Страница 34 из 38
Корабль запросил опознавательный код. Бабаев отодвинул Фархада, ввел сам. В борту корабля появилось отверстие, и шаттл, аккуратно гася скорость, влетел в шлюз. Створки за кормой сомкнулись, раздалось шипение сжатого воздуха. Раздвинулась дверь впереди, и Фархад повел челнок на воздушной подушке к указанному месту в ангаре.
– Вот и ладушки, – резюмировал Гржельчик, вылезая наружу.
Фархад повернул ключ, гася двигатели, вылез следом. Осмелев, решился задать вопрос:
– Капитан, у вас рана на голове. Вы дрались с шитанн?
Гржельчик поворотил к нему лицо и хмыкнул:
– Рана? Ну-ну. Избавляйся поскорее от романтических бредней, стажер. Это жена меня сковородкой приголубила.
Потер шишку и зашагал по коридору, оставив его на попечение Бабаева.
– Ну что, принц? – тот добродушно ткнул его кулаком в плечо. – Пошли знакомиться?
– Не зовите меня принцем, пожалуйста, – попросил Фархад. – У меня имя есть.
– Имя у меня тоже есть, – усмехнулся он. – Причем такое же, коли не заметил. А кличут меня Бабаем отнюдь не оттого, что имя произнести сложнее. Пойдем-ка, принц. Вон они, наши пилоты, в нарды режутся.
Знакомство с группой пилотов не заняло много времени.
– Мы – Фархады, а ты кто? – прогудел усатый коренастый дядька.
Дядька оказался иранцем. Фархад Усмани по прозвищу Мюслик. Слева от него сидел рыжий Фархат Камалетдинов, отличие которого на одну букву проявлялось лишь в документах и на слух не воспринималось. Его представили Футболистом. Правее расположился седоватый блондин Фархад Фархадович Федотов – вообще нонсенс какой-то. Новички порой подозревали, что он, прибившись к пилотам «Ийона Тихого», банально поменял имя, чтобы не выделяться, но, узнав об отчестве, скисали. Семейная традиция, говорил он. Когда-то у кого-то из предков был друг, и то ли жизнь ему спас, то ли доброе имя… В общем, у сибиряков Федотовых старший сын – всегда Фархад. Именовали его Федот Федотович. Последним в компании был толстый маори, второй пилот. Звали его… нет, не Фархад. Калиоки. Но большинство обращалось к нему по прозвищу – Второй Фархад.
И тут-то молодой человек понял, что быть ему в этой команде Принцем, хочет он того или нет.
Эйзза, зевая, вышла в гостиную, завернувшись в желтую пушистую накидку.
– Ой! Хирра Мрланк! А что вы тут делаете?
Задремавший на диване шитанн приоткрыл один глаз и, болезненно сощурившись, процедил:
– Вообще-то это мой номер. А вот что вы обе тут делаете?
– Вас ждем, – хлопнула глазами Эйзза. – Что же вы к нам не зашли?
– Я заходил, – прорычал он.
Морщась, он сел. На порог спальни лениво выплыла Айцтрана в другой, кружевной накидке Эйззы. Она мгновенно сориентировалась, сбросив остатки сна.
– Мрланк? На нем же лица нет! Эйзза, сделай-ка ему быстренько реттихи.
– Ему от реттихи плохо, хирра, – кетреййи метнулась к стойке и налила в стакан воды из кувшина.
– Он давно такой? – жена подошла к Мрланку и озабоченно дотронулась до осунувшейся щеки.
– Всегда такой был. Ну, с тех пор, как мы встретились.
– Хватит меня обсуждать! – рявкнул Мрланк и почти выхватил у Эйззы стакан. – Я здесь присутствую, между прочим, – он отхлебнул воды и закашлялся.
– Сварить вам кашу, хирра Мрланк?
Он хмуро глянул на кетреййи. Смотрит сочувствующе, будто что понимает. И у Айцтраны такое же выражение. Спелись, голубушки. Он вдруг пожалел о своей несдержанности. Кричать на женщин – последнее дело.
– Свари, – буркнул он мирно.
Он допил воду судорожными глотками. Айцтрана села напротив, горько покачала головой. Уже на воде и кашах. А скоро и вовсе есть не сможет.
– Мрланк, что же ты с собой сделал! Ты вообще помнишь, что на свете не один? У тебя дети.
– Дети выросли, – проворчал он. – Но я о них помню, как раз недавно вспоминал. Вот, – он подтолкнул к ней по столу запечатанный конверт. – Завещание.
