Страница 7 из 8
У нас установился распорядок дня – прогулки, обнимашки, общий прием пищи (точнее, я делилась своей едой; пища Шеймуса меня не прельщала), но в пятницу вечером обязательно – Крис. Охлажденное вино или шампанское, разожженный камин, негромкая музыка… Шеймус все усложнял – бросался на Криса, таскал нашу еду. Коктейль из креветок, сыр, крекеры, клубника, пицца, фаршированные грибы, кесадильи, эклеры – таков был рацион Шеймуса по пятницам.
Несмотря на то что я больше не оставляла тарелки с едой в комнате без присмотра, Шеймус обучался с невероятной скоростью. Он быстро сообразил, когда мы с Крисом начинали целоваться, тарелки оставались без присмотра. Шеймус бросался к тарелке и сжирал все, что только успевал.
Это происходило так часто, что я начала готовить безвредные для собак закуски. Бигль, поглощающий все без разбора, мог отравиться шоколадом, орехами, виноградом, луком или чесноком.
Со временем готовка по выходным легла на плечи Криса – он либо приезжал с пакетами продуктов, либо ходил в магазин в субботу утром. Мое правило «встречаемся каждые вторые выходные» начало нарушаться: Крис стал навещать меня чаще, и в конце концов Шеймус решил, что появление Криса означает появление еды. Крис постепенно стал Кормильцем. Так Шеймус перестал на него рычать и начал с таким же нетерпением ждать его приезда, как и я. Пес с тревогой бродил по дому в пятницу вечером и время от времени заглядывал мне в глаза: «Ну, где там Кормилец?» Если Крис приходил позже обычного, Шеймус ждал его у ворот во внутренний двор.
Я прекрасно знала, что ждет он вовсе не Криса, но сам Крис был польщен, думая, что завоевал доверие пса. До тех пор пока Шеймус не разуверил его в этом.
Однажды субботним вечером, когда Крис готовил ужин, он обнаружил, что ему не хватает одного ингредиента.
– Детка, ты случайно не брала заварной хлеб?
– Нет, я вообще его не видела.
Мы поискали в шкафах, проверили столешницы, Крис дважды дошел до своей машины, предположив, что случайно оставил там сумку с продуктами.
Хлеба нигде не оказалось. Тогда Крис вернулся в столовую и обошел кухонную стойку по кругу: упаковка от хлеба валялась на полу в окружении немногочисленных крошек, а на стене рядом красовались отчетливые отпечатки собачьих лап.
– Ты не поверишь, – произнес Крис.
– О черт! Опять Шеймус?
– Вот тебе и ужин с заварным хлебом…
– Неужели он сожрал буханку хлеба?! – я огляделась, но собаки поблизости нигде не было. – Шеймус! Шеймус!
Тишина. Я поднялась наверх. На кровати пусто. На кресле в библиотеке Шеймуса тоже не было, хотя он любил сидеть там, когда Крис приходил. Я вернулась к себе в комнату, где в углу находилась его лежанка. На ней он и оказался: Шеймус лежал на боку, при этом живот его был вздутым, как у змеи, которая только что заглотила яйцо целиком.
Я коснулась собачьего живота: он казался натянутым до предела. Что случится, если Шеймус попьет воды? Можно ли ему? Поможет ли вода быстрее переварить буханку хлеба? Я знала наверняка, что он заглотил ее за пару секунд. Может, отвезти его в неотложку?
Крис был более спокоен.
– Он не в агонии, а просто обожрался. И даже не подавился! Надо просто подождать, – рассмеялся он.
– Не смешно!
– Не смешно? Посмотри на него! – Крис указал на Шеймуса; тот слабо приподнял голову.
Да, в целом Шеймус и правда выглядел довольно забавно. Я тоже рассмеялась. Может, он извлечет из этого хоть какой-то урок, помимо того, что заварной хлеб – не самое вкусное лакомство.
Ужинали мы с Крисом без хлеба, а после поднялись наверх в ванную. Проводить время в ванне становилось нашей традицией. Так начинались наши выходные – неторопливое исследование друг друга и осознание того, что между нами, вероятно, существует нечто большее, чем хороший секс и приятное времяпрепровождение. Возможно – только возможно, – между нами и вправду что-то было…
Но Шеймус ненавидел эти моменты.
