Страница 29 из 38
Криййхан вспомнил, что его ждут. Ждут оценки не моральных качеств капитана, а его действий.
– Капитан Мрланк, – проговорил координатор, – не могу сказать, что ваши решения были неправильны.
Не могу их всецело одобрить, как человек, видевший мучительно умирающих с «Грома», брошенного в одиночестве на растерзание Ену Пирану. Но иногда нужны неприятные решения, ибо только они открывают перспективу.
– Повторите завтра свой доклад перед Кругом. Затем возвращайтесь в Генхсх и занимайтесь ремонтом вплоть до особых распоряжений.
Эйзза встретила в городе Стейрра Фййка, и это было замечательно. Стейрр помог ей дотащить до гостиницы объемистые сумки с купленными шмотками. Новые брюки, герры, куртка, белье, да мало ли какое еще барахло может понадобиться девушке. Например, теплая пушистая накидка, в которую удобно заворачиваться после ванны. Или другая накидка, кружевная и полупрозрачная – просто для красоты. Хирра Мрланк посмотрит и улыбнется. Может быть. Хоть бы он улыбнулся!
Стейрр похмыкивал над необъятностью багажа Эйззы, но помог с готовностью. Потом они пообедали в кафе космопорта, поболтали о том, о сем. Стейрр теперь служил на «Райской молнии», и никаких бумаг ему для этого не потребовалось, только командир десанта оценил его умение обращаться с оружием и сказал: пойдет. Везет же! Пока корабль в доках, особых дел у десантников нет, кроме тренировок. Стейрру пора было на тренировку, и он ушел, не желая опаздывать. Говорил, с опоздавшими обходятся сурово, но не захотел уточнять, как. Небось, на них и тренируются, хихикнула про себя Эйзза.
Поднявшись в номер, она еще раз перемерила все обновки, покрасовалась перед зеркалом и наконец с некоторым сожалением убрала вещи в шкаф. Кроме пушистой желтой накидки: именно с нее Эйзза пожелала начать освоение нового гардероба. Она включила музыку и забралась в ванну, полную ароматно пахнущей пены, предвкушая, как потом закутается в накидку, приглушит свет и будет пить горячий реттихи на диване у окна: там холод, снег и яркие огни в темноте, а здесь тепло и домашний полумрак.
В ванной она задремала, вода успела остыть. Эйзза смыла с себя пену, вылезла, ступив на мягкий, приятно щекочущий ноги коврик, промокнула влагу необъятным белоснежным полотенцем, намазала все тело маслом из бутылочки, стоявшей на полке. Чуть-чуть постояла, давая маслу впитаться, покачиваясь с пятки на носок и ловя ступнями чудесную щекотку от коврика. Расчесала массажной щеткой влажные волосы, чисто-белые, не став заплетать косу: кто ее тут видит? И вот кульминация: она замоталась в накидку, смакуя ощущения каждой клеточкой кожи, блаженно причмокнула и открыла дверь из ванной в гостиную.
В гостиной горел свет. На диване, о котором ей мечталось, сидела женщина в дорожном костюме и пила реттихи. Черные волосы стрижены под «ежик», кожа смуглая, словно нагретый сахар – неожиданно для Селдхреди, черты лица тонкие. На руках аккуратный маникюр, Эйззе аж стыдно стало за свои блеклые ногти. Не юная девушка на вид, но и не пожилая матрона. Очень красивая.
Женщина посмотрела на Эйззу с интересом:
– Привет. Ты кто?
– Эйзза, – она растерянно схватилась за неприбранные волосы; ох, как неудобно вышло! Этим Селдхреди хорошо: «ежик» и причесывать не надо. – Эйзза Ихстл, хирра.
Гостья засмеялась:
– Оставь, тебе идет. Меня зовут Айцтрана Селдхреди. Ничего, что я твой реттихи выпила?
– Пейте, я еще приготовлю, – Эйзза оправилась от неожиданности, нерешительно пригладила распущенные волосы и снова завернулась в распахнувшуюся накидку. – А как вы… то есть…
– Я вообще-то приехала с мужем повидаться. Это ведь номер Мрланка Селдхреди? Знаешь такого? Или я этажом ошиблась?
– Хирра Мрланк? Конечно, знаю, – Эйзза обернулась от чашки, в которую отмеряла пряный порошок. – А вы его жена? Вы такая красивая!
Айцтрана хмыкнула.
– Вас, кетреййи, послушать, так все женщины шитанн – прямо королевы красоты.
– Ага, – от чистого сердца подтвердила Эйзза.
– Тогда почему наши мужчины думают по-другому?
– По-другому – это как? – не поняла кетреййи.
– Глупая, – гостья усмехнулась, легко встала с дивана и, взяв Эйззу за руку, развернула ее к зеркалу. – Смотри, какая ты лапочка.
