Монструм

– Это просто дань уважения и памяти, – отмахнулся Стефан. – Настоящие похороны проходят за хрен знает сколько тысяч… миллионов миль отсюда. Это не мое дело.

– Это наше дело! – подчеркнул Паскаль. – Мы должны хранить память о ней. Это наш долг. Мы обязаны помнить все, каждое мгновение наших жизней, чтобы стать сильнее. Ты знаешь, насколько важным было это событие и что оно для нас теперь значит.

Оба, не сговариваясь, кротко глянули на место, где раньше стояла статуя Верховной. Все-таки без нее в кабинете стало мрачнее.

Похоронные церемонии – самое унылое и бесполезное мероприятие из всех возможных. Стеф не пришел на само действо, но стоял возле открытых ворот Усыпальницы, его бледное лицо пеплом покрывал теплый золотистый свет бесчисленного множества свечей. Он не заходил. Не хотел проходить это огромное расстояние, чтобы добраться до центра исполинского зала, примкнуть к люмен-протекторам и отдать последнюю дань памяти.

– Она не являлась частью моей жизни, как и твоей, – едко отметил Стеф. – Если хочешь наказать меня за то, что я неуважительно отношусь к далеким управленцам, которые плевать на меня хотели, то валяй.

– Ладно, – слишком уж непринужденно вздохнул Скорпион и подался вперед, обращаясь к своему энерглассу. – Это мы опустим. К счастью, у нас есть более важные вопросы для обсуждения.

Из стекла вырвалась световая проекция. Стефан недовольно поморщился. Очередной чертов график.

– Так, посмотрим. – Паскаль начал пролистывать пункты с самым вдумчивым видом. – Ноябрь, декабрь, январь… Аха. – Он остановился и ткнул пальцем в дату. – Большой пропуск рабочего времени.

– Я брал отпуск.

– Ты брал его на неделю в первой половине февраля, а вернулся в середине марта. – Паскаль перевел на Стефа взгляд, тяжелый, как пара фур гранита. – Более того, ты пропустил свой срок Водолея как Смотрителя, который ложится на февральские и мартовские дни. Ты ушел от важной работы. И не только! За последние двенадцать лет после того знаменитого случая с падшими ты десять раз пропускал свой срок частично или полностью. По здоровью или из-за отпуска. Ты так боишься ответственности?

– Я никого не просил делать меня одним из Тринадцати, – огрызнулся Стефан. – Да и какая хренова разница? Никто меня все равно не слу…

– Ты должен был разбираться с делами, а не сбрасывать работу на других, ухудшая таким образом свое положение среди протекторов, которое и без того на самом дне. Змееносец долго отмазывал тебя от пропуска должности, – сухо заметил он. – Иногда даже сам подменял. Коул слишком лояльно к тебе относится. Он давал тебе только сверхурочные задания, а не реальные наказания за столь серьезные проступки.

«Мерзкий ублюдок».

Пока Стеф зло постукивал ногой по полу, Скорпион спокойно открыл новые документы, сплошь помеченные красным.

– У тебя, оказывается, и по делам с вычищением Тьмы накопились огромные долги, – заявил Паскаль, указывая на красные пробелы в отчетах. – И все словно отпустили эту проблему. Мне думается, что остальным Смотрителям настолько до тебя нет дела, что они просто предпочли не вникать. Да и ты этим, видно, пользовался. Коул – твой последний друг среди протекторов, не знаю, зачем ему эти проблемы. Все были удивлены его мягкости в отношении тебя после твоего прокола, так что я не удивляюсь, что Змееносец и остальные грешки тебе помогает подтирать. Возможно, я бы и мог закрыть глаза на твое отлынивание от должности Смотрителя, но охота на Тьму…

«Начинается…»

– Мы должны искоренять ее, – с легкой угрозой произнес Паскаль. Он помрачнел. – Чего бы нам это ни стоило. И все это делают. Но ты считаешь себя особенным? Ты не понимаешь, что стоит нам дать слабину, и они уничтожат все?

Стефан уже слышал от него подобное миллион раз. Речи Скорпиона не отличались разнообразием. Будь то обычный сплит или могущественный дэлар – какая разница? Главное уничтожать все темное, каким бы опасным и смертоносным оно ни было.

