Страница 20 из 38
Промокать испарину платком, как подобает цивилизованному человеку, было бессмысленно. Хайнрих смахнул выступивший пот со лба ладонью, тяжелые капли упали на пол. За краткую беседу с высокими гостями он так взмок, что рубашку хоть отжимай. Ну мыслимое ли дело – ни разу не выругаться? А ведь так хотелось! Мокрая рубашка холодила спину, и он, быстро ополоснувшись в душе, переоделся. Вот черт! Последний раз он переодевался дважды в день, когда мама меняла ему ползунки.
У вентиляции курил мересанский офицер. Наркоман проклятый! Увидев Шварца, засуетился, попытался спрятать папироску с зельем, чуть не уронив ее. Сделать вид, что он ничего не курил, не удалось; мересанец закрыл глаза и приготовился к смерти. Шварц своих-то курильщиков шпынял, чтобы фильтры воздухообмена не засоряли, а пленных стращал самыми изуверскими карами. Бояться сволочи боялись, но втихомолку все равно курили: многие мересанцы прочно сидели на этой дури.
– Дай сюда! – рявкнул Хайнрих и, выхватив папиросу у опешившего офицера, жадно затянулся. – В грызло тебе хобот, переиметый извращенным способом урод…
Костерил он замершего в шоке мересанца, пока папироса не догорела. Выместив на несчастном все свои эмоции, которые не мог продемонстрировать начальству, он почувствовал облегчение. Да и отрава инопланетная впрок пошла.
– Катись в жопу, – буркнул он пленному вполне мирно.
Пора было возвращаться на ковер. Заждутся – не преминут поставить на вид. Он вздохнул. Ладно, главнокомандующий – знакомое зло, практически родное. Но присутствие Салимы выбивало из колеи. Даже не ругнешься при ней. Хотя, кажется, она оценила, как он заморочил голову послу Созвездия. Неизвестно, что у нее в голове. Похоже, на нее не подействовали ни надписи, ни рисунки. Разумеется, они созданы для врагов, а не для собственного координатора, но вот капитан Такаши поплыл мозгами, да и Максимилиансену неуютно, а ей хоть бы хны. Возможно, она сердилась, но не была ни в шоке, ни в прострации, ни в состоянии аффекта. И это не могло не вызвать уважения Хайнриха. Да какого черта? Он и так ее уважал, заочно. Салима правильно расставляла приоритеты и не жалела средств на оборону Земли. За одно это ей памятник поставить. То есть нет, памятник не надо, пусть живет и здравствует как можно дольше. Нельзя ей умирать, это дело для таких, как Шварц – отдать жизнь по ее приказу.
Однако оказаться меж двух огней – Салимы и Максимилиансена – Хайнрих опасался. Он жалел, что кардинал отправился беседовать с епископами. Духовная поддержка, пускай молчаливая, была бы не лишней.
Когда он вошел, Салима просматривала что-то на его ноутбуке. Зачем только оставил? И не скажешь ничего: компьютер ведь не личный, а служебный, координатор вправе посмотреть. Хайнрих принялся судорожно вспоминать, может ли какая-то информация его скомпрометировать. Да не вопрос – ясное дело, может, но насколько? Помимо карт, схем, документации, на кристалле памяти десятки гигабайт инопланетной порнухи – торговцы регулярно таскали ему в качестве мзды, чтоб не сильно до них докапывался. Еще эскизы потенциальных рисунков для украшения корабля – едва ли не хуже, чем та порнуха…
Она невозмутимо закрыла ноутбук и поинтересовалась:
– У вас на станции есть зеленый чай, капитан Шварц?
– А то! – он обрадовался, что она не спросила про порнуху. – У меня и реттихи есть, хотите? – Мрланк отсыпал ему большой пакет. И шшерских видео, к слову, несколько гигов.
– Благодарю, лучше чай. Распорядитесь, чтобы заварили, и расскажите подробно о бое с мересанской эскадрой.
– Линкоров было девять, – начал он. – Они приблизились, а потом увидели…
– Символический акт единения союзников? – подсказала Салима.
– Нет, – Хайнрих отрицательно мотнул головой. – Он не под всяким углом виден. Скорее всего, первой им попалась на глаза надпись «Курс на пенис», но поняли они ее совершенно неверно…
– Какого черта вы вообще написали на корабле этот маразм? – буркнул Максимилиансен.
– Ну, не мог же я написать «Идите на хер»! Во-первых, это плохо переводится на хантский, а во-вторых, было бы неприлично… Блин, – он сообразил, что прокололся, и виновато посмотрел на Салиму.
– Продолжайте, капитан, – милостиво кивнула она.
