Страница 8 из 72
– За городским домом деда присматривает дворецкий, – ответил он на рассуждения Мика. – А вот о доме кузена никто не заботится. Сейчас на полях должны быть рабочие, которые убирают на зиму сено и переводят овец в овчарни, собирают урожай, пока он не сгнил в поле, но что-то я никого здесь не вижу. Не такой уж я опытный фермер, но сумею стащить с кровати этих лодырей и заставить их работать.
– Только если вдова вам позволит! – насмешливо заметил Мик.
Да, все не так-то просто! Дока что виконтесса отказывалась признать в нем одного из Рочестеров, не то, что опекуна своих детей. Ведь они никогда не встречались, а он действительно мало чем походил на тех Рочестеров, которых она знала. Трев это понимал, но не обязан был с этим мириться.
Трев смотрел на сверкающие на солнце стрельчатые окна, понимая, с какой настороженностью наблюдают за его приближением обитатели дома.
Учитывая ситуацию, леди Рочестер имела основания опасаться его приезда. Он не знал, как убедить ее в том, что у него нет ни малейшего намерения присвоить себе титул и поместье, принадлежащие покойному кузену или ее малютке сыну. Его племянник может спокойно обладать и графством и всем состоянием. А Треву нужен только Уиллоуз, который принадлежал бы ему по праву майората.
– Жалко, что нет таких школ, где бы можно было научиться, как обращаться с людьми, – пробурчал он, соскакивая на землю, когда экипаж остановился у парадной лестницы. – И как это политикам удается убеждать людей в своем мнении?
– Змееныша воспитывает его мать-змея, – наставительно ответил Мик. – А вы – кошка, которую воспитывали волки. Ничего удивительного, что вы не знаете, как с ними ладить.
Трев усмехнулся на это образное пояснение.
– Я пума, дружище, а не какая-нибудь домашняя кошка.
Мик насмешливо хмыкнул:
– Верно замечено. Черная кошка!
И он взмахнул кнутом и послал упряжку к конюшне, оставив Трева на пороге дома.
Трев забыл отдать Мику свой кнут и, неловко пряча его за спиной, постучал молотком в дверь. Он был уверен, что обитатели дома видели его, и отлично представлял себе поднявшуюся в нем суматоху. Интересно, впустят ли его на этот раз? Как Трев ни старался, его короткая поездка в Лондон ничего не изменила. Он снова мысленно проклял пропавшую художницу.
К его облегчению, в ответ на его настойчивый стук одна из тяжелых дубовых дверей распахнулась и появилась незнакомая ему миниатюрная женщина в тускло-сером платье с уложенными короной каштановыми волосами, спрятанными под кружевным чепчиком. Новая экономка?
Вот черт, он забыл заказать визитные карточки! Трев понимал, что без шляпы, украшенный воинственным шрамом, да еще с хлыстом в руке, он должен был до смерти напугать здешнюю прислугу.
– Я Тревельян Рочестер и приехал повидаться с леди Рочестер, – как можно мягче произнес он, хотя не видел надобности расшаркиваться перед служанкой.
– Виконтесса сейчас отдыхает. Прошу вас, зайдите в дом.
Горничная не сделала реверанса, но Трев был слишком ошеломлен приглашением, чтобы обратить на это внимание. Он не без опасений шагнул внутрь и оказался в просторном холле, где в последний раз видел своих родителей живыми.
Его сразу окутал приятный аромат свежеиспеченного хлеба. Он глубоко вдохнул его, чуть ли не закрыв глаза от восторженного чувства возвращения домой. Так и должно было быть. Свежий и пряный осенний воздух, запах горячего хлеба, гудящий в камине огонь – и женщина, встречающая его на пороге.
Проклятая сентиментальность когда-нибудь его погубит! Трев охватил взглядом внушительную лестницу с перилами и балюстрадой в поисках подстерегавших его солдат. От деда можно ожидать любой подлости! Не обнаружив в холле опасности, он прошел вперед по сияющему паркету и заглянул в голубую гостиную, затем обернулся к женщине, которая молча стояла, сложив руки на животе.
– Вы кто такая? – резко спросил он.
– Мойра Эббот. – Она опять не присела в реверансе.
