Лаборантка

— Поэтому Алёна и сказала, что Дана не согласится. Вы оба даже не предполагаете, что я могу снизойти до лаборатории, — мое решение было уже окончательно принято, а огласить его я как раз собирался сегодня. — «Платиксом» займусь я, а Дана будет следить за синтезами. Я сказал ей про пять литров.

Максим обескуражено осел на стул. Уже как мой подчиненный, а не в образе зазнавшегося начальника.

— Директор встанет на место лаборанта… Интересно ты придумал, — всё еще недоумевая по поводу покушения на свою асоциальность, Максим и думать позабыл про подозрения Алёны Борисовны. Нашлось нечто более страшное… — Но логичнее было бы мне остаться на работе, а тебе заниматься своими директорскими делами на выставках в сопровождении девушек.

— Я все решил, Максим Игоревич, — нам обоим резануло мое стальное обращение к нему «на вы», и в кабинете наступила продолжительная испытующая тишина.

Парень рассматривал кафель на полу, его зрачки сбивчиво бегали, пока он, видимо, рассуждал, как спастись от неприятной компании. Я вальяжно сел за переговорный стол, поближе к своему рабочему месту, и деловито переплёл ладони.

— Почему ты так решил? — значительно смягчившись, Максим поднял на меня чёрный, кажется, извиняющийся взгляд.

Потому что снова провоцировать Дану Евгеньевну было опасно. А Алёна должна смириться с тем, что случайное попадание в мою постель не означало ничего важного для нас обоих. Ей никто не мешал устраиваться на работу по обычному в человеческом понимании собеседованию.

— Ты и сам знаешь, что Алёна с Даной не дружат… Мне нужно заручиться доверием лаборантки. Так будет лучше… — лучше для кого?.. Я недоуменно смолк, но потом для верности добавил. — Для дела.

— Кхм… Так она ревнует? — агрессия больше не звучала в его любопытствующем шепоте. Максим быстро загорелся новостями и несдержанно склонился ближе. — Влюбилась в тебя?

Чувства, которые он назвал, прозвучали странно, инородно.

— Ревнует. Слишком сильно, я боюсь, что она может уйти с работы, и нам придётся искать… — я задумался над тем, как изъясниться наиболее правильно для Максима Игоревича. — Новую дурочку.

Когда я произнёс эту неприятную мысль, не сдержал тихого тяжкого вздоха. Мне это не нравилось, потому что дурочкой считать жертву химического отравления было жестоко.

— Слишком сильно, говоришь… — подозрительно сощурившись, парень заерзал на стуле. — Вот, почему она плакала в четверг. Значит, ты уже успел с ней переспать… Я так и знал!

Максим расстроенно уложил ладонь на лоб, пряча свой взгляд. Это было проницательно, но формально не совсем верно, и, прежде, чем я зачем-то придумал, как оправдаться перед ним, парень продолжил.

— Коснись чего, она — преступница, а ты её любовник… — Максим не на шутку взволновался, и мне даже это слегка польстило. Мы всё ещё беспокоились о безопасности друг друга. — Ты поставил себя под угрозу.

— Коснись чего, я — ваш директор. Это первостепенная "проблема"… Да и как ты себе представляешь втереться к девушке в доверие без… Таких радикальных мер?

Первое время мандражировал без повода я, теперь же страхи захлестнули Максима. Мне оставалось надеяться, что это не побочка, а отголоски совести.

— Когда люди делят кровать, они, как правило, делят и общие секреты, — изрекая это предостережение как нечто сокровенное, он даже не представлял, как нелепо выглядит. Но не успел я и усмехнуться, как парень выдал. — Лучше бы ты имел Алёну…

Я тут же осёкся. От неприязни в ребрах стало скрестись, жечь. Друг может и смыслил в грандиозных многоходовых планах, но совсем не оставлял место человеческому фактору или непредвиденным обстоятельствам…

— А я не выбирал, — о том, стоит ли рассказывать Максиму про это "отягощающее положение дел", я мучительно рассуждал все выходные. Выдавая ему наш с Даной общий секрет, я будто предавал её, выбирал не её сторону. И, к моему удивлению, на это мне пришлось решаться. — Лаборантка с того дня, как стала проводить синтезы, приходит ко мне каждую ночь. У неё глубокие приступы лунатизма, и она не помнит ничего на утро…

Пока Максим ошарашено на меня уставился, я не знал, как унять мигом распалившееся в теле разочарование. В груди от чего-то неприятно затрепетало.

