Ты моя катастрофа

Киваю. Я действительно тогда сменила телефон и сделала все, чтобы до меня никто не смог добраться.

— Я хотела уехать спустя месяц после смерти Милы. Но окончательно поняла, что все потеряно, только на сборах.

— Я сорвался тогда не потому, что хотел сделать больно тебе. Хотя понимаю, что после всего это было самой очевидной мотивацией. — произносит Ян. — Он втянул в разговор Милу. И меня понесло.

Действительно, в лагере на одной из вечерних дискотек, когда мы сидели с Борей на трибунах и разговаривали обо всем, я кратко поделилась с ним о своих переживаниях, рассказала о Миле. Тогда это было таким логичным, я вспоминала о доме и нуждалась в поддержке.

Едва сдерживаю истеричный смешок. Получается, я назвала Яна слабаком за то, что он сделал поспешные выводы, не поговорив, а сама сделала ровно так же. Два идиота.

— Так обидно. — наконец, озвучиваю свои мысли. — У нас были все шансы.

Хватаю сандали и встаю.

— Ты куда? — спрашивает Ян.

Пожимаю плечами. Куда угодно, только бы не думать о том, что мы сами все просрали.

Глава 36. Эля

В этот раз поводом для бессонной ночи становится еще и сильный озноб. Видимо пережитые эмоции дали о себе знать. Даша, не выдержав моего клацанья зубами, прямо в два часа ночи разбудила Лешу, и они вдвоем поехали на поиски круглосуточной аптечки. Вернулись с градусником и какими-то таблетками. Что ж, без гематогенки это был бессмысленный трип.

Градусник показал 39.2, и ребята решили не дожидаться утра и поехать домой прямо сейчас. Всю дорогу я спала, как оказалась дома, тоже не помню.

Пробуждение проходится по мне темными пятнами перед глазами и легким головокружением. Так происходит только тогда, когда я встаю позже одиннадцати. Тянусь за телефоном и, все еще щурясь, с трудом разглядываю время. Ну да, как я и думала, — почти двенадцать.

За стенкой слышны чьи-то голоса. Родители? Вчерашний день мелькает полузабытыми мутными фрагментами. Видимо я сразу провалилась в сон и проспала почти сутки.

Голоса стали громче. Чуть шатаясь, поднимаюсь с кровати, ладонью приглаживаю растрепанные волосы и выхожу в коридор. Дохожу до кухни, но вижу там не родителей, а Яна и Дашу. Странно видеть этих двоих на своей кухне.

— Эээм? — слишком вяло подаю сигнал о своем нахождении. Даша сразу подскакивает и сдавливает меня в объятьях так, что все вокруг начинает кружиться.

— Эй, Горячева, полегче давай. — одергивает ее Ян. Подруга фыркает, но все же отпускает меня.

— Пойду, проветрюсь. — говорит парень и выходит в коридор. Мы с Дашей остаемся одни. Ничего не понимающим взглядом смотрю на подругу.

— А что? Он здесь всю ночь с тобой провозился.

Чего?

— В смысле?

— Твои где-то под Чеховом на конференции. Я остаться не могла, а этот, как узнал вчера о том, что у тебя горячка, поехал за нами и сказал, что сам с тобой посидит.

На этом моменте у меня закончились все цензурные слова. Ян просидел здесь со мной всю ночь? Ян?

Вечером после работы зашла тётя Галя с миской только что приготовленного плова и заставила меня снова померить температуру. Следом за ней и Ян.

— Ты можешь идти, со мной все нормально. — обращаюсь к парню, когда за его мамой закрывается дверь.

— Скорее хочешь от меня избавиться? — приподнимает одну бровь.

— Ты и так тут пробыл всю ночь, со мной все нормально, правда.

— Мама сказала, что у тебя 38.6. С каких пор это стало нормой?

— Ну и что. А если у меня еще неделю такая температура продержится, неделю будешь тут?

— Буду.

— С каких пор тебя вообще стало волновать то, как я себя чувствую?

— С тех пор, как увидел тебя в скейт-парке пять лет назад.

Фыркаю. Сам-то хоть верит в эту пошлятину? Накладываю плов в тарелку и ухожу в свою комнату.

Ставлю уже пустую тарелку на полку и ложусь на кровать, как вдруг слышу хорошо знакомый саундтрек, доносящийся из гостиной. Резко, насколько у меня это могло получиться, вскакиваю с кровати и на носочках, стараясь не шуметь, выхожу в коридор. Да, я была права. Ян сидит в гостиной на диване, держа в руках большую миску Лэйс с крабом, а на экране телевизора мелькает заставка моей любимой части Первого Мстителя.

