Наугад

— Ни за что не поверю, что у вас, там, нет специалистов такого профиля!

— Конечно есть, Коля- мягко согласился Пьянков- только, это — наши, местные специалисты.

Понятно. Он никому из своего окружения не верит. И, кажется, хочет организовать такую же разводку, как мы устроили при доставке денег в Москву.

— Я думаю, много времени это не займет — продолжал он убеждать меня. — Дней через пять вернешься.

И я вдруг подумал, что Лишовой будет полезно от меня отдохнуть. А то кота ей подавай!

В общем, договорились, что завтра в двенадцать он за мной заедет, и мы полетим на личном самолете главы республики. Вечером будем на месте. В среду- четверг будешь дома. Когда Фред меня вез домой, он молчал. Попросил только помнить — что бы не случилось, он меня вытащит. Мне бы напрячься. Но я выпил с дрессировщиком коньяку, и был настроен легкомысленно.

Самолет оказался Ил -18. На въезде на летное поле Пулкова, водитель опустил окно и сказал менту у шлагбаума:

— Автомобиль обкома КПСС.

И мент без звука пропустил машину на поле, к трапу.

Я сразу понял, что дела у меня не очень. Сопровождающие товарища Пьянкова лица, что уже сидели в самолете, больше всего мне напомнили басмачей. Одетых в европейскую одежду, ухоженных. Но совершенно чуждых и Питеру, и европейцам. Хотя бы даже потому, что стюардесс у них не было. Стюарды. Ну и в остальном. Обнимашки, с потиранием щек, и прочее.

Мне, впрочем, отвели место в среднем салоне, и мной, персонально, занимался стюард. Так и сказал, исполню любое ваше пожелание. По дороге в аэропорт, Пьянков просветил об официальной цели моей поездки. Ты, Коля, летишь подписать передаточные документы, с «Ленинца». По сути, простой командировочный. Договорились?

Часа три после взлета я читал газеты. Которых оказалось бесчисленное множество. От Правды и Литературки, до Туркменской Искры, и Знамя Труда, из Красноводска. Везде обсуждается состоявшийся пару дней назад визит товарища Горбачева в Ленинград. В Питере он потряс публику беседами с толпой на улице. Оповестил о введении сухого закона, и впервые произнёс слово «перестройка». Указ о борьбе с пьянством всюду публикуется и обсуждается. Я с запозданием сообразил, что тусовка у пожилого администратора — это была встреча номенклатуры, для неформального обсуждения этого визита.

Затем Петр Сергеевич пригласили меня в свой салон, где удостоили короткой беседы. Собственноручно плеснув мне коньяку, он рассказал, что выдвинут вторым секретарем ЦК Туркмении, но еще не утвержден в Москве. Так что пока — типа И.О. А избран он, с должности первого секретаря горкома города Кизил-Арват. Куда мы и летим. Всю цепочку, Коля, нужно будет строить оттуда. По прилету, переночуем в одном месте. Не Качинская дача, конечно, но тоже оазис. А утром и обсудим, без лишних ушей. Я дам тебе человека с машиной. Он предоставит, или добудет, любую информацию. С чем и был отпущен.

Аэродром, где мы приземлились — военный. Кроме ИЛа- ни одного гражданского борта. Только укутанные масксетью военные, кажется, истребители. Мы с Пьянковым сели в черную Волгу, что ожидала на краю взлетной полосы. Стаяла удушающая, после Питера, жара. Давно стемнело, и я не очень понимал, куда мы поехали.

После КПП, мы свернули направо, налево, и двинули на север. Судя по зареву, город остался за спиной. В свете луны была видна однообразная равнина. Пьянков сидел рядом и, в свете лампочки в сидении, бегло изучал какие то документы, явно не расположенный к разговору.

Спустя где то час, мы свернули направо, и почти сразу подъехали к глинобитной стене, с распахнутыми воротами.

За стеной оказался густой сад, с едва видным в глубине типичным среднеазиатским домом. Машина остановилась сразу после ворот. Слева я увидел тоже глинобитный гараж, машины на четыре. Нас встречали двое. Водитель вылез из авто.

Разговор пошел, видимо, на туркменском. Так что я ничего не понял. Но, в какой то момент, все четверо повернулись ко мне. И Пьянков перешел на русский.

