Страница 9 из 10
– Людмила Иосифовна, – Турецкий вздохнул, – давайте попробуем, так сказать, реконструировать сам момент убийства Кожевникова... У вас, как у человека, связанного с живописью, должна быть хорошая зрительная память. Пусть вас не смущает, что на этот вопрос вы уже отвечали в тот вечер... Вдруг всплывет еще какая-то важная деталь? Тогда вы, насколько понимаю, были в шоке...
– Да, конечно, – кивнула Голдина. – Возможно, что-то и припомнилось, естественно, я эти два дня постоянно думала о Сергее, о Лене...
– Начните с момента, когда Кожевников подошел к бару за коньяком...
– А вот этого я как раз и не видела, – возразила Людмила. – Я вообще вошла в банкетный зал последней, потому что дожидалась, когда обычные посетители покинут галерею, и отдавала охране кое-какие распоряжения... Выставка прошла даже лучше, чем я ожидала, народу было довольно много, хотя афишу я вывесила для начала всего одну – у входа. Ну, конечно, обзвонила знакомых... Словом, когда вошла в зал, думала о своем, вполне удовлетворенно... И тут ко мне подошла Лена – уже с коктейлем. Вероятно, и Сергей успел к тому моменту взять что-то в баре... Я его увидела, собственно, в тот момент, когда он поздравлял авторов... У меня сложилось впечатление, что он, как это ни странно, знаком с этой блондинкой-актрисулей, которую приволок с собой Жора Карякин... Во всяком случае, она на нем в тот момент висла... А Лена нервничала, по-моему, как раз из-за этого...
– Вы только что сказали, что спутницу Карякина видели в тот вечер впервые, – напомнил Турецкий. – Откуда же вам известно, что она актриса?..
– Это единственное, что я запомнила, когда он мне ее представил, – пожала плечами Голдина.
– Почему вы решили, что она знакома с Кожевниковым, и что значит «висла»?
– Почему решила?.. – Людмила Иосифовна, кажется, впервые за все время разговора с Турецким слегка растерялась. – Ну, не знаю... Просто она так себя вела... Вряд ли, едва познакомившись с человеком, начнешь хватать его за рукава пиджака и что-то шептать прямо в ухо, чуть ли не целуя...
Голдина брезгливо поморщилась.
– Помню, я еще порадовалась, что Ленка этого не видит. Она жутко ревнивая, вышел бы скандал... Но Лена и без того злилась... Возможно, она была в курсе, что ее муж знаком с этой дамочкой?.. – Голдина отвела глаза.
– Разве вы ее об этом не спрашивали? – поинтересовался Турецкий, отметив, что лжет Людмила Иосифовна вполне мастерски.
– Я Лену после банкета не видела, долго дозванивалась, а когда она все-таки ответила и услышала, что я хочу приехать, попросила этого пока не делать и положила трубку... Это в ее характере, она всегда, если случалось с ней что-то плохое, какое-то время ни с кем не общалась, всегда самый острый период предпочитает переживать в одиночестве... Тут уж ничего не поделаешь, обижаться бессмысленно.
– Значит, – задумчиво покачал головой Александр Борисович, – вы не в курсе, что эта, как вы выразились «актрисуля», Альбина Викторовна Крутицкая, первая жена Кожевникова...
Невозмутимая доселе Голдина проявила-таки хоть какие-то эмоции, издав негромкий удивленный возглас:
– Неужели?.. – Она слегка покраснела и резко подтянула к себе свою кошелку. На какое-то короткое мгновение замерла, переваривая полученную информацию. Затем чертыхнулась. – Черт бы побрал Ленку с ее скрытностью... Ну и ну! Угораздило же Георгия притащить именно ее... И что теперь? Думаете, это она?
Людмила вопросительно прищурилась на Турецкого.
– Пока мы ничего не думаем, следствие только началось, – возразил тот. Но никакого впечатления на Голдину, уже включившуюся в это соображение, его осторожный ответ не произвел.
– Хотя столько лет прошло, – произнесла она с сомнением, – вообще-то это возможно, тем более что...
– Что? – на этот раз прищурился Турецкий.
– По тому, как она на нем повисла, и по тому, как покраснел Кожевников – а он покраснел, особенно когда понял, что я на них смотрю, – все выглядело так, как будто они с этой... как ее?..
– Альбина Викторовна.
