Клеймо на душе

Ждать вызова на операцию Юле не пришлось долго. Буквально через десять минут после их приезда ее пригласили подняться на операционный этаж. Юля едва успела все бумаги и согласия подписать. Дан остался внизу ждать в специальном зале для сопровождающих, и, судя по наличию там еще трех человек, не только ее близкие решили, что само слово «операция» звучит страшно. Напоследок Дан крепко обнял Юлю, так же мягко поцеловав в макушку, как и ночью. Она не оттолкнула, но и не ответила, все еще не считая, что он заслуживает снисхождения с ее стороны. Но, уже заходя в лифт, обернулась, на секунду встретившись взглядом с его темно-карими глазами. Ее любимыми, как ни юли перед собой… И отвернулась.

Богдану оказалось весьма сложно найти себе место, как только Юля ушла. Он об этой операции не успел ничего толком узнать за прошлый вечер и ночь, так что сейчас залип у развешенных по периметру зала экранов, где крутили просветительские ролики насчет разных видов этой процедуры. Видно, не у одного Дана имелись вопросы и, чтобы разгрузить себя, сотрудники подготовились.

Просмотрев эти ролики по пятому кругу (они занимали минуты три каждый, наверное), он не мог не признать, что во многом уверенность Юли казалась оправданной — процедура виделась вполне отработанной и несложной. Да и класс клиники ощущался во всем: от обстановки в зале, больше смахивающей на элитный загородный клуб, с панелями темного дерева и удобными креслами для ожидающих, до качества зернового кофе свежего помола в стоящих здесь кофемашинах. Вкусными были и конфеты, щедро насыпанные в вазочки. Поскольку Дану точно не хватило Юлькиного печенья, чтобы как-то заменить завтрак, «догонялся» сладостями. В целом, можно сказать, что атмосфера в зале царила достаточно благостная, и это не могло не влиять на Богдана.

А вот что резко испортило ему настроение, так это появление Крапивина на пороге зала ожидания буквально через полчаса. Не то чтобы неожиданно, любой нормальный мужик вряд ли оставит в одиночестве женщину, на которую претендует, в подобной ситуации. Ведь и Дан торчал здесь, да и домой к Юле ночью вломился, невзирая на запрет с ее стороны. Он-то хорошо знал свою малую, и понимал, когда она нервничает, несмотря на все свои заверения.

Очевидно, понял это и Ярослав.

Крапивин, кстати, тоже почти моментально его засек в зале. Не выдал лицом, но по позе стало ощутимо, что подтянулся, напрягся. Однако Ярослав при этом кивнул, явно здороваясь, пусть и было сомнительно, что сейчас же кинется пожимать ему руку. Да и Дан к такому не стремился.

Он в принципе не понимал этого человека. Как мужчину не понимал. С точки зрения бизнес партнера, Крапивин показал себя с прекрасной стороны, и тут Дан хорошо понимал и отца, и Юлю, активно развивающих связи с компанией Ярослава. Но по-мужски и человечески, мысли и доводы Крапивина были для Дана, привыкшего к прямолинейной, открытой, даже резкой в этой прямоте позиции, не скрывающей эмоции и мысли, ни в бизнесе, ни в личных отношениях, совершенно непонятны и необъяснимы.

И сейчас, как ему показалось, весьма неплохой момент прояснить пару позиций. Все равно пока Юлю забрали на операцию, и его не позовут наверх, чтобы помочь ей, по необходимости, в те два постпроцедурных часа. Заняться особо нечем. Все бизнес вопросы переключил сегодня на отца, особо не спрашивая, если честно, а по своей компании вчера устроили мозговой штурм с Геной, чтобы Дан не терял нить процессов и держал руку на пульсе. И после еще с Михалычем по телефону советовался, потому и приехал к Юле только к трем утра. Однако, явно не желая, чтобы к их разговору прислушивались все присутствующие в зале, чего было не избежать, Дан быстро двинулся в направлении Крапивина и выхода, у которого тот и остановился.

— На пару слов, — почти на ходу бросил Ярославу, выходя в пустой холл.

Тот хмыкнул, но не спорил, вероятно, прекрасно понимая, что на уме у Богдана. А вот ему хотелось бы понять ход мыслей Крапивина. Так что…

— Она же сказала тебе не приезжать сюда, — почти с усилием заставил себя держать руки свободно, а не закрываться.