На этот раз он это заметил и недовольно нахмурился. Какая-нибудь подруга виконтессы? Так бедно одетая? Он насторожился и продолжал с подозрением рассматривать женщину.
– Дочь викария, – пояснила она, наблюдая за ним внимательными глазами цвета бледного летнего неба. – Леди Рочестер немного нездоровится.
– В отсутствие главы семейства я приехал, чтобы позаботиться об интересах леди. Мне нужно поговорить с ней, – заявил Трев.
Мойра Эббот и бровью не повела.
– Не угодно ли кофе? Я провожу вас в гостиную.
Он последовал за мисс Эббот в пронизанную солнечным светом переднюю комнату, предназначенную для приема гостей. Его шаги глухо раздавались в просторном помещении.
Женщина указала на кресло, которое она развернула к камину.
– Сейчас пришлю вам кого-нибудь из слуг.
Вместо того чтобы сесть в хрупкое, обтянутое шелком кресло, Трев стал беспокойно расхаживать по вытянутой в длину гостиной. Он плохо помнил эту комнату. Детям не разрешали здесь играть, чтобы не испортить дорогую шелковую обивку стен, старинную мебель и вазы эпохи Минь, поэтому они стремились преодолеть все запреты и затеять здесь игру в прятки. Вероятно, его наказывали за шалости, но для мальчишки важнее всего была победа, одержанная в игре, поэтому он не помнил о порке розгами.
А что сейчас было для него важнее всего? Трев не мог бы сказать. Когда он получил от Лоренса известие о пошатнувшемся здоровье графа, в душе его возникла борьба между страстной жаждой мести старику и всепоглощающим желанием вернуться домой, в мир, который он помнил с детства.
Теперь Лоренс умер, граф пребывал на краю могилы, и победа потеряла свою привлекательность.
– Граф умер? – прошептал голос, как ему показалось, едва ли не его собственный, так как, кроме него, в комнате никого не было.
Он стоял перед открытым окном, заложив руки за спину, поэтому выглянул наружу. Перед ним расстилались мягко закругленные холмы с пасущимися на них упитанными коровами, деревья и отлогий спуск примерно в двадцать футов высотой. В воздухе за окном не было видно никаких эльфов.
Эльфы! Его взгляд упал на тяжелые складки дорогих портьер, и он вспомнил, как в детстве они с Лоренсом любили за ними прятаться. Он осторожно отодвинул портьеру ногой и обнаружил за ней пряжку на детском башмачке.
– Когда я видел его в последний раз, твой прадед был еще жив, – мрачно сообщил он, обращаясь к портьере.
– Значит, нам не придется уезжать. – В тоне ответа скорее прозвучал вызов, чем облегчение.
– Если вы не хотите, то вам и не нужно никуда уезжать, – пообещал Трев с горячностью человека, уже пожалевшего о своих словах. Разумеется, он хотел, чтобы они переехали в дом графа, который принадлежал им по праву.
– Даже если ребенок мамы окажется девочкой? – прошептала малышка в ответ.
Ребенок мамы? Лоренс писал кузену, когда жена подарила ему сына и дочь, правда, о новой беременности не сообщил. Но какое имеет значение, будет это девочка или мальчик? У Лоренса уже и так есть наследник.
– А няня говорит, что противный кузен выгонит нас из дома. – Девочка вдруг заплакала так сильно, что даже портьеры задрожали. – И папа не будет знать, где нас найти, когда вернется.
Трев долго раздумывал, прежде чем ответить.
Расстроенный тем, что причинил девочке – и наверняка ее матери – такое горе, он неловко опустился на колени, чтобы быть поближе к невидимому ребенку. Трев попытался говорить мягко и успокоительно – нелегкая задача для человека, который привык отдавать команды, пересиливая вой ветра.
– Послушай, это ваш дом, так что вы можете жить здесь сколько угодно. И твоя мама, и твой брат, и тот малыш, который только должен родиться. – Он трижды проклял себя за глупость: наверняка жена Лоренса специально подослала сюда ребенка, чтобы задобрить и смягчить его.
Мик был прав. Ему приходилось обагрять свои руки кровью мужчин, но он не мог причинить вред ребенку.
Из складок портьер осторожно выглянули большие голубые глаза.
– У меня нет братика. Он умер, и папа очень плакал.