Она посмотрела на него с укором.
– Готовишься к смерти?
– Подожди меня хоронить, – тема ему не нравилась. – Ты зачем приехала?
– Твой сын хочет жениться.
Странно: до сих пор Мрланк считал, что у него умные сыновья. Впрочем, он настолько редко с ними виделся, что мог и ошибаться.
– Старший?
– Младший.
Он нахмурился и отрезал:
– Рано.
Жена подняла бровь.
– Почему рано? Айцирр завершил первую ступень высшего образования, получил право на работу. Ты сам женился еще раньше.
– Дурак был.
С высоты прожитых лет многое виделось по-другому. Если бы кланы вовремя вправили мозги молодым… Нет, не вправили. Благословили совершенно бесперспективный брак только потому, что сочли нужным поддержать чужую любовь. В последнее время браков по любви становилось больше по сравнению с традиционными союзами-договорами, и ныне Мрланк был убежденным их противником. Любви свойственно уходить, а новых перспектив не появляется.
– Он, часом, не влюбился? – с подозрением спросил Мрланк.
Айцтрана молча кивнула.
– Сотня червей могильных! – Мрланк саданул кулаком по подлокотнику. – Нет, Айцтрана. Я не дам согласия на эту авантюру. Пусть уезжает в деревню выветривать дурь из своей головы. А еще лучше – в Нлатхин, на море. В целебном климате ему будет легче справиться с разочарованием. Проведет пару лет вдали от этой девчонки да, глядишь, повзрослеет мозгами. Подберем ему выгодную невесту с подходящим генотипом…
– Поздно, Мрланк, – во взгляде жены сквозила обреченность. – У них будет ребенок.
Он снова, не сдержавшись, хватил по подлокотнику. Пластик треснул, ладонь окрасилась темной кровью. Эйзза ойкнула и, отвлекшись от кастрюли с кашей, подскочила с пластырем.
– Идиоты! – прорычал Мрланк. – Им что, кетреййи мало? Так отправились бы к ба! Зачем надо было… Двести червей могильных, что за идиоты!
– Мрланк, ты же понимаешь, что мы теперь не можем не дать согласия. То есть можем, но…
Но эти двое навсегда получат клеймо преступивших обычай, и никто не заключит с ними нормальный брак. Кому нужен в семье человек, неспособный контролировать собственное поведение? Так и будут мыкаться в одиночку. А дашь согласие – тоже всю жизнь промучаются, только друг с другом.
Может, они не совсем идиоты. Может, сделали это специально, зная, что у родни язык не повернется отказать в таком желанном, но явно невыгодном браке. И все же кое-чего они не понимают: какое бы решение ни принял клан, они уже поломали себе жизнь.
– Старший-то как? – Мрланку вдруг пришло в голову: мало ли что могло произойти, пока он в рейдах. – Не женат еще?
– Нет.
Вот разумный юноша. Все бы такими были! Мрланк вздохнул и вернулся от благих пожеланий к прозе реальности.
– Кто она? Из какого клана? Где живет, что с образованием, работой, финансами, генетикой?
Эйзза поставила перед Мрланком тарелку каши из бьярца, а перед Айцтраной – чашку реттихи и вазочку с печеньем. Они поблагодарили ее и тут же продолжили напряженную беседу о непонятных вещах, судя по всему, неприятную для каждого из них. И это муж и жена! Лучше бы о любви поговорили. А еще лучше, занялись бы сексом, им бы обоим на пользу пошло. Эйзза поправила салфетки на столике и убралась из гостиной со слабой надеждой, что, может быть, в ее отсутствие они так и поступят, закончив свой ненужный разговор.
– Когда назначить свадьбу? – спросила Айцтрана.
Мрланк фыркнул.
– Если они ждут ребенка, пусть не затягивают.
– Но ты все время на службе, Мрланк. Когда ты свободен?
– Незачем на меня ориентироваться. Я все равно не желаю присутствовать на этой идиотской свадьбе.
– Мрланк, ты им нужен, – увещевающе произнесла Айцтрана.
– Скажи еще, что я тебе нужен, – скептически хмыкнул он.
Она откинулась на спинку кресла и задумчиво наклонила голову набок.
– Не так чтобы очень, – врать не стала, вот и хорошо. – По мне, можешь шляться где угодно и сколько угодно, как ты всегда и поступал. Но, Мрланк, – она подалась вперед и порывисто обхватила тонкими пальцами его ладонь, – ради всего, что тебе еще дорого – не умирай!