Страница 8 из 33
«Марио! – закричал я. – Где синьора? Мы забыли ее на острове! Надо вернуться за ней! Сейчас же!»
Гондольер тоже перестал грести и подошел ко мне. В темноте я едва различал его лицо, но меня поразили его глаза, дикие и блестящие.
«Она здесь, синьор», – сказал он.
«Но где? Ее нет на сиденье!»
«Она бы там не усидела», – сказал гондольер.
А потом, как это часто бывает в снах, я понял, что он скажет дальше. Предугадал каждое слово еще до того, как они прозвучали.
«Мы любили ее, и поэтому нам пришлось ее убить».
Меня разбудил приступ паники. Облегчение от возвращения в действительность было поистине несказанным. Я вернулся из темного сновидения в явь, освещенную солнцем. По крайней мере, так мне показалось в первый миг пробуждения. Но уже в следующую секунду меня взяло сомнение, и в душе вновь шевельнулась тревога, чем-то похожая на начало кошмарного сна. Я открыл глаза навстречу дневному свету, но увидел лишь темноту. Поначалу я не поверил своим глазам: у меня даже мелькнула мысль, уж не теряю ли я сознание. Однако все объяснилось, стоило посмотреть на часы. Был уже восьмой час. Я проспал все короткие сумерки, и на лагуну спустилась ночь, хотя в небе над Фузиной еще виднелись отблески заката.
Марио не было видно. Я поднялся на ноги и огляделся по сторонам. А вот и он, спит, свернувшись калачиком, на корме. Не успел я его окликнуть, как он открыл глаза, словно пес под пристальным взглядом хозяина.
– Синьор, – сказал он. – Вы уснули, я тоже уснул.
Сон в неурочное время считается делом курьезным, и мы оба расхохотались.
– А где синьора? – спросил Марио. – Она тоже спит? Или все еще ловит кота?
Мы вгляделись в глубь острова, который был гораздо темнее, чем окружавшее его небо.
– Она была там. – Марио показал пальцем. – Но теперь я ее не вижу.
Я крикнул:
– Анджела!
Ответа не было. Ни звука, ни шороха. Только легкие волны тихонько плескались о борта гондолы.
Мы с Марио переглянулись.
– Будем надеяться, с ней ничего не случилось, – сказал он. В его голосе явственно слышались нотки тревоги. – Этот кот был довольно свирепым. Хотя он же мелкий, он ничего ей не сделает, да?
– Конечно нет, – ответил я. – Хотя он мог ее поцарапать, когда она заглянула… в одну из тех ям.
– Она собиралась его убить? – спросил Марио.
Я молча кивнул.
– Ha fatto male[7], – произнес он. – В этой стране кошек не убивают.
– Позови ее ты, Марио, – раздраженно проговорил я. – У тебя голос громче.
Марио послушно окликнул Анджелу – его мощный вопль мог бы поднять мертвецов из могил. Но ответа по-прежнему не было.
– Ладно, – проговорил я с преувеличенной бодростью, пытаясь скрыть нарастающее беспокойство. – Пойдем ее искать. Надо поторопиться, иначе мы опоздаем к ужину и синьор будет волноваться. Надо же, как она крепко спит!
Марио не ответил.
– Avanti! – сказал я. – Andiamo! Coraggio![8]
Я не понимал, почему Марио, всегда выполнявший любой приказ без промедления, даже не сдвинулся с места. Он смотрел прямо перед собой.
– Там на острове кто-то есть, – сказал он, помедлив. – И это не синьора.
Надо сказать, к нашей чести, мы не медлили ни секунды и уже через пару минут высадились на берег. К моему удивлению, Марио взял с собой весло.
– У меня есть складной нож, – сказал он. – Но лезвие маленькое. Вот такое. – Он оттопырил мизинец.
– Это был человек? – спросил я.
– Голова вроде бы человеческая.
– Но ты не уверен?
– Нет, не уверен. Он передвигался не как человек.
– А как?
Марио наклонился и прикоснулся свободной рукой к земле. Я подумал, что это странно. С чего бы вдруг человеку передвигаться на четвереньках? Разве что он не хотел, чтобы его кто-то увидел.
– Наверное, он приехал, пока мы спали, – сказал я. – Причалил с другой стороны. Там наверняка будет лодка. Потом сходим, посмотрим. Но сначала поищем синьору.
