Вдребезги

Михаил закурил, всё глубже погружаясь в свои мрачные мысли. Он понимал, что ничто не вечно, как писал Шекспир, и всё пройдёт, как пел Боярский. Так и его жизнь резко стала соскальзывать куда-то в Тартар. И всё как-то стало не иметь значения. Он бы так и шёл, ничего не видя перед собой, пока не упёрся бы в перила моста, перекинутого через реку, в нескольких километрах отсюда. Там бы он выкурил последнюю сигарету и сиганул бы через перила… В теории это представлялось просто. Но на практике ты, скорее всего, расшибёшься о толщу грязной воды, переломаешь рёбра, будешь орать и долго захлёбываться, пока, наконец, не пойдёшь на дно куском дерьма.

«Он лежит на дне из ила, в жизни мало что успел».

– Ничего не успел, – проговорил Михаил и остановился на остановке. На ржавой коробке, якобы защищающей ожидающих от ветра и дождя, была наклеена куча объявлений. Листки с информацией о съёме квартир, проституток и мужей на час. Оранжевые, белые, розовые. Один был совсем свежий, недавно приклеенный.

– Психолог Светлана Королёва, улица Троцкого, дом 13, – прочитал Михаил, и боль пронзила его голову ржавой арматурой. Боль смешивалась с уродскими воспоминаниями из жизни, из прошлого. – Да, психолог бы мне не помешал… Ох, мне нужен психолог!

В последней фразе, обращённой к объявлению, было столько угрозы, что люди, стоящие на остановке, стали озираться, но не в поисках приближающейся маршрутки.

Михаил рывком сорвал объявление, сжав кулак с листком изо всех сил. Машинально он сжимал и зубы. В этот момент он убедился окончательно, что люди бывают двух типов: неудачники и успешные. Одним не достаётся ничего, а другим – всё.

……….

СЕГОДНЯ

6

.

Она схватила телефон и попыталась включить его. Ага, он так и послушался – разряжен. А вот в такие моменты понимаешь, как важно уделять внимание мелочам. Иногда твоя жизнь превращается в кошмар на ровном месте.

– Откройте, моя дорогая психологиня! – проревел Мишаня и с размаху поддал дверь, отчего она комично прогнулась. – В армии я не был, но кое-чему жизнь меня научила…

Света никогда не оказывалась в таких ситуациях; хоть и много психов она повидала, но такого – в первый раз. Совершенный отморозок. Казалось бы, как его ещё не упрятали?!

– Помогите мне, доктор, – отчётливо забубнил парень, прижавшись ртом и носом к щели, образовавшейся между дверью и косяком. Он осклабился, как убийца, почувствовавший кровь косули или белки. – Мне кажется, я схожу с ума…

Светлана Алексеевна судорожно пыталась придумать, что же делать, но в голову лез только окровавленный труп её секретарши, одна из ног которого наверняка ещё конвульсивно дёргалась. Она обернулась к окну – этаж третий, не выпрыгнешь, но позвать на помощь можно! Неуклюже психологиня рванулась к спасению, заскользила на своих полутораметровых каблуках и припала к подоконнику. Ухватившись за ручку форточки, она повернула её и рванула на себя. В кабинет ворвался гул машин и разговоры где-то внизу.

Дверь с треском вылетела. Маньяк оказался в одной комнате с ней.

– Стоять! – рявкнул он и в одно мгновение вытащил пистолет, будто до этого тренировался в симуляторе ковбоев. – Повернитесь ко мне, дорогуша