– С этой Альбиной общаются не так уж редко... Кожевников вообще, когда перехватил мой взгляд, повел себя так, словно его поймали на месте преступления...
– Это ваше личное мнение? – заметил Турецкий.
– Я бы на вашем месте, – усмехнулась Людмила, – ему доверилась, я постоянно общаюсь с людьми, поневоле станешь психологом! Возможно, они вообще договорились встретиться на этом банкете?.. В любом случае, если у них за Ленкиной спиной затеялась новая романтическая вспышка, все эти актриски... Все они сплошь истерички и эгоистки! Уж вы мне поверьте!
Тут Турецкий поверил ей вполне охотно, поскольку и сам был того же мнения об актерской братии.
– Словом, если допустить, что Сергей вначале ей поддался, а потом дал задний ход...
– К сожалению, Людмила Иосифовна, – прервал Турецкий разгулявшееся воображение Голдиной, – следствие исходит не из предположений, а из фактов, на коих и выстраиваются версии.
– Что ж, вероятно, что касается фактов, Лена вам их даст: не зря же она так нервничала и злилась на Сергея... Теперь понятно, что из-за этой дамочки!
– Скажите, пожалуйста, вы не можете припомнить, кто еще, кроме Крутицкой, находился возле авторов выставки среди поздравляющих их в тот момент?
Голдина снова задумалась, потом слегка кивнула:
– Конечно, основное внимание у меня было сосредоточено на нем и этой Альбине... Но, по-моему, там же были Сумко, его девица, Семен Семенович... Нет, остальных не помню! Но большая часть гостей уже отошли к столу, ожидая банкета.
– А сам Карякин?
– Жора стоял возле нас, ждал, по-моему, Лабанина, чтобы посоветоваться со стариком насчет покупки картины, которая ему явно приглянулась: он своему вкусу и чутью не доверяет пока, и правильно делает. А девица стояла возле художников, совершенно точно, по-моему, ей Женя Расин приглянулся. То, что он был с подружкой, а она пришла с Сумко, ее явно не смущало...
– Она что же? Заигрывала с Расиным?
– Не то чтобы, но выпендривалась перед ним – точно.
– Это которая Елизавета Абрамовна Лискина?
– Наверное, – пожала плечами Голдина. – Кажется, он ее пару раз Лизой называл... Ее я видела впервые, так что...
– Ну что ж, единственный человек, которого вы, видимо, забыли назвать, – ваша помощница-барменша, – напомнил Саша. – Художники, насколько я понимаю, расположились справа от бара, верно?
Голдина, прежде чем ответить, неожиданно рассмеялась:
– Знаете, если вы подозреваете, что моя Люсенька могла кого-то отравить... – Она снова фыркнула. – Ну тогда можете заранее распрощаться с идеей поймать убийцу!.. Чтоб вы знали – второй такой трусихи, как она, к тому же доброй, как древняя христианка, в наше время просто не найти! Добрая, вплоть до полнейшей глупости. Способна оплакать не то что человека – голубя, которого переехала по случайности машина!
– Что ж, Людмила Иосифовна, – улыбнулся Турецкий, – на сегодня пока что все, позвольте ваш пропуск... Что касается наших подозрений и поимки убийцы, должно быть, вы в курсе, что цыплят считают по осени?..
– Малоприятная дамочка, – не выдержал и процедил сквозь зубы Анисимов, едва за Голдиной закрылась дверь кабинета. Остальные мужчины предпочли обойтись без комментариев, молча передвигая свои стулья поближе к столу руководителя оперативно-следственной группы Турецкого.
Александр Борисович задумчиво посмотрел на молодого полковника, которому недавно исполнилось тридцать шесть лет. Спортивный, ладный, несомненно, прекрасный профессионал. Судьба сводила их на общих делах не впервые, и хотя знакомство было не столь долгим, за прошедшее время Анисимов успел защитить диплом в юридическом вузе, получить следующее звание и поменять должность: несколько месяцев назад он был руководителем одной из опергрупп ФСБ.
В общем и целом Михаил Иванович Турецкому нравился, но сейчас он собирался говорить с ним достаточно жестко. Чтобы избежать в ближайшем будущем недоразумений, всегда возникающих в процессе сотрудничества с упомянутой организацией в связи с их высокой степенью засекреченности, следовало расставить все точки над «и» сразу...