Страница 2 из 3
С его слов я знал, что она где-то учится заочно, где-то работает – причем не кассиршей в «Полушке».
Это была невзрачная девушка – не высокая и не низкая, не полная и не худая, не симпатичная и не отталкивающая, не белокурая, а какая-то белесая – никакая по всем параметрам.
Проходя по двору, Аня не поднимала головы, точно чего-то стеснялась.
В жизни я знавал подобных; их снедал внутренний комплекс, возникший непонятно от чего.
– Ну и что твоя Анька? – уточнил я. – Попросила тебя остаться, поучить вождению по пустому городу?
Умение водить машину в наше время виделось атрибутом, обязательным даже для такого несуразного создания, как Денисова сестра.
– Учить ее не нужно, она сама кого угодно научит, – ответил приятель. – Водит, как черт, только денег на машину нет. Сама столько не зарабатывает, у предков есть, но не дают. Они у нас старорежимные, говорят – вождение это баловство для девчонки. Пусть варит суп и лепит пельмени.
– Идиоты твои предки, – вырвалось у меня. – Извини, погорячился.
Мои родители были еще хуже; им бы хотелось, чтобы я ходил пешком, но привозил внуков на трамвае.
К счастью, я мог с ними не общаться.
– Не извиняйся, все совершенно верно, – он покачал головой. – Если бы эта дура вышла куда-нибудь замуж, я бы заставил их разменять квартиру. Выломил бы себе однушку хоть в Деме, никогда бы больше не видел их огородные рожи.
Любовь приятеля к своим родителям не отличалась от моей.
Все-таки мы принадлежали к одному поколению.
– Если ты съедешь, мне станет тебя не хватать, – сказал я.
– Все это еще не скоро. И сейчас дело не в предках.
– А в чем?
– Видишь ли, Шурец…
Денис посмотрел в небо.
Там, высоко-высоко, плавали две хищные птицы, обычные в этих местах.
–…Мы с ней поспорили.
– О чем?
– Ну…
Он опять помолчал.
–…Дело непростое вообще-то.
– Простых у нас и не бывает, – подбодрил я. – Давай, рассказывай.
– Ты Аньку знаешь, но ее не знаешь.
– Что ты имеешь в виду. Как именно я должен ее знать – не знать?
– У нее пунктик.
– Какой?
Наш разговор, состоящий из ультракоротких вопросов и ответов, со стороны, конечно, напоминал беседу слепого с глухим.
Но Денис никогда не болтал не по существу.
Вероятно, его проблема была нешуточной; он просто не знал, как к ней подойти.
– Что она некрасивая, никому не нужная, никто на нее второй раз не взглянет и все такое прочее, полный набор.
– Ну…
Я вздохнул.
Недавно мы с Аней ехали в одном лифте.
Она стояла, прижавшись к стенке кабины, напряженно смотрела в пол, молчала так громко, что у меня звенело в ушах.
За четыре этажа подъема ко мне перетекла странная тоска.
С ней, определенно, что-то было не так.
–…Красавицей ее, конечно, не назовешь, но разве в красоте суть? – я пожал плечами. – На самом деле мне ее жалко. Молодая, вся жизнь впереди, а ходит, как тень отца Гамлета.
– Вот-вот, я то же самое говорю. Она вон блондинка, натуральная. Другие красятся-красятся, ничего не получается. А у нее все само собой. И тоже недовольна. Твердит, что вот если бы была брюнеткой и с ногами на десять сантиметров длиннее, вот тогда можно было жить. А так…
Денис махнул рукой.
– Задрала, если честно. При том пальцем не шевельнет, чтобы с кем-то познакомиться, куда-то пойти.
– Понимаю, – сказал я, хоть не улавливал, к чему ведет разговор.
– И ведь не старая дева. Был у нее кто-то, еще в школе. Видно, что-то не сложилось, вот теперь и подыскивает себе монастырь.
– Тяжелый случай.
– И еще какой.
– Так о чем вы с ней поспорили, Дэник? – напомнил я.
– Даже не знаю, как сказать…
Приятель замялся.
– Говори, как есть!
– Ну, в общем, Шурец… С утра Анька завела обычную бодягу, что никому не нужна и никто на нее не смотрит. Пошло слово за слово, я и сказал…
Мимо проехала черная, смертельно затонированная «девятка» с прогнившими порогами.
