Ты моя катастрофа

Ян наносит последний удар, попадая второму парню прямо в челюсть. Тот падает и больше не встает.

— Ну все, пойдём. — говорит Вадим и тянет меня к выходу.

— Что? Куда? А как же долг?!

Я же даже ничего еще не сделала. Я не могу уйти, не решив то, из-за чего я и пришла сюда.

— Все решили уже с твоим долгом.

— Что это значит?

Но парень решает не отвечать. Мы снова пробираемся через толпу и оказываемся на ночной парковке.

— Залезай. — говорит Вадим и открывает дверь автомобиля. В этом был весь Вадим — вчера он мог участвовать в неудавшейся попытке тебя изнасиловать, а сегодня галантно открывать тебе дверь.

— Я сам её отвезу. — неожиданно раздается голос Яна.

— Я вызову такси. — говорю я. — Не надо делать мне одолжение.

— Заткнись, просто надень шлем. — И только сейчас я замечаю рядом с машиной Вадима байк Яна.

— На нем я точно не поеду! — и тянусь за телефоном, чтобы вызвать машину.

— Эля, пожалуйста, не зли меня и просто сядь.

И почему-то я решаю не спорить. Может, из-за усталости, может, из-за того, что прекрасно знаю, что в конце концов я все равно сяду на этот чертов байк. А может, еще и потому, что я много лет сама мечтала об этом, как только впервые увидела, как Ян припарковал байк у дома.

Надеваю шлем и сажусь сзади, обвивая руками его торс. Так непривычно делать это по собственной инициативе. Он мог бы остаться, но сейчас именно я, а не кто-то другой, касалась его. Думала ли я когда-нибудь об этом? Черт возьми, да!

С нерешенной проблемой я буду разбираться уже завтра. Сейчас я просто хочу оказаться дома. Слишком много впечатлений за один вечер. Я побывала на боях. Я села на байк своего врага. Ян впервые за несколько лет назвал меня по имени.

Глава 12. Ян

Когда я увидел Элю у Бешеного, сначала даже не поверил. Подумал, совсем уже свихнулся, теперь она мне еще и мерещится. Но потом наши взгляды столкнулись и я понял, что это не глюк. Хотелось тут же увести ее отсюда, отвезти домой, пригрозить, чтобы больше не смела здесь появляться. А еще неимоверно хотелось убить друга, схватить с барной стойки бутылку из толстого стекла и пройтись по его довольной роже. Этот долбонавт привез Элю в самое развратное место в городе, место, в котором я чувствовал себя своим, а она — чужой. Сколько похоти, передозов и боли повидали эти стены.

— Уведи ее, быстро. — говорю другу, но тут же получаю отпор с ее стороны.

— Я никуда отсюда не уйду, пока не решу свой вопрос!

Бешеный уже на арене, совсем скоро и я должен буду появиться там. Времени нет, поэтому даю другу понять, что за девушку он отвечает головой, и ухожу в раздевалку.

Значит, ее рыжий друг проставился и какого-то хера решать вопрос пришла за него Эля. Понять, что это все дело рук Вадима, не составляет труда. Понять для чего, тоже не так сложно. Опять этот придурок ведет свою игру. Только в этот раз он совсем охерел, не поставив в известность меня.

В этот раз на арене все иначе. Она смотрит, и меня волнует только это. Понравится ей? Или это ее испугает? Признаться честно, я боялся. Боялся увидеть в ее глазах страх, презрение к тому, что я делаю, и, наконец, отвращение ко всему тому, что я так долго отстаивал в этом клубе. Я бил, но думал о другом, смотрел не на соперника, а все пытался поймать в толпе ее взгляд. Мне нужно было ее одобрение, только ее. В душе я желал, чтобы она восхищалась мной, только ради этого я был готов часами не слезать со скейта и выполнять трюки, только ради этого я бы простоял на ринге еще несколько часов. Я был обезумевшим позером — вот, в кого она меня превратила.

Победа. Меня окружают, поздравляют с выигранным боем, но я уже сканирую взглядом толпу. Ее здесь нет. Накидываю штаны и куртку и бегу на улицу.

— Я сам её отвезу. — говорю я, увидев, Элю и Вадима у машины друга.

— Я вызову такси!

И снова сопротивление. Снова готовность дать мне отпор в одном лишь взгляде. И это возбуждает. Хочется прижать ее к капоту, запустить руки в ее волосы, под короткое синее платье, заставить стонать, думать только обо мне.