Он ненавидел все, что было связано с Крисом. Он заглядывал в ванную, подходил, гавкал, уходил. Если у нас была с собой какая-то закуска, то Шеймус вставал на задние лапы, клал передние на бортик ванны и пристально на нас смотрел. Если виляние хвостом не приносило плодов (то есть всю еду, что у нас была), он начинал завывать. Громко, вызывающе. И это совсем не добавляло романтики.
Однако после заварного хлеба Шеймусу явно было нехорошо. Отходя от этого объедания, он дал нам редкую передышку от своих выходок, и мы неспешно отмокали в горячей воде и щекочущих пузырьках, окруженные тишиной, паром и светом свечей.
Тридцать спокойных минут спустя я уловила какой-то шум. Скребущий звук с другой стороны стены. Неужели мыши?
– Ты тоже это слышишь?
Крис прислушался.
– Да. Будто что-то копают. Звук словно из-за стены.
– Может быть, это крыса?
Пока мы прислушивались, шум становился все громче. Все настойчивее и быстрее. Я выскочила из ванны, на ходу заворачиваясь в полотенце.
Чтобы эта огромная ванна поместилась в комнату, предыдущие владельцы дома объединили ванную комнату с одной из ближайших гостевых спален, убрав из нее шкаф. Таким образом, гостевая спальня стала наполовину ванной, наполовину гардеробной. Меня это устраивало.
Я прошла в гардеробную, откуда, как мне показалось, и доносился шум. Включив свет, я увидела хвост и всю заднюю часть Шеймуса; его голова была опущена в кучу моих ботинок.
Он закопался в нее по уши, потом вынырнул с чем-то в зубах и обернулся на меня. Его глаза расширились, он сорвался с места и помчался мимо меня в спальню.
– Держи его! – крикнула я Крису, который тем временем уже тоже успел вылезти из ванны.
Крис последовал за мной в коридор.
– Что случилось?
– Не знаю! Надеюсь, что он не крысу там поймал.
Мы подошли к двери спальни и включили свет. Шеймус свернулся калачиком на своей лежанке вокруг половины буханки заварного хлеба, в то время как другая половина по-прежнему распирала его живот. Видимо, он не успел его доесть и запрятал. По мере нашего приближения Шеймус продолжал жевать хлеб, стараясь проглотить как можно больше. Крис подошел быстрее меня, но Шеймус зарычал на него: Не приближайся, Кормилец, это мое! Крис загнал Шеймуса на подстилке в угол и потянулся за хлебом у него в пасти. Шеймус еще крепче сжал челюсти вокруг своей добычи и оскалил зубы. Крис обернулся на меня, тараща глаза.
Ах, да, не большой любитель собак. Крис был совсем голым, а Шеймус угрожающе рычал, загнанный в угол, – неудивительно, что Крис заколебался. Я даже немного удивилась, что он вообще осмелился подойти так близко.
Крис снова повернулся к Шеймусу и твердо проговорил:
– Шеймус, нельзя!
Пес притих, и в этот миг я полностью разделяла его чувства – смесь тревоги и уважения. Каким-то чудом Крису удалось вытащить оставшийся хлеб из пасти разозленной собаки. Шеймус не огрызался и не рычал – он был набит хлебом под завязку, так что сил на сопротивление у него не было.
– Ого! Я впечатлена! Видишь, в плане собак у тебя еще не все потеряно.
– Не уверен, что это можно назвать собакой. Больше похоже на реинкарнацию какого-нибудь диктатора из страны третьего мира!
– Может быть. Но выглядит миленько.
Шеймус забил хвостом по своей подстилке. Его карие глаза, глядящие прямо в душу, говорили о том, что он уже простил нам все несправедливости по отношению к нему.
– В том-то все и дело, что он такой миленький. Подходит на роль главаря революции.
На следующее утро Шеймус проснулся голодным, как и всегда. Тем не менее в этот раз мы уменьшили его порцию. Крис заставил Шеймуса сидеть и смиренно ждать свою еду, пока я, затаив дыхание, наблюдала за этим со стороны.
Так в нашем доме появлялись новые правила, к которым нужно было привыкать. Нас стало трое, и это уже больше походило на настоящую семью.
Глава 3
Семейный выход в свет