В полном соответствии с принципом «чем дешевле машина, тем громче музыка», по ушам ударил рэп.
Мы невольно замолчали.
– Так что ты сказал? – уточнил я, когда гремучая гадость скрылась за углом.
– Сказал: «Спорим, любой мужик, взятый наугад, захочет тебя трахнуть!»
– Так и сказал?!
Я опешил, не ожидав такого поворота.
– Так и сказал. Надоело слушать ее нытье.
– Ну ты даешь, Дэник…
Сестры у меня не было, даже двоюродной.
Но все-таки я не мог представить, как сказать такое близкому человеку.
– Сам от себя не ожидал, если честно. Но достала по самое никуда.
Денис чиркнул себя ладонью по горлу.
– Подошел к окну, вижу, ты возишься с машиной. Говорю: «Вот смотри, там Александр, наш сосед, мой друг и хороший человек. Сейчас позову, он поднимется, трахнет тебя, наконец успокоишься.»
– Ну ты даешь, – повторил я.
– А что делать? Говорю же, достала.
Я молчал.
Сказанное приятелем выходило из рамок, казалось диким.
– Ты ей, кстати, нравишься, сама говорила.
Я попытался вспомнить, красивы ли у этой Ани ноги и сколь велика ее грудь.
Ни того, ни другого не удалось.
Сестра Дениса даже летом не носила ни юбок, ни легких блузок, всегда была затянута в уродливую куртку мужского покроя, напоминала кожаный мешок в шароварах.
– В общем, Шурец, будь другом! Окажи услугу, поднимись и потрахай Аньку!
– Прямо сейчас? – глупо уточнил я.
– Прямо сейчас.
Не находя слов, я покачал головой.
– Если честно, ты ведь собирался сегодня кого-то потрахать, разве нет?
– Да, – признался я. – А что еще делать? Я самый обычный человек. Простой технический директор сети магазинов, каких полдюжины в каждом большом городе. Я не готовлюсь к полету на Уран, не пишу роман на премию Букера, не изобретаю суперкомпьютер на жидком азоте. Не выращиваю артишоки, чтобы сдавать их в армянский ресторан. Даже не охочусь и не рыбачу…
– И не играешь в гольф! – подсказал приятель.
– И в гольф тоже… – я вздохнул. – Не имею детей и не собираюсь…
– Правильно.
–…И даже всерьез не пью. Жизнь куда-то тащится, полозья пока не скрипят. Так что остается из радостей? Трах, трах и только трах, больше ничего.
– Ну так вот. Зачем тебе куда-то ехать, кого-то искать, что-то согласовывать. Поднимись к Аньке, без всяких напрягов.
Я потер затылок.
Доводы Дениса было трудно разбить.
– Все девушки одинаковы. Одна чем-то хуже, другая чем-то лучше, но в целом разница некритична, разве нет?
– Пожалуй, ты прав.
– А Анька все-таки не самая страшная крокодилица.
– И это верно, – согласился я.
– Ну так давай.
– Все верно, Дэник, – повторил я. – Все абсолютно верно. Не надо никуда ехать, стыковать круглое с квадратным. Подняться и потрахаться, всего и делов-то.
– О чем и говорю! – радостно воскликнул приятель.
– Но это как-то не по-человечески, – заговорил я дальше. – Если называть вещи своими именами, ты подкладываешь под меня сестру, как проститутку!
– Ты не прав, Шурец, – Денис с чувством покачал головой. – Моя сестра хуже, чем проститутка. От проститутки есть польза обществу. А Анька – ни себе, ни людям. Сама себя погрызает, другим жить не дает. Какая-то язва на теле человечества.
Денисовы слова падали отчаянно.
Я понимал, что он действительно озадачен положением дел.
Мне стало нехорошо от двух минут, проведенных с Аней в одном лифте; можно было представить, какая атмосфера царит у них в семье.
– А серьезно, Шурец, у Аньки заклинило резьбу. Надо ее сорвать. А то добром не кончится. Если честно, я вот иногда смотрю на нее и думаю, не спрятать ли ножи…
– Ладно, креативщик херов, – сказал я. – Вижу, что никуда от тебя не деться!
– Так, так?
– И, в самом деле, если твоя сестра подписалась, то от меня, уж точно, ничего не убудет.
– Наконец-то слышу здравые слова.