— Заткнись. Просто надевай шлем и садись.

И, на удивление, она сдается, не спорит, садится позади, касаясь меня своими крошечными ладонями. Ехать по ночной трассе, чувствовать ее руки на своей спине, видеть ее оголенные из-за задравшегося платья ноги, вдыхать ее запах и еще как-то пытаться следить за дорогой. Черт, да я мечтал об этом с первой минуты, как купил байк.

Она поднялась домой первая. Я же ещё несколько минут приходил в себя на холодном воздухе, прежде чем пойти следом.

На следующий день поймал друга на парковке и, как только он вышел из машины, врезал ему.

— И тебе доброе. — говорит Вадим, потирая щеку.

— Ты какого хера вчера устроил?

— Да гениально же, Ян! Ге-ни-аль-но. Она у тебя в долгу, ты для нее герой.

— А потом что? Закажешь на нее парней и заделаешь меня гребанным рыцарем, появившимся в самый последний момент?

— А это мысль! Вот видишь, уже соображаешь!

— Завались уже.

— Сказал же ей, что суммой за выигранный бой погасил долг ее дружка?

Вадим прав, я действительно переписал деньги за бой в счет долга рыжего.

— Ты не сказал ей? — догадался Вадим. — Брат, прости, но ты какой-то тугой. Тут за такое минимум отсос светит, а ты в благородного рыцаря решил играть!

— Ты реально долбонавт.

— Если не против, тогда я скажу ей сам.

— Против.

— Вот и отлично!

— Ты меня вообще сейчас не слышишь?!

— Ты явно больной, я тебе такой козырь подарил, а ты все портишь. А больных обычно не слушают, а лечат.

— А ты во врачи заделался?

— Заделался. Пойми, мне одувана, может, жалко, а не тебя. Ты ей всю жизнь попортил, всю кровь высосал.

— Ты не забыл, что этот твой одуван сделал?!

— Да ты задрал одну и ту же шарманку заводить из раза в раз. Не тупи, Ян, не тупи, а то твою ненаглядную кто-то другой более сообразительный уведет.

— Да пусть забирает. Мне эта сука не сдалась.

— Ну да, ну да. То-то ты пару дней назад, как ошалелый к ней погнал убуханный в хлам. И долг ты ее закрыл, потому что тебе на нее насрать. Было бы насрать, ты бы еще тогда рассказал все предкам.

Я злился. Злился на то, что Вадим был прав. Я действительно хотел превратить жизнь Эли в ад, но все равно каждый раз пытался оградить ее от всех посторонних угроз. Почему-то так и не смог показать родителям ту последнюю переписку с Милой. Видимо никак не мог избавиться от привычек прошлого. Или же мне на самом деле было на нее не плевать.

А еще, может, я и хотел бы, чтобы Эля узнала про долг. Это явно заставило бы ее понервничать. Впрочем, зная моего друга болтуна, это произойдет и без моего участия. Да и в какой-то степени я уже знал, что у нее за это спросить.

— Да, ма, все супер, сейчас на дискотеку пойдем. Вы как?

В лагере я уже третий день. Мать звонит ежедневно ровно в десять вечера после вечерних мероприятий. Сам виноват — не стоило в прошлом году поджигать ночью на берегу папоротник. После этого меня чуть не выгнали из лагеря.

— Мы с папой на даче. Тут знаешь, какой баклажан растет? Через пару месяцев, чувствую, с локоть будет, не меньше. — явно увлеченно рассказывает мама.

— Мила-то с вами?

— Мила? Нет, она хотела куда-то с друзьями пойти.

Тут же смотрю на дисплей. Всё верно, двадцать первое. Вписка на берегу сегодня. Звоню Миле, но та не берет. Затем Эле — тоже гудки. И так несколько раз. Сука!

— Вы пошли на берег? — пишу сестре в телегу. Сообщение уходит, и мне остается только ждать, раздраженно сжимая в руках телефон.

— Неудобно говорить, еду в такси. — через пару минут приходит ответ от Милы. — У нас форс мажор.

Что еще за форс мажор?!

— Разворачивайтесь и езжайте домой. Не вынуждай меня звонить родителям.

— Погоди, не звони только, умоляю. Я Элю заберу и мы домой поедем.