– Вот, – смущенно пробормотал он. – Там было еще несколько надписей, Салима ханум… с вашего позволения, я не буду их цитировать. Мересанцы не справились с их осмыслением и ненадолго потеряли контакт с реальностью. В это время «Михалыч» смог подойти и… Разрешите, я включу видеозапись? – он потянулся к ноутбуку.
– Смотря какую, – протянула координатор, и он понял, что порнуха не прошла-таки незамеченной.
Они встретились в Генхсхе, в кафе космопорта. В окне сияла огнями реклама, а над ней, сверху – две лунных дольки, белая и розовая. Играла музыка, кто-то подпевал не в лад, кто-то танцевал прямо в проходе. Объявляли какие-то рейсы. Вокруг кипела жизнь, тщетно пытаясь вовлечь в свой водоворот два холодных камня, тяжело перекатывающихся по дну.
Бен тупо пил один бокал реттихи за другим. Судя по стальному обручу, сдавившему виски, и тошноте, повисшей фоном, давление зашкалило. Будь он кетреййи, к столику давно подошел бы какой-нибудь шитанн, отобрал питье, отвел к доктору. Но в космопорту уже узнавали землян. Понимали, кто перед ними, и не вмешивались: земляне живут своей головой. Хватит парня удар – так тому и быть, он сам за себя в ответе.
Он потерпел фиаско. Позволил единственной любви всей его жизни покинуть его, а теперь она растворилась, и где ее искать – неведомо. Разве что остаться тут насовсем и каждый день бродить по улицам новых городов туда-сюда в надежде увидеть знакомое лицо. Нет, это нереально, он может не пересечься с ней до самой смерти. Нужно возвращаться на корабль. Ни с чем.
Рядом плюхнулся на стул шитанн в голубой куртке. Аддарекх.
– Нашел? – спросил он вместо приветствия.
Бен молча покачал головой.
– И я не нашел, – странная гримаса исказила лицо вампира. – Никого не нашел, Бен. Вообще, – он вдруг заплакал, уткнувшись землянину в плечо, хрипло всхлипывая. – Арекха… они все погибли. Почему? – он схватил Бена за рукав. – Ракета ведь шла не туда! Почему эти ублюдки, называющие себя правителями, приказали сбить ее именно там, где мой дом?
Бен вынырнул из пучины уныния в реальность. До него внезапно дошло, что его проблемы рядом с горем Аддарекха выглядят как-то несерьезно. Он сочувственно похлопал шитанн по спине.
– Они же знали, что там живут люди, – на шитанн было страшно смотреть. – Пусть немногие, но живут! Почему они считают себя вправе решать, кому жить, а кому умереть? Это проклятый Криййхан Винт убил мою семью!
– Тише, – испугался Бен. – Вдруг кто-нибудь услышит?
Аддарекх застонал в голос.
– Почему этот гребаный неумеха, этот Смирнов, которого все превозносят, пропустил ракету?
– Аддарекх, – увещевающе произнес Бен, – бой мог повернуться и хуже. То, что он пропустил всего одну ракету…
– Большое везение? – вампир поднял на него бешеные глаза. – Да! Так все говорят. Потому что им повезло. Им! А моим – нет.
– Не надо винить Смирнова, Аддарекх, – за героя было обидно. – Он сделал все, что сумел. Большее просто не в человеческих силах.
Шитанн схватил со стола салфетку и стал яростно тереть глаза. Скомкал намокшую бумагу и глухо, уже без слез, вымолвил:
– Гржельчик не пропустил бы.
Бен открыл было рот, но Аддарекх перебил:
– Я знаю, Бен. Я смотрел вашему Гржельчику в глаза. У него стальная воля и опыт, который зеленому Смирнову и не снился. Он сумел бы. Он никогда не скажет: «Только через мой труп». Он не позволит даже через труп переступить!
В последнее время капитан сильно сдал. А до старости, на которую можно было бы списать, еще далеко. Но Бен не стал спорить с Аддарекхом. Какой смысл? В сущности, он прав. Гржельчик в самом деле не позволит переступить через свой труп, потому что не ринется в драку очертя голову, не просчитав все варианты. За годы службы на «Ийоне Тихом» Бен хорошо изучил капитана. Нет сомнений, он действовал бы не так, как Смирнов. Он тут же вызвал бы резервные крейсеры. И он не стал бы защищать райские сторожевые катера. Наоборот, подставил бы легкие цели чфеварцам, чтобы выиграть время для себя, вывести «Ийон» на более выгодную позицию и в конечном счете покончить с врагом чисто и эффективно, но… Гржельчик, в отличие от Смирнова – не герой. Он думает не о том, как победить без оглядки на себя, а о том, как оптимальным образом разить врага, сохраняя свои силы в целости. И должность капитана он, похоже, перерос.