Она провела прохладной ладонью по гладкой белой щеке, убрала вторую Эйззину руку, придерживающую накидку, и пушистая ткань с легким шорохом соскользнула на ковер. Айцтрана погладила обнаженную грудь и живот девушки.
– Ты и не понимаешь, какая ты красавица, – мечтательно проговорила она. – И пахнешь… – она втянула воздух расширенными ноздрями, – обалденно.
Эйзза издала смущенный смешок. Запах здоровой крови будоражит шитанн. Откинув волосы, кетреййи подставила шею. Пусть она выпьет и обретет гармонию с миром.
Айцтрана прикоснулась наманикюренным ноготком к следам укусов.
– Нет, не стоит, а то живого места не останется. Не бережет тебя Мрланк.
Она подняла накидку с пола, подала Эйззе.
– Где он, милая?
Эйзза вздохнула и пожала плечами. Женщина отошла, и стало неуютно. Она поспешно завернулась в накидку.
– Портье говорит, уехал в Эфлуттраг.
– Когда вернется?
– Не знаю, хирра, – грустно ответила Эйзза. – Он ничего не сказал.
Айцтрана поджала губы:
– Ну, и зачем я сюда приехала?
– Чтобы заняться сексом с хирра Мрланком? – предположила Эйзза.
Шитанн слабо улыбнулась. Кетреййи не отличают риторических вопросов от тех, что действительно хотят задать.
– Умница, – отметила она. – Знаешь ответ на вопрос «зачем», и ерунда, что неверный. Мрланк не такой уж замечательный любовник, чтобы мчаться к нему за этим с другого континента. Как считаешь?
– Да, правда, – вынужденно согласилась Эйзза.
Обворожительный хирра Шфлу нравился ей куда больше. И землянин Бен был чудо как страстен. Сейчас она могла бы уйти от Мрланка, тем более что тот сам ее выставил. Но как бросить человека, которому плохо?
– Мне нужно поговорить с ним о делах, не терпящих отлагательств, – сказала Айцтрана. – Впрочем, и против секса возражать не стану. Если он захочет. Или сочтет должным. Супружеский долг, знаешь ли, надо иногда выполнять.
– Вы его не любите, хирра? – растерянно спросила Эйзза.
Айцтрана выдавила горькую усмешку. Все у кетреййи просто: любит – не любит. У них жена всегда любит мужа, а муж – жену, до самой смерти. Так принято, а как же иначе? Аж завидно. А ты тут сидишь и не знаешь, что сказать, как объяснить неуловимые нюансы девушке с совсем иным уровнем душевной организации.
– Любила, – промолвила она. – Как этого героя не любить? Отважного пилота, первопроходца космических трасс, будь они неладны. Ушла к нему в клан, голову побрила под «ежик». Я вообще-то из Арранц.
Браки между кланами не запрещаются, но встречаются не так чтобы сплошь и рядом. Даже в городах, где кланы давно перемешались, волей-неволей тянешься к своим. Традиционные браки-договора всегда устраивают внутри клана. Между – только по любви.
– Послушай совет, Эйзза: если тебя станут сватать за парня, который ходит в космос – отказывайся, даже если клан будет настаивать. Это лишь на первый взгляд круто: офигенная форма, фото вполоборота за пультом, космический жаргон… А потом начинаются будни, которые он проводит в рейдах, дети растут без отца…
Разве это так страшно? Между буднями есть и выходные. Жена хирра Мрланка не выглядит старше его, их не коснулся временной разрыв, ведь он ходит на ГС-кораблях. В эпоху Эйззы все было гораздо печальнее. К моменту возвращения корабля из экспедиции дети успевали повзрослеть, а жены – состариться. Хирра Ччайкар знакомил ее со своим праправнуком – и не с маленьким мальчиком, а с дяденькой в летах. Его жена умерла очень быстро после того, как он начал ходить в дальние рейсы. Быстро – для него. Вспомнив о хирра Ччайкаре, Эйзза украдкой смахнула слезинку.
– А военные – худшие из всех космических героев, Эйзза. Экипажи торговцев или пассажирских кораблей видят мир, прекрасные пейзажи других планет, картины иной жизни. Вояки – только врагов, разрушение и смерть. Мозги у них повернуты. Они месяцами обходятся без женщин, привыкают пить мужскую кровь. Что это за жизнь? Ладно, пусть бы жили хоть так, лишь бы жили. Но каждый раз не знаешь, живой ли, – она поежилась, и Эйзза, сев рядом, сочувствующе обняла ее, – увидимся ли еще, или только компенсацию перечислят, а рассказать, как погиб, и то будет некому… Вчера передали, что «Молния» вернулась, сердце на место встало. А сколько тех, кто не вернулся?