Лаборантка

— Извини, — он потеряно опустил суровый взгляд к моим ногам, будто разрешая мне выйти в коридор. — Побудь какое-то время на рабочем месте и иди домой. И скажи всем, что я уехал на производство…

Глава 10

Я закрылась в лаборатории. Почему-то слёзы безостановочно стекали на металлическую столешницу, сколько бы я их не утирала… Прежде мутные фантазии на счёт Антона Владимировича рассеялись: стало яснее, чем отражение моих покрасневших мокрых глаз — его сердце не просто занято другой, оно принадлежало всем без разбора. Директора интересовал вопрос самоутверждения и получения удовольствия в самом узком и прямом смысле…

И хоть мне было приятно чувствовать внимание Антона… Видеть, как он реагирует на тщательно подбираемые часами наряды и щедро осыпает меня смущающими комплиментами. Как невзначай прикасается к коже или внаглую заигрывает, отнимая у моих ног способность держаться твёрдо. Как заглядывает в самую глубину глаз, не оставляя мне шансов и думать о чём-то, кроме поглощающей ясной голубизны вокруг его бездонных зрачков… Сухое общение с Алёной Борисовной не вразумило меня от трепета перед директором. Сталкиваться с агрессией в каждом её зорком взгляде становилось всё более неприятно, но, как же она не понимала, что это ничего не могло изменить…

Кроме самих поступков мужчины. Я тут же уяснила, что я не особенная, а очередная. И место в списке передо мной уже принадлежало Алёне до моего трудоустройства. Не зря девушка так обхаживала Антона, так старательно вертелась вокруг, выдавая всё более гениальные идеи и предложения. Я помешала им договориться о посещении выставки: почему-то решила, что у меня хватит на это сил… И пока я робко пыталась игнорировать наше заметное неумолимое соперничество, лаборантка, похоже, времени зря не теряла.

Стоило быть умнее… Поберечь себя от чувств, с которыми легко было обойтись пренебрежительно, сравнять с ничтожными попытками совокупиться. Может, это такой гадкий невольный самообман — настолько доверчиво торопиться открыться человеку, а столкнувшись с его любвеобильностью, так резко дать по тормозам… Я ведь вовсе не была слепой. Наблюдала за их сладким шушуканьем с Алёной Борисовной, и сама поддалась заурядным ухаживаниям. Только мне и в голову не могло придти, что между двух директор выберет сразу оба беспроигрышных варианта…

Меня всю трясло от слёз и случившегося прозрения. Ещё каких-то пару недель назад я монотонно посещала учёбу и не видела конца издевательствам: но, проведя это время с нетерпением от рабочего дня до рабочего дня, обнаружила, что без искушённых взглядов Антона смысл утрачивался. Мне теперь нужно было отказаться от мыслей о нём, не фантазировать за книжками и тем более не помышлять о большем в его компании — и, едва пережив любовное разочарование, я уже ощутила рутинную тоску и опустошенность. Ещё неизвестно, что будет больнее — остаться и придушить чувства или оказаться уволенной… Когда кто-то постучал в дверь, я позволила себе притихнуть, сипя от плача, и сделать вид что в лаборатории пусто. Только когда Максим раздраженно прикрикнул в коридоре, я поняла, что он видел, как я забегала обратно от директора…

— Дана Евгеньевна! Откройте!

Нехотя поднявшись со стола, я шагнула в сторону двери, утирая дорожки горячих слёз. Наверное, Максим Игоревич многое знал о личной жизни директора, будучи его лучшим другом со школы… Я мерзко скорчилась, когда додумалась: наверняка Антон уже огласил ему план действий с молоденькой лаборанткой, а может уже и прихвастнул успешными «химическими опытами» с Алёной…

— Вы спите? — я провернула ключ, толкнула створку, и в следующие миг мы сцепились взглядами. Лицо худощавого парня ещё больше досадно вытянулось от неприкрытого изумления. — Вы вся красная… Как медный порошок…

— А вы очень тактичны, — ощущая, как голова болезненно горит от жара, я сдержанно скрестила руки и выжидающе отвернулась. — Я всё помыла, посуда сушится. Вчерашний синтез в шкафу у вытяжки. Сегодняшний ещё не ставила…

Обходясь с Максимом наравне грубо, я всё ждала, когда он удалится из выделенной для меня лаборатории. Здесь я пребывала недолго, но успела ощутить себя ограждённой от недоброжелательного наблюдения. Я собиралась воспользоваться указом директора покинуть рабочее место после обеда.

