Страница 25 из 47
-Разорванные Сердца!.. Разорванные Сердца!.. Разорванные сердца павших в грязь по воле богов... Темные боги с нами... Темные боги идут по ваши души!.. Разорванные Сердца!.. Разорванные Сердца!..
Похоже подоспели ребятки чуть круче рядовых шестерок.
-Стрелки! - рык потрепанного жизнью, исполосованного вдоль и поперек шрамами бородача, командующего тремя десятками сброда, заменяющих нормальную стражу, которых бросили на закрытие щели в обороне.
Около десятка еще зеленых и нескладных ублюдков, лучше всех умеющих обращаться с луком и стрелами, засевшие на верхних этажах домов, к которым примыкала кособокая баррикада из обломков, мусора, обгоревшего хлама и трупов приготовились стрелять во все что движется и подает признаки причастности к демоническому плану. Судя по их дрожащим рукам, побелевшим губам, безумно блестящим глазам и судорожно дергающимся в выворачивающем наизнанку ожиданием резни кадыкам последнее чего им хотелось в этой жизни находится именно здесь и именно сейчас.
Снова вой. Почти волчий. Если, конечно, это был дико изуродованный чернобыльский волк с которого в данный момент кто-то медленно сдирает шкуру, а ему это только нравится. Смесь неутолимой жажды крови, садомазохистического удовольствия, дикого голода и желания убивать все что движется, вместе с чем-то совсем не классифицируемым.
-Огонь, сучьи дети!!! - рев срывается с потрескавшихся губ капитана вместе с брызгами слюны и крови от прокушенной щеки, застревая в желтоватой бороде.
Отец Монстров этого не видел, но буквально чувствовал единственным нормально работающим в своем организме биологическим образованием, а точнее блуждающим нервом, как нечто, темный расплывчатый силуэт чего-то лишь относительно человекоподобного, промелькнуло в дыме и пыли, а в следующую секунду в него полетели маленькие посланники самой Смерти, жаждущие вдоволь испить свежей крови и положить все пока еще живое лицом в грязь на поживу падальщикам.
Тот звук с которым зазубренный клык наконечника стрелы вгрызается в камень прозвучал оглушительно громко, шипастым кнутом погонщика рабов ударив по нервным окончаниям. Мимо. Промазали все.
А это значит...
-Разорванные Сердца!.. Разорванные Сердца!..
Смутная тень врезается в верхний этаж одного из домов, с мясом вырывая кусок стены, окна и подоконника. Камень и щепки сыпятся на головы сбившихся в кучу бойцов внизу.
Истошный крик.
Не боли. В мире еще нет существа, которое будет орать так когда что-то будет пускать его на крошечные ленточки, перемазанные в дерьме, грязи и крови.
Так кричат те, кто хоть и всем своим естеством противится этому, но уже, пусть и неконтролируемой частью подсознания, успел осознать, что он труп. Пока еще живой, ходячий, моргающий, дышащий и пытающийся свалить куда-нибудь труп.
Отчаяние, дикий животный ужас и бессмысленные попытки отогнать нечто, вышагнувшее из сгустившейся темноты, той самой темноты, которой испокон веков боялись предки этих стрелков, жавшиеся поближе к огню, обжигаясь и глотая дым, лишь бы внутри их черепных коробках хоть на какое-то время возникло чувство безопасности, пусть шаткой и временной, основанной на затухающем танце языков пламени и выедающей носоглотку клубов дыма.
Незримая тварь окончательно поехавшим по фазе миксером врубилась в кучку горе-снайперов.
Кровь брызнула из окон.
Выпрямиться во весь рост. Хруст позвоночника, уже привыкшего к лежанию пластом.
-Держать строй, у#бки! - рев во всю глотку, - Е#и чертей!
Не важно что он только что проорал. Это новички в подобных вакханалиях. Настолько новички, что их агонизирующий в потоках адреналина и паники мозг вряд ли в ближайшее время вдуплит, что им только что приказали. Куда лучше они поймут, что они не одни. Рядом есть брат по оружию, который насадит неведомого мракобеса на копье если ты с этим не справишься, а командиры еще не отправились к праотцам, следовательно, они-то точно придумают как отсюда свалить.
Свист.
