Одна на миллион

Он то и дело смотрел на меня. Даже когда обращался к Маринке, Соне или Стасу. Я ловила его пронзительные взгляды, в которых явственно читались горечь и сожаление. Но мне этого мало. Даже нет, не так. Мне даром не нужно его сожаление, я хочу, чтобы меня любили. Чтобы он меня любил.

На обед мы с Маринкой по привычке пошли в кофейню.

– Вадим какой-то странный сегодня, ты не заметила? – надкусив сэндвич с сёмгой, спросила она.

Я пожала плечами.

– На Юльку, видела, ноль внимания? Мне даже показалось, что он её намеренно за что-то игнорит.

Я промолчала. Со своими душевными переживаниями я про Юлю и думать забыла.

– А вот с тебя наоборот глаз не сводил, – произнесла она многозначительно и выждала паузу, но поскольку я не ответила, снова закинула удочку: – Такое ощущение, что он накануне признался тебе в любви, а ты его отшила. И он всю ночь не спал, страдал и мучился.

– Угу, если бы, – буркнула я, отпив кофе. Больше ничего я брать не стала, аппетит пропал с концами ещё вчера.

– В смысле? – округлила она глаза и наклонилась ближе, почти легла грудью на стол.

– Это не я его вчера отшила, а он меня.

– В смысле? – повторила она. – Ты ему призналась в любви?

– Ещё чего! Нет, конечно. Но… он и так знает, что он мне нравится.

– А! Я же так и думала! А ты всё отрицала!

Я взглянула на Маринку, наверное, сурово, потому что она тотчас заткнулась. Но ненадолго.

– А как он узнал-то? Ну… если ты ему не говорила.

– Догадался.

– Странно это как-то. Я даже себе такую ситуацию не могу представить. Он догадался, что нравится тебе, но при этом точно этого знать не может, так? Однако подошёл и отшил?

– Ну, примерно так.

– Ерунда какая-то. Юлька на него вон откровенно вешается второй год, там и догадываться не надо, но её он что-то не отшивает…

Маринка аж про свои сэндвичи забыла.

– Короче, – вздохнула я. – Он мне сказал, что я ему очень нравлюсь, но между нами ничего быть не может. Всё.

– Ясно, – она снова взялась за еду. – Это он, может, из-за Сергея Ивановича, а?

– Не знаю, – я вновь почувствовала себя глубоко несчастной. – Не думаю. У него же другая. Наташа эта, чёрт бы её побрал.

– А что, он тебе реально сильно нравится?

Я кивнула.

– И что теперь? В смысле, как ты теперь?

– Да как? Никак. Он ещё жалеть будет, что отверг меня.

Ну да, это глупо звучит, по-детски. Но как мне ещё себя утешать? Только думать о том, что я буду ходить мимо него гордая, счастливая, красивая, а он пусть… пусть локти себе кусает.

43. Вадим Соболев

Для меня увольнение Славы стало неожиданностью. Да и наверняка не он эту злосчастную флешку подменил. Не в его это духе.

Но это лишь мои предположения, а обвинять кого-то, потому что «мне так кажется», это несерьёзно. Правда, я попытался замолвить слово за него, просто высказал мнение, что вряд ли это он. Да и Зотов тоже подал идею, что «юноша кого-то выгораживает». Но Рязанов нас и слушать не пожелал.

– Если этот идиот, как вы говорите, кого-то выгораживает, значит, сам не лучше, значит, с ним заодно.

Хорошо хоть уволил он обоих не по статье, как грозился.

Но на другой день во время планёрки я вдруг отчётливо понял – это Юля, сомнений никаких. Ничего на это прямо не указывало, но так бывает – посмотришь человеку в глаза и без всяких слов становится всё ясно. Вот так и в тот момент. Я даже намеренно упомянул Славу и понаблюдал. А в конце дня вызвал Юлю к себе и в лоб всё высказал.

В общем-то, на честное покаяние я и не рассчитывал. Скорее всего, это была профилактическая беседа, чтобы Юля поняла, что её шалость не осталась незамеченной и впредь такое не вытворяла. Ну и совесть расшевелить всё-таки хотелось. Пацан ведь из-за неё лишился неплохой работы.

Юля всё отрицала, уливаясь горючими слезами.

– Сейчас все будут обвинять меня, только потому что Славка был в меня влюблён. Это несправедливо!

