Страница 17 из 26
И только Лилит поняла, что знает этот язык благодаря своему забытому прошлому. Другие выводы не напрашивались.
Поездка с «тенями» всё больше оправдывала себя.
Климент мимоходом учил её географии, основам истории, письменности, чтению и даже танцам. И если первые две науки были для неё в новинку, последние давалась ей влёт, ведь старик Байард учил её читать, писать и даже рисовать (хоть и считал это дело бесполезным, он говорил, что, если у неё обнаружится талант, они разбогатеют; талант так и не обнаружился, к большому огорчению обоих).
Особенно Лилит нравились уроки танцев. Классические – дворцовые – были сложны, но ноги Лилит очень часто двигались сами собой, а движения рук и головы угадывались случайно. Из чего Климент сделал вывод, что она способная, а Лилит – что в утерянном прошлом ей уже доводилось учить придворные «науки». Что-что, а мышечную память амнезия забрать не смогла.
Трудно было только с «пропитанием». Лилит приходилось раз в три дня ускользать с корабля и искать «источник магических частиц».
Помогало ей только то, что как бы не отличались иностранцы от Лилит внешне, внутренне все люди были одинаковы. Особенно когда напьются.
Она караулила свою жертву у кабака. Пьяных вдрызг – Лилит никогда не трогала. Она ненавидела вонь алкоголя и грязного тела, которую источали эти хмыри. Нахватало ещё от их крови опьянеть!
Всю жизнь Лилит ненавидела таверны, кабаки и прочие… «притоны». И как на зло, жизнь всегда сводила её с ними. Будто невидимые нити натягивались всякий раз, когда девушка отходила слишком далеко, и отбрасывали её назад.
Ещё свежи в памяти те дни со стариком Байардом, когда она выходила из его ломбарда на ночную «охоту», в дождь, снег или зной. Она неизменно стояла у какого-нибудь кабака, притаившись в самом тёмном переулке напротив или рядом, чтобы видеть, кто выходит наружу. Лилит всегда высматривала жертву средней степени пьяности, и обычно такая появлялась.
Воровка так же поступила и сейчас. Перед тем как, подходящая жертва объявилась на пороге заведения, Лилит пропустила двух пьяных в дым мужчин.
Из окон трактира лился яркий, тёплый свет. Доносился раскатистый смех, болтовня, крики, ругань и бодрая музыка. Пахло спиртным, едой и потом.
Лилит стояла, прислонившись плечом к углу трактира. Ей даже не пришлось специально выискивать тёмный переулок: на улицах почти не было фонарей, и тьма царила повсюду.
Ночь выдалась тихая, тёплая и безлунная. Глаза Лилит слипались, после сытного ужина, но она не забывала одёргивать себя. Если сегодня же не пополнит запас своих магических частиц, все узнают, что она Сурт.
Чёрное обледенение уже началось: девушка почувствовала лёгкое покалывание в пальцах ног и рук. Но она знала, что скоро оно усилится, и пальцы вообще откажут, закоченеют.
Дверь трактира открылась, но не с грохотом как прежде, а с тихим скрипом. Мужчина, подвыпивший, но не сильно, несколько секунд стоял на пороге, привыкая к ночной прохладе, потом укутался в воротник старенького пальто и пошёл вперёд по улице, в направлении доков.
Лилит отлипла от стены и тенью последовала за ним.
Они проходили уже знакомый ей маршрут, поэтому девушка перегнала его по соседней улице и затаилась в переулке.
Послышались шаги, затем она увидела приближающуюся тень и, больше не теряя ни секунды, вышла из укрытия.
Мужчина вздрогнул и отшатнулся, чуть не потеряв равновесие.
– Ас кар вер? – заплетающимся языком спросил он на незнакомом языке, но Лилит поняла его по выражению лица: «Что тебе надо?»
Он ошалело смотрел на неё, одетую в сапоги, штаны и чёрный шерстяной плащ. Каштановые волосы были распущены, падали на плечи и трепетали на ветру, потому любой бы догадался, что перед ним девушка.
Лилит протянула вперёд раскрытые ладони и приблизилась.
– Иди ко мне, – чарующе прошептала она с лукавой улыбкой на губах. Только её чёрные глаза, в которых ночью не видно зрачков, не улыбались. Они смотрели прямо на него, сквозь него, в душу. Они как бездна затягивали на самое дно, холодное, пустое и одинокое.