— Долго стоять будешь? — неожиданно произносит Ян.

— Как ты узнал, что я здесь? — я подошла очень тихо.

— Ты в телеке отражаешься, умняга. — фыркает парень. — Так что? Садись или проваливай.

— Вообще-то это мой дом, что хочу, то и делаю.

— То есть будешь стоять?

— То есть буду.

— Какая же ты упрямая! — и тут же Ян встает с дивана и быстро направляется ко мне. От неожиданности из горла вырывается крик дохлой чайки и я на ватных ногах бегу обратно в коридор. Такая слабая попытка бегства. Слабая, потому что уже через пару секунд меня хватают и кидают на диван.

— Что ты делаешь?! — кричу я.

— Тебе врач прописал постельный режим, вот и лежи. — отвечает Ян и ставит на мои ноги миску с чипсами.

— Я тебе подставка что ли?

— Еще слово, и будешь еще и подстилкой. А если серьезно, давай просто посмотрим фильм один раз как нормальные люди.

— Поздно в нормальных играть!

И все же я сдалась. Сидеть с Яном в комнате моих родителей, есть чипсы и смотреть мстителей? Странно? Ещё бы! Вместе смеяться над шутками Тони Старка? Сумасшествие, в которое еще несколько дней назад я бы ни за что не поверила.

Как давно мы проводили время именно так, не угрожая друг другу, не споря? Сколько лет прошло с тех пор, как мы могли просто сидеть в комнате в тишине и при этом чувствовать себя так умиротворенно? И как долго я мечтала об этом после смерти Милы…

Мои обещания самой себе больше никогда не подпускать к себе этого человека, прощально махали рукой, стоило только увидеть спокойный профиль Яна, сидящего в домашних шортах на моем диване. На пляже я сказала ему, что думала уехать почти сразу, но только я знала, почему я этого не сделала. Я слишком любила его и в душе в тайне даже от самой себя все эти годы надеялась, что все снова будет хорошо.

Глава 37. Эля

Утро я ждала, как бомбу замедленного действия. В девять вернутся родители. Смотрю на часы. Без двадцати. Хорошо. Сижу на табуретке, раскачивая и так хилые ножки из стороны в сторону, вспоминаю прошлую неделю и прощаюсь с ней.

Все эти дни Ян был рядом. Первое время я дико противилась этому, вся моя внутренность, привыкшая за несколько лет обороняться, говорила мне не доверять, не подпускать к себе. Но та маленькая двенадцатилетняя девочка во мне все еще помнила, как сильно она хотела этого.

Он приходил, мы заваривали кофе в гейзерной кофеварке его мамы, которую он притащил на второй день после нашего приезда, потому что, по его словам, кофе, который я всю жизнь пила до этого, — дрянь. А по вечерам мы неизменно шли в гостиную и смотрели фильмы. И в один из таких вечеров и состоялся тот самый разговор.

Утром мне позвонил отец и сообщил, что послезавтра они с мамой возвращаются. Я ждала их возвращения, но после того, как узнала точное время их прибытия, мне стало страшно. Послезавтра все вернется на свои места…

И тут же одернула себя. До чего я дошла? В какой момент присутствие Яна в моей жизни стало обязательным пунктом для того, чтобы чувствовать себя счастливой? Впервые за неделю я вышла на улицу, дошла до магазина, но вместо того, чтобы зайти в него, пошла дальше, сначала в центр, потом в парк, на набережную. Я не следила за временем, просто шла вперед, будто боясь остановиться хотя бы на минуту, а когда снова оказалась у своего подъезда, на улице уже горели фонари.

— Ты где была?! Совсем что ли?! — налетел на меня с порога Ян. — Какого, я тебя спрашиваю, трубку не берешь?!

— Не слышала.

— Все десять раз не слышала?! Ты че там, закладки по лесу искала что ли? Взгляд, как у обдолбанной. — он затряс меня за плечи. — Эй, ты чего?

А я не знаю, что на меня нашло, только вместо того, чтобы ответить что-то нормальное, меня затрясло. Я не плакала, нет, я ревела, словно припадочная, словно кто-то умер, Ян ничего не понимал, просто крепко обнимал меня и носом и губами собирал мои слезы. Зато теперь, если меня однажды спросят, каково это — полюбить своего заклятого врага, я буду знать, что ответить.