Что-то промелькнуло пред взором налитого кровью глаза и унеслось куда-то в сторону.
Отец Монстров даже не почувствовал боли.
Вымазанные в грязи пальцы прошлись по черепной коробки. Уха не было.
Как сказал бы Рэмбо: "Они пролили первую кровь".
Темная, почти черная от всего того дерьма, что было на руках химеролога кровь, тонкими струйками стекающая по ладони и запястью. Раскуроченные останки уха, чуть подергиваясь истекающие тем же самым. Тяжелые капли падают на неровную поверхность баррикады.
В первые секунды Нар даже не понял - ему порвало ухо или разворотило кусок башки, вымазав близлежащие окрестности содержимым черепа.
А, впрочем, плевать.
Цепи вгрызаются в месиво из булыжников, грязи и ошметков павших бойцов, заменившее мостовую, швыряя тело химеролога к двери, ведущей к ныне жестоко умервщляемым снайперастам. Обломанные ступени. Вывороченный дверной косяк. Трещины и потеки крови на стенах.
Еще один арбалетный болт, выпущенный пока фигура Нара еще просматривалась в темном провале входа в утробу здания, превратившегося в братскую могилу. Снятая с какого-то трупа куртка, укрепленная несколькими поржавевшими металлическими бляхами, обзаводится новой дыркой, края которой стремительно начинают темнеть. Вскользь зацепило, уйдя куда-то в сторону.
-В атаку, б#ять! - кому именно это было сказано - себе или вцепившимся в мечи ушлепкам, трясущимся у основания баррикады, так и осталось для Нара тайной за семью печатями.
Топот сапогов.
Неестественно громкий для чудовищно обострившегося слуха химеролога, выхватывающего из всеобщего хаоса локального замеса отдельные звуки, складывающиеся в весь тот пи#дец, который ненавидел каждый здравомыслящий и адекватный человек.
Стук крови в ушах.
Толстые подошвы скользят на неровных зубцах того, что осталось от лестницы.
Отец Монстров ворвался на последний этаж, зацепив раненным плечом дверной косяк. Вспышка боли и новое пятно крови на стене.
Тварь впечатляла.
Два с половиной метра ростом, тощее, аки мумифицированный труп, тело, в котором лишь едва-едва угадывались некогда человекоподобные очертания, смешавшиеся с исковерканной физиологией мутировавшей псины. Черная свалявшаяся шерсть, многосуставчатые вывернутые в обратную сторону мускулистые ноги, чьи когти больше напоминали маникюр велоцираптора из олдскульного "Парка Юрского периода". Измазанная в крови узкая волчья морда, разорванные уши и те шлепки кожи, которые заменяли всяким псовым щеки, оскаливая неровные желтые клыки в одной из самых запоминающихся голливудских улыбок. Непропорционально, относительно всего остального нескладного тела, длинные передние конечности, на зазубренных когтях которых, слабо трепыхаясь повис один из стрелков. Все еще держащий лук пацан в кожаной куртке, ныне зверски разорванной вместе с грудной клеткой, вспучившейся во все стороны сломанными ребрами, окрашенными всеми оттенками красного.
Учитывая то, что стояло оно напротив вывороченного собственной тушей куска стены, сквозь который был прекрасно виден горящий город и варбанда бородатого мужика, стоящая на баррикадах, то момент получился воистину эпичным. Плюс, разорванные тела у ног твари вперемешку с разбросанными стрелами, оружием и каменными обломками.
Младший сын Разорванных Сердец
Спонтанно химерологически измененный дикий вервольф
Младший сын оторвал взгляд от белеющего лица своей жертвы, переключая все свое внимание на новую биологическую мишень, внезапно влетевшую на место трапезы.
Глаза его были под стать всей остальной внешности. Два крошечных тлеющих уголька в черных провалах глазниц, с выворачивающей чувство самосохранения наизнанку смесью голода и желания убивать.
-Я твой дом труба шатал!
Нар при всем желании не смог бы выдать что-то адекватнее подобному мракобесу.
Если крокодил смог бы улыбнуться, то это выглядело бы именно так. Кое-как прикрытые обрывками кожи остатки мышц на морде вервольфа пошли складками, разъезжаясь в разные стороны и визуально растягивая его клыкастый хавальник куда-то до затылка.