Мужчина замер, уронил руки по швам, как безвольная кукла, и послушно приблизился к «повелительнице» с блаженной улыбкой на губах.
Лилит схватила его за ворот рубашки, раздёрнула в разные стороны и впилась клыками в шею.
Такова была сила её глаз, и её же проклятье.
Они легко подчиняли людей со слабой волей (а у пьяных она ослаблена в двойне) и привлекали внимание «обычных». И всё это происходило помимо воли Лилит, что приносило немалые проблемы. Ей приходилось всё время прятать глаза за чёлкой, чтобы случайный зрительный контакт не снёс кому-нибудь крышу.
Мужчина начал, что-то сладко лепетать на своём певучем языке, и Лилит была рада, что ни слова не понимает.
Её глаза действовали на людей по-разному, слабовольные думали, что влюблены в неё и начинали шептать признания, в худшем случае – приставать. Если они уже любили кого-то, то начинали видеть избранницу сердца в ней или рассказывать о своей возлюбленной.
За свою небольшую жизнь Лилит наслушалась всякого.
Иногда слова были преисполнены нежности, иногда отчаянием, а иногда безумием.
Способности её обнаружились ещё, когда она жила с беспризорниками. Тогда Лилит даже не догадывалась, на что способна. Не догадывалась, что это приведёт к трагедии…
Ⅳ
Лилит подошла к «Буревестнику», когда время давно перевалило за полночь. У неё не было с собой часов, она оставила единственные у Дая, а потому не могла точно сказать, сколько отсутствовала, и осталось ли это отсутствие незамеченным.
Оставалось только надеется на лучшее.
Никогда не гаснущие керосиновые лампы на корабле отливали таинственным зеленоватым светом. Пламя в них было магическим, и Лилит не знала, зависит ли цвет огней от времени суток.
Прохладой тянуло с моря, где-то курлыкали засыпающие птицы. Тихо шумел прибой, покачивая корабль.
Лилит ступила на трап, и доски заскрипели под ступнями. Девушка поморщилась, но продолжила идти, стараясь издавать как можно меньше звуков. Однако дорогу ей преградила тень.
– Вот и ты, – раздался знакомый вкрадчивый голос с хрипотцой.
Воровка похолодела и подняла глаза.
Над ней возвышался Зен. Его коренастый, но худой силуэт закрывал свет с корабля. Из-за темноты выражение его лица стало неразличимым и непроницаемым, как маска без эмоций.
– Я всё знаю, – сказал он всего три слова, но прозвучали они как смертный приговор.
Лилит тяжело сглотнула и выдавила невинную улыбку.
– О чём ты?
– Не притворяйся, – строго оборвал Зен, морща нос. – Есть серьёзный разговор. Пошли, – он кивнул на каюты и быстро оглянулся по сторонам. – Ты же не хочешь привлечь лишнее внимание?
Он одарил Лилит пронзительным взглядом и пошёл вперёд.
Девушка заметно колебалась. Неужели он видел, как она пила чужую кровь? Что теперь с ней будет?
– Я уже давно знал, – шепнул Зен. – Ещё с твоего появления в Замке.
У Лилит сердце оборвалось и затрепетало где-то на уровне горла. Он всё знал. Потому так вёл себя. Потому опасался и пугался. Надо было раньше догадаться. Какая же она дура.
Хотя чтобы Лилит в таком случае сделала? Сможет ли она убить его. Убить Палача Ордена теней?
«Боже… о чём я думаю?», – застыла Лилит.
– Шевелись уже! – гневно прошипел Зенрит, оборачиваясь. – Я ничего тебе не сделаю!
В каюте было темно. Только керосиновые лампы, висевшие на цепях у стен, испускали тусклое зеленоватое свечение и едва слышно поскрипывали из-за качки.
Внутри царил простор и сухость. Много всякого хлама: сундуков, ящиков пустых бочек, бумаг, карт – заполняло комнату, превращало её в склад. Но там жили люди. Вернее, один человек, второй – монстр.
Лилит и Зен расположились на своих двухместных койках друг напротив друга. Девчонка сверлила его недоверчивым взглядом, а юноша, наоборот – спокойным и небрежным.