– И неужели думаешь, что ты такой незаменимый? – вдруг сказал Паскаль. – Незаменимых здесь нет. Уйдешь ты – на место Водолея придет другой. Если ты боишься уйти на поле боя, то тебе вполне могут обеспечить такую услугу в Соларуме.

До Стефа смысл сказанного дошел не сразу.

– Заткни пасть, – прорычал он, вставая. – Ты на что намекаешь?!

– Я только говорю о том, что нам не нужны те, кто не выполняет своего долга.

И тут он сам решил подняться. Паскаль был слегка выше Стефа и угрожающе оттенял его. Всякий бы мог стушеваться перед этим видом и его холодным, вдавливающим в пол взглядом, но не Стефан.

– Я и представить не могу, сколько людей погибло из-за твоей лени, – прошипел Скорпион, только сейчас обнажив свою злобу. От Стефа не укрылось, как тот яростно сжал кулаки. – Сколько душ лишились Света за эти годы! Но хуже всего то, что тебе даже не стыдно. Тебя никогда и не наказывали должным образом.

– И ты решил исполнить должность палача в этом деле?

– Не забывайся, Стефан, Мясником здесь называют тебя.

Внутри Стефа словно полыхнул фитиль. Ему нет дела до этой борьбы, нет дела до протекторов. Но Паскаль перегнул палку. Тот оставался непоколебимым, Стефа же бил жар ненависти. Если бы не разделяющий их стол, то, скорее всего, он бы врезал Смотрителю по стальной роже.

«Почему они не могут просто оставить меня в покое?!» – думал он.

– Знаешь, Стефан, в Соларуме смертную казнь назначали и за меньшее. Но когда-то ты был образцовым протектором, примером для многих. – В словах Паскаля звучала явная досада, точно Стеф его разочаровал. – Ты до сих пор один из лучших манипуляторов. У тебя огромный потенциал.

– Тебе-то что?

– Ты разлагаешься морально, это твое дело. Но ты не выполняешь работу, и от этого страдают приземленные, а это уже мое дело.

Тут он отвернулся и стал смотреть в витражное окно, в прозрачных стеклышках которого виднелся синий лес Соларума.

– Мы, люмен-протекторы, уже тысячи лет являемся оплотом между людскими душами и темными монстрами. Так постановили звезды, потому мы обязаны нести этот крест на себе, ведь больше некому.

– Спасибо за урок истории, – буркнул Стефан в сторону.

– Я просто дам тебе мотивацию. До конца моего правления осталось немного. И если ты не выполнишь мое задание, я отниму у тебя восемь лет. Навсегда.

Стеф вздрогнул.

– Восемь? – поразился он.

– Скажи еще, что это слишком сильная мера, – хмыкнул Паскаль, возвращаясь к столу. Он снова сел и принялся писать в энерглассе.

Стефан же стоял как вкопанный, хмурясь и обдумывая свое нынешнее положение. За его проступки смертная кара была вполне верным решением, Паскаль был прав, – такое назначали и за меньшее. Тунеядцы тут не нужны. Но восемь лет памяти…

– Сядь, – приказал Паскаль.

Стефан раздраженно плюхнулся обратно, с ненавистью опаляя глазами Смотрителя.

– Ты будешь посещать все собрания, все поминальные церемонии. Будешь выполнять недельную норму по уничтожению сплитов и других темных тварей, если они появятся. Я буду за тобой следить все грядущие двенадцать месяцев.

– Иначе что?

– Иначе через год, как только Солнце войдет в созвездие Скорпиона и мое правление вновь начнется, я отправлю твою душу в Обливион.

Стефан ухмыльнулся. Такая себе угроза. Другому она показалась бы ужасной, но Паскаль не ведал всего. Восемь лет памяти пока что выглядели более устрашающими, за них Стеф немного волновался.

Он выдохнул, беря себя в руки, после лениво потянулся.

– Ладно, хватит швыряться в меня угрозами и притворяться моей мамочкой, чего ты от меня хочешь? За мои восемь лет. Что я должен сделать такого унизительного в ближайшие дни?

И тут в дверь забарабанили. Не дожидаясь ответа Смотрителя, в комнату влетела Ламия – Близнецы. Она чуть не споткнулась о ковер, но быстро оправилась, отбрасывая черные волосы.

– Паскаль… – задыхаясь, выдала она.

– Я занят.

– Ты не поверишь! – воскликнула Ламия. В голосе слышался подозрительный восторг.