петербурге в 1830–1850 гг.»[66], где я надеюсь воспроизвести, разумеется, с точки зрения собственных, а не заимствованных от кого бы то ни было впечатлений, тогдашнее житье-бытье в Петербурге того не высшего, но хорошего среднего круга, в котором я постоянно с юношеских лет вращался и которого многие черты проявлены уже мною в прежних моих статьях и особенно в той статье, которая печатается в «Русском вестнике» под названием «Воспоминания из эпизодов моей частной и служебной деятельности с 1834 по 1850 г.».
50
Роман Огюста Рикара «Monsieur Mayeux» был издан в 1831 г.
51
Mayeux – озлобленный горбун, умный остряк, влюбчивый циник, честный гражданин – популярный герой бесчисленных карикатур (в особенности работы Шарля Травье[са]) и целой цепи французских романов (1830–1848). Он непримиримый враг самодовольной буржуазии Июльской монархии: его идеология перерастает в идеологию мелкой буржуазии и в свете событий 1848 года приобретает отчетливо революционный характер. «К нам дошел из Парижа <…> особенный тип <…> горбатого Mayeux, – писала [А. Дюма] Е. П. Ростопчина, – и Лермонтову дали это прозвище, вследствие его малого роста и большой головы, которые придавали ему некоторым образом фамильное сходство с этим уродцем» (Le Caucase. Nouvelles impressions de voyage par Alex. Dumas. Leipzig, 1859. P. 261–262). Историю литературного типа «Mayeux» подробно проследил П. Н. Сакулин (Лермонтов – «Маёшка» // Известия Отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук. 1910. Т. 15, кн. 2. С. 71–72). Содержательная справка дана в «Grand dictio
52
Стихотворение это с некоторыми пропусками напечатано П. А. Ефремовым в «Библиографических записках» 1861 г. № 20 и перепечатано в «Собрании стихотворений Лермонтова» 1862 г. редакции Дудышкина. Т. I. С. 192. В 1871 г. М. И. Семевский с некоторыми дополнениями напечатал «Монго» в своих приложениях к «Запискам Е. А. Хвостовой». Но и тут есть описка против того манускрипта, писанного рукою М. Ю. Лермонтова в 1836 году и с неделю находившегося у моего приятеля А. И. Синицына, позволившего мне списать тогда же верную копию.
53
См. примеч. 23 к очерку «Эпизод из бального сезона 1835 года в Петербурге».
54
высший свет (фр.).
55
красавчик (фр.).
56
любимчик женщин (фр.).
57
между нами говоря (фр.).
58
Трактир «Красный кабачок» находился на 10-й версте Петергофской дороги, на берегу реки Красненькой.
59
То есть еврейского происхождения.
60
Жалонёр – солдат, носящий в строю на штыке ружья цветной флаг (жалонерский значок), служащий для указания места военного подразделения и линии при построении войск.
61
Я намеренно привожу здесь эти стихи, потому что у М. И. Семевского по рукописи П. А. Ефремова изложение в них неправильное и недостает двух стихов, которые здесь напечатаны курсивом.
62
Ныне генерал от кавалерии и обер-егермейстер [Неточность: Мейендорф был обер-шталмейстером, а не обер-егермейстером.]. Некогда это был прототип изящнейшего гвардейского кавалериста и красавец. Он был женат на вдове генерала Потемкина, урожденной Брискорн.
63
Во время сражения между русскими и польскими войсками у деревни Грохов 13 (25) февраля 1831 г. Е. Ф. Мейендорф со своим подразделением произвел кавалерийскую атаку на центр польских войск, прорвался к мосту через Вислу и не позволил сжечь его.
64
Она впоследствии была замужем за генерал-адъютантом Фроловым и умерла в молодых летах еще.
65
Бурнашев ошибся. Женой И. С. Фролова была Екатерина Дмитриевна Маслова.
66
Статью с таким названием Бурнашев не написал.