– Поверь, не поэтому. – Даже смешно стало, неужели она действительно так думает.

– Вадим, я не заслужила такого отношения! – всхлипывала Юля. – Особенно от тебя! Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Не можешь не знать.

О, нет. Только этого мне сейчас не хватало.

– Юля, я тоже ценю тебя как сотрудника, но не надо валить всё в одну кучу. Мы сейчас говорим о конкретном эпизоде. Я не знаю точно, что у вас за война с Анжелой, но на работе это никак не должно отражаться. А вся эта история с флешкой – ну просто пакость…

– Это не я, – закрыв лицо ладонями, рыдала Юля.

В общем, беседы по душам не сложилось, не пойман – не вор, а прессовать плачущую женщину я не умею. Так что оставалось надеяться, что эти штучки свои Юля прекратит. Во всяком случае, я предупредил, что она теперь отправится вслед за Славой, если вдруг что.

Перед тем, как идти домой, я проверил почту. А там сообщение от Анжелы. Её статья. Пробежался глазами, потом прочитал внимательно. Настолько хорошо написано, что даже удивился.

Хотел тут же ей позвонить, но взглянул на время – половина восьмого. Она уже, конечно, дома давно. Ну что ж, отложим панегирик до понедельника.

Новая неделя началась суматошно, впрочем, как обычно. Надо было срочно искать кого-то на место Стаса. А вот Славу я решил заменить Анжелой. Не знаю, что из этого в итоге получится, но пока она справлялась на ура. Рязанов идею одобрил, только, кажется, страшно удивился, что его дочь вдруг преуспела в чём-то. Хотелось сказать, что он бы её почаще хвалил да поощрял, глядишь, и успехам дочери удивляться бы не пришлось. Ведь Анжела явно из тех, на кого пряник действует, а не кнут, а она от отца, похоже, и слова-то доброго не слышала. Но не стал портить момент, Рязанов, хоть и удивился, но явно обрадовался. Да и чужие советы он воспринимает резко в штыки.

Про Наташу все эти дни я старался не думать, во всяком случае на работе. Для самотерзаний у меня оставались вечера и ночи. После работы мы ежедневно созванивались, она спрашивала, когда приеду, а я ссылался то на одно, то на другое. Дел и правда невпроворот, но и желания ехать к ней не было. А лучше бы съездил…

В среду, ближе к концу дня, Наташа пожаловала сама.

– Я соскучилась, ты уже неделю не приезжал.

Я поднялся из-за стола. Честно говоря, мне было откровенно неловко, как будто она застала меня врасплох.

– Присаживайся. – Я кивнул на один из стульев.

– Нет, спасибо, я на минутку. Просто мы правда давно не виделись.

– Ну, мы каждый день созваниваемся.

– Созваниваемся, – усмехнулась она. – Мне кажется, ты меня избегаешь теперь.

– Да нет, конечно. Видишь же – работаю… Хоть бы раз удалось уйти вовремя. Ты лучше скажи, ты ходила… куда там надо было?

– В женскую консультацию. Да, вот как раз оттуда.

– И что тебе сказали?

– Пока слишком маленький срок, – пожала плечами Наташа. – На УЗИ можно идти только через неделю самое меньшее.

Я приблизился к ней, совершенно не зная, что сказать. И она молчала, но явно ждала от меня каких-то слов. А я в этих делах полный профан.

– Ну… – пробормотал я, – значит, сходишь через неделю. А как вообще себя чувствуешь?

Наташа улыбнулась как-то совсем невесело, отвела взгляд в сторону.

– Хорошо себя чувствую, просто замечательно. – В голосе её звенели нотки подступающей истерики. Наташа поджала губы, ноздри её затрепетали.

– Наташа, – я тронул её за плечо.

Она наконец посмотрела на меня, попыталась выдавить улыбку, но в глазах уже стояли слёзы. Что случилось-то?

– Наташа, скажи, у тебя что-то плохое произошло? Я могу тебе помочь?

– Да нет же, правда, всё хорошо.

Я растерянно на неё таращился. Если хорошо, то почему вид такой трагичный? Или может, это вот так проявляется уже беременность?

– Я не понимаю, – честно сказал я.

– Вадим, не обращай внимания, накатывает иногда. Просто, понимаешь, у нас всё было хорошо, а теперь вдруг как отрезало.