Оба умеют вести переговоры, и не хотелось, пусть и в телесных проявлениях, уступать Крапивину, наверняка, имеющему пару своих фишек, дающих перевес.

— Тебе тоже, насколько я помню. Тем не менее мы оба здесь, — спокойно и с иронией отозвался Крапивин, включив программу, на стоящей и в холле кофемашине.

— Я там, где и должен быть — со своей женщиной, которой нужна поддержка, — черт! Ему сложно давался такой же ровный тон! Не так и привык Дан управлять эмоциями. Темпераментом явно в мать пошел, которая себя своей среди итальянцев ощущала.

— Не думаю, что Юля себя считает «твоей», — тем же ровным тоном заметил Ярослав, взяв чашку готового кофе с подставки. — Да и тебя она своим мужчиной ни разу не называла. Разве что в прошлом времени, — не отводя взгляд, точно не считая себя в проигрышной позиции, Крапивин сделал глоток напитка.

Богдан заставил себя сделать вдох перед тем, как вновь заговорить, загнал собственные эмоции под такой же контроль.

— Ты умный и прозорливый бизнесмен, Ярослав, работать с тобой в удовольствие, искренне, у меня всяких партнеров по жизни хватало, есть с кем сравнить. Кажется, что и настолько же умный по-человечески, — у него не дрогнул ни одни мускул, да и взгляд Крапивина, вдруг блеснувший искрой интереса, выдержал. — И тут, думаю, не можешь не видеть, что Юля меня любит, несмотря на то, что между нами не все решено. На кой черт тебе отношения с женщиной, которая о другом думает ежесекундно?

Крапивин молча отпил еще кофе, не отрывая этого изучающего взгляда от Дана. Отставил чашку.

— Знаешь, что я вижу, Богдан? Пусть и не особо в подробности посвящен… Что, хоть ты тоже хороший бизнесмен и партнер, ты явно фиговый мужик. И Юле особо счастья этой любовью не принес, лоханувшись там, где у нее и сомнения, что на тебя опереться может, не должно было появиться. Так что, не думаю, что у тебя слишком твердая позиция.

— Ты же не любишь ее, так какого черта? Зачем тебе Юля? — сжав за спиной руки в кулаки настолько, что заломило сухожилия, тем не менее удержал контроль Дан. Потому что каждый упрек справедлив, как бы ни было паскудно слушать это от… соперника. Тем больнее бьет в рану, которую и сам с остервенением раздирал в последние дни.

— Не люблю?.. — непонятно, то ли спросил, то ли хмыкнул Крапивин. — Что ценного для вас всех в этом слове? Всего лишь раздутая маркетинговая уловка, — чуть цинично улыбнулся его собеседник. — Вот посмотреть на вас обоих, так такой любви и не захочется. А Юля мне очень по душе, как человек. С ней и работать приятно, и просто время проводить, говорить, смеяться… Да хоть кофе пить!

Ярослав пожал плечами, словно не замечая… Или сознательно каждым этим аргументом сильнее заводя Дана, хоть тот и держался в оговоренных для самого себя пределах, пока этот… гад перечислял его, Богдана, привилегии и права, елки-палки!

Крапивин же посмотрел на Дана пристально после секундной паузы.

— Я ей право выбора даю и опору. Надежную. Чтобы Юля могла сравнить и понять, чего ей хочется. Для меня находиться рядом с такой женщиной, с ее преданностью, искренностью, ясной головой и добротой, — будет в удовольствие и честью, которую сумею оценить по всем параметрам.

Неясно, чем бы все закончилось в этот момент, если бы не открылся лифт, от которого они не так далеко стояли, и медсестра, до этого забиравшая Юлю наверх, и точно узнавшая Дана, не вмешалась в их разговор.

— Вы приехали с Песочиной, верно? — будто не заметив напряженной атмосферы, что повисла между Крапивным и Даном плотной, звенящей проволокой, казалось, доброжелательно уточнила медсестра.

— Да, — отрывисто кивнул Дан, переключившись и почему-то занервничав.

— Все нормально, — улыбнулась женщина, поняв это, похоже. — У нее процедура закончена, я ее сейчас переведу в послеоперационный зал. Нужно будет подождать еще часа полтора-два, врач ее повторно осмотрит. Если хотите, можете подняться туда.