Мы подошли к месту, где в последний раз видели Анджелу. Трава была истоптана и примята. Анджела оставила на земле носовой платок, словно хотела отметить место. Других следов не было.
– Ладно, пойдем посмотрим на его лодку, – предложил я.
Мы вскарабкались на земляной вал и двинулись вдоль изогнутой линии берега, спотыкаясь о кочки, невидимые в темноте.
– Здесь нет, здесь нет, – бормотал Марио.
С вершины насыпи нам были видны россыпи огоньков, мерцающих над лагуной: Фузина – в трех-четырех милях слева, Маламокко – в трех-четырех милях справа, а впереди – Венеция, плывущая на воде, словно рой светлячков. Но никакой лодки у берега не было. Мы с Марио озадаченно переглянулись.
– Значит, он прибыл не по воде, – наконец заключил Марио. – Значит, он был здесь все время.
Я спросил:
– Ты уверен, что это была не синьора? Может, ты не разглядел в темноте?
– Синьора была в белом платье, – сказал Марио. – А этот весь в черном. Или, может, он сам чернокожий.
– Поэтому мы его и не видим.
– Да, мы не видим. Но он-то нас видит.
У меня по спине пробежал холодок.
– Марио, – сказал я, – он наверняка ее видел. Возможно, он как-то связан с ее исчезновением?
Марио не ответил.
– Странно, что он с нами не заговорил.
– Может быть, он не умеет говорить.
– Но ты сказал, это был человек… Ладно, нас двое, а он один. Пойдем. Ты идешь справа, я – слева.
Вскоре мы потеряли друг друга из виду в густой темноте, но пару раз я услышал, как Марио чертыхался, поцарапавшись о колючие ветки акаций. Мои поиски оказались гораздо успешнее, чем я ожидал. В дальнем конце острова, почти у самой воды, я наткнулся на одну купальную туфлю Анджелы: вероятно, она сбросила ее второпях, потому что пуговка была оторвана. Чуть дальше меня поджидала уже совсем жуткая находка – мертвый котенок с раздробленной головой. Этот жалкий комочек шерсти никогда больше не будет страдать от голода. Анджела сдержала свое обещание.
Я уже собирался окликнуть Марио, но тут кто-то набросился на меня, вылетев из кустов. Меня сбили с ног и потащили куда-то на такой скорости, что я даже не понимал, что происходит. Следующее, что я помню: меня швырнули в гондолу, и она закачалась подо мной.
– Марио! – выдохнул я. А потом задал вопрос, совершенно дурацкий в сложившихся обстоятельствах: – Где твое весло?
Лицо гондольера, склонившегося надо мной, было белым, как мел.
– Весло? Я его бросил. От него все равно не было толку, синьор. Я пытался… Но тут нужен был пулемет.
Он схватил мое весло и принялся лихорадочно грести; мы удалялись от острова.
Я воскликнул:
– Нам нельзя уезжать!
Гондольер ничего не сказал и продолжал грести изо всех сил. Потом я услышал, как он что-то бормочет себе под нос, но разобрал лишь одну фразу:
– Кстати, хорошее было весло.
Внезапно он сорвался со своего места на корме, сел рядом со мной и прошептал:
– Когда я ее нашел, она была еще не совсем мертвой.
Я открыл рот, но он поднял руку, не давая мне заговорить.
– Она попросила ее убить.
– Но, Марио!
– «Пока он не вернулся, – сказала она. – Он тоже голодный и ждать не будет…» Это были ее слова. – Марио наклонился еще ближе ко мне, но его шепот звучал слишком тихо.
– Говори громче! – воскликнул я, но почти сразу же попросил его замолчать.
Марио перебрался обратно на корму.
– Вы уже не хотите вернуться на остров, синьор?
– Нет, нет. Едем домой.
Я оглянулся. Прозрачный сумрак окутал лагуну, и только на горизонте темнело густое пятно черноты. Подоло…
Трое-четверо на ужин[9]
Это было в Венеции, в последние дни июля, когда держалась удушающая жара. Открытые окна бара отеля «Сан-Джорджо» выходили на Большой канал. Но это не приносило свежести. К шести часам поднялся легкий бриз, слабый отголосок полуденного сирокко, но и он выдохся в течение часа.
7
Очень плохо (ит.).
8
Вперед! Пойдем! Давай! Скорее! (ит.).
9
© Перевод. Д. Шепелев, 2020.