— Почему ты сразу не сказал? — он изумленно приподнял брови, и они потерялись в его взлохмаченных, спадающих на лоб волосах.

— Сначала не поверил, что она реально не помнит, — с каждым словом становилось всё хуже. Максим загорелся неподдельной радостью.

— Так значит, лаборантка не знает, что спит с тобой?.. — не понимая, как такое недоразумение возможно, парень задумчиво закивал. Ему ли удивляться тому, о чем он в шутку мне рассказывал в баре… — Подожди, она знает твой адрес?

— Да… — я опустил взгляд на переплетенные пальцы. — Но только в бессознательном состоянии. Я уверен, что спроси у неё напрямую, она не сможет ответить.

— Понятно, — Максим мог не говорить, я по лицу увидел: «ты в заднице». Он стал что-то просчитывать наперёд, но словно мысленно спотыкался и недовольно морщился. — И… Как лаборантка выглядит? Приходит к тебе в пижаме? Босиком?.. Звонит в домофон и представляется?

Я усмехнулся.

— Нет, одетая. Даже наряженная. Не знаю, как ей удаётся это делать без сознания, — этот забавный факт подолгу занимал меня перед сном, который всё-таки наступал после ночных развлечений. — Не разговаривает, молчит. Пару раз ей открыл сосед.

— А потом? — будто чувствуя, что я сомневаюсь, Максим вопросительно строго на меня посмотрел. Я знаю, ему такой трюк давался с трудом. Поймав этот пристальный усердный взгляд, я нервно сглотнул.

— Я дал ей ключ. Положил его во внутренний карман пальто. Она пользуется им, теперь не беспокоит соседей…

Нам всегда приходилось думать: «а вдруг»… Мы снова погрязли в тишине, обдумывая озвученные мной новости. Наверняка Максим уже прикинул, что будет, если мы оступимся и начнётся следствие. Об этом думал и я: Дана не догадывается о существовании ключа в своём кармане, а если наткнётся — что с того? Куда его применить, никто не сможет догадаться, если, конечно, им не расскажут. Но кто это сможет сделать?..

Больше всего меня интересовал сейчас другой момент.

— Макс, ты же ведь успел надышаться этой ерундой, — он с подозрением забегал по мне взглядом, опасаясь смотреть в обеспокоенные глаза. — Думаешь, ты тоже бодрствуешь по ночам?

— Ты у меня отнял колбу, — выплюнув эту претензию, парень равнодушно уставился куда-то вдаль кабинета и сложил руки на груди. Временами он и правда вёл себя, как капризный малолетний ребёнок.

— Я… — даже не знал, как сказать. И после нескольких неловких попыток, за меня это сделал Максим.

— Вернёшь — проверю на себе. Перед сном позвоню тебе по видеосвязи.

Этого я и хотел, и одновременно с неприязнью отвергал. Не потому, что мне пришлось бы в каком-то смысле сознаться в правоте Максима или идти у него на поводу, а потому что теперь он мог получить дозу официально из моих рук. В очередной раз затыкая своё непрошеное сожаление, я сдержанно кивнул.

— Хорошо, — привстав из-за переговорного стола, я открыл нижний ящик около ног Максима, швырнул на пол стопку желтых бумаг и извлёк стоящую у дальней стенки колбу.

Это было мое маленькое поражение. Я звонко поставил на стол результат того, в чем добровольно участвовал, и продолжал осуждать друга. С апатичным ужасом вдруг отмахнулся от нечаянной мысли: почему я решил, что могу навязывать Максиму мораль, которой и сам не следовал… Разве я чем-то лучше него? В той же мере разделяя ответственность за происходящее, ещё и «имея» лаборантку без ее ведома…

Максим Игоревич поднялся из-за моего рабочего стола, победно отряхнул халат и одними худощавыми пальцами забрал «драгоценную» жидкость.

— И ты хочешь сказать, что не пробовал? — не сразу разобрав, о чем он говорит, я медленно выпрямился.

— Что ты имеешь в виду?

— Антош, ты держал колбу шесть дней, — едва ли не дёрнувшись от неприятного мне обращения, я осознал мерзкий вопрос.