— Коля! Это — Ильхом — он показал мне на поджарого и высокого азиата. — он будет твоим помощником и сопровождающим. Сейчас отдохни, и поужинаем.

Ильхом внимательно меня оглядел, и сдержанно поклонился. Под тридцать. Неплохой боец. Он, из всех виденных сегодня азиатов, единственный кто понял, что я чего то стою как рукомашец.

— Он тебя проводит и все покажет- продолжил Пьянков. — завтрак в семь, выезжаем в пол восьмого. Пока можешь отдыхать. Здесь сейчас девять вечера.

Ильхом повел меня через сад в левое крыло дома. Большая, наверное светлая, комната. Большая низкая именно кровать. Тумбочки. Отдельный туалет. Телефон. Работает.

— Телефон внутренний- на вполне сносном русском пояснил Ильхом. — если что нужно- сними трубку и скажи.

Я достал сигареты, закурил, и сказал что ничего не нужно. И передай мои извинения, ужинать я тоже не буду. Покурю и буду спать.

Сквозь сон я слышал, что ночью приехала какая то машина. А немного спустя, уехала. Под утро стало снова душно, и я проснулся. Не закрыл окно. Уже рассвело, но солнце еще не взошло. Часы на стене показывали начало седьмого. Собираясь отправится сюда, я не стал усложнять. Обул туристические ботинки, купленные зимой в Хельсинки. Удобные джинсы. Взял пару футболок, и куртку. Но куртка мне не понадобится. Оделся — обулся и вышел из комнаты, а потом и из дома на улицу. Где-то слева вставало солнце, стояла тишина. Прошел вчерашней тропинкой, и, через калитку в воротах, вышел в самую настоящую пустыню. Вокруг, на сколько хватала глаз, не было ничего, кроме песка. Невысокие барханы, в лучах из-за горизонта, делали поверхность планеты гофрированной. Воздух пах чем-то густым и терпким. Справа видна грунтовка что уходит на юг.

За спиной послышался какой то шум. Встряхнулся от медитативного созерцания, и пошел обратно. Оказавшись за калиткой, увидел незамеченную раньше приоткрытую створку гаража. Решил полюбопытствовать устройством туркменских гаражей. Я, собственно, за экзотикой сюда и поперся. Хотя, конечно, в основном, с воспитательной целью. Мало ли что я без нее не могу. Это не повод заводить кошек!

Войдя в гараж, я понял что, мне пи@дец.

В глубине гаража стояла Волга с открытым багажником. На ней мы вчера приехали. Рядом верстак, на котором стоял мешок. В момент моего появления, Ильхом, металлическим совком, насыпал белый порошок в небольшой пластиковый пакет. Несколько таких же, не больше кирпича размером, пакетов лежали рядом. Еще один азиат, водитель, что нас привез, в этот момент укладывал в багажник такие же пакеты. Петр Сергеевич что то строго говорил. На мое появление, все обернулись.

Меня спасло то, что они замешкались. А я, наверное от испуга, сразу включился на полную. Первым, и очень жестко, кулаком в висок, вырубил Ильхома. Чувака у машины встретил левой в печень на противоходе, когда он прыгнул на меня. А Пьянкову сломал ногу в колене, ногой же. Завершая, в общем то, стандартную связку. Хотя, конечно, повезло. Они очень удачно стояли.

Не задерживаясь, добавил водителю ногой по лицу. А потом мне захотелось завыть.

Какой нахер повезло? Пьянков- глава наркомафии. Но я задавил поднимающуюся изнутри панику и начал действовать.

С удивлением увидел на верстаке скотч. Схватил его, и в темпе замотал руки-ноги-рот Ильхома. Потом, то же самое сделал с водителем. И повернулся к Петру, свет, Сергеевичу.

Он не сразу понял, что произошло, а сейчас ему очень-очень больно. И он почти беззвучно шипит, лежа на боку.

Я присел у его лица. Хотел спросить, где четвертый. Но он неожиданно появился в створке гаража. Держа в руках поднос с чайником и одной пиалой. И я, прямо с корточек, прыгнул. Получилось. Кулаком по горлу, и осколки еще разлетаются по полу, а я уже заматываю ему руки за спиной скотчем.

Потом снова повернулся к Пьянкову. Он уже сидит. На широком лице капельки пота. Но не орет. То ли форс, то ли крутой мужик.