— Я как раз по поводу него, — слегка призадумавшись, будто подбирая правильные слова, лаборант продолжал неприлично высверливать меня взглядом. Его бесполезным попыткам вести себя чуточку вежливее я всё-таки удивилась… — Позвольте, я заберу пробу на хроматографию.

— Зачем? — утерев по инерции стекающую последнюю слезу, я почему-то с подозрением уставилась на Максима. Я ещё не успела показать опыт директору, как он уже пришёл забрать колбу…

— Что значит «зачем»? Проверить чистоту и состав! — парень тревожно вскинул голову, тряхнув копной сальных темных волос. — Мало ли, что вы там насинтезировали!

— Ну да… Вы правы, — осекшись, я приглашающее отодвинулась с прохода. Я все же пока студентка, а не научный работник… — Выход около десяти миллилитров. Думаете, этого хватит?

Максим Игоревич решил не утруждаться ответом и уверенно проследовал к шкафу. На полочках было гораздо меньше реагентов и посуды, чем в лаборатории по соседству, ведь я ещё толком не обжилась. От мысли, что, возможно, и не придётся, я жалостливо съежилась, стараясь побороть новый поток слёз. Подбородок дрогнул. Парень быстро обнаружил колбу с притертой пробкой, бережно выудил её и спрятал в широкой ладони, на которую спадал белый рукав. Перед тем, как уйти, он умело взболтал жидкость в свете лампы, словно бережно убаюкивая, окинул меня контрольным стеклянным взглядом и шагнул к двери.

— Сделайте, пожалуйста, ещё. Сегодня, — Максим сказал это настаивающе и так тихо, словно мог услышать, как гудела моя голова. — Ещё миллилитров двадцать не помешает, мало ли…

С заботой обо мне или к ненаглядной пробе он удалился на несвойственной ему деликатной ноте, и я вдруг поняла, что уход домой отменяется.

— Максим Игоревич, стойте! Антон Владимирович просил передать, что уехал на производство, — я выскочила за парнем в коридор, но он уже накинул куртку и едва обернулся ко мне, потянувшись к ручке металлической уличной двери. Это могло значить лишь то, что я оставалась на работе наедине с Алёной… Вызывающая помада, цокающие босоножки, расстёгнутый воротничок…

Мы осторожно переглянулись, внезапно пересекшись в коридоре. Женщина сбавила шаг, держа в руках мерные цилиндры, а затем вовсе остановилась передо мной. Это было чуть ли не впервые после чаепития в директорском кабинете. Раньше, когда мы сталкивались в университетских стенах, я ощущала ее в той шкуре, в какой находилась сейчас сама — молоденькая ассистентка, красивая, но без шансов уделить время чему-то, кроме химических наук. Но теперь от неё исходила прожжённая, матёрая и несгибаемая самоуверенность. Теперь я знала, что она побывала в одной постели с Антоном…

— Даночка, как хорошо, что вы мне попались, — несмотря на отсутствие посторонних, в которых она убедилась только что, Алена Борисовна решила продолжить играть в хорошую учительницу. Вздрогнув от ее обращения, я чуть не захлебнулась пробравшим меня волнением. — А не поможете мне сегодня?

— Что нужно делать? — девушка пристально изучала мое заплаканное лицо, пока я подключала все имеющиеся запасы напускного равнодушия. Не знаю, догадывалась ли она, чем директор решил заняться со мной в ее отсутствие, но от того, насколько стремительно усугублялась ситуация, мне становилось все более горько и неприятно.

— С производства прислали пару десятков выборочных образцов отдушек. Сделаем замеры плотности и показателя преломления, чтобы удостовериться, что все в порядке. Будет интересно, — задание и вправду звучало привлекательно. Я недоверчиво всмотрелась в хитро ухмыляющиеся накрашенные губы: конечно, работа с Алёной в одной компании не вызывала у меня восторга. Тем временем синтез простаивал, и каких-то минут десять назад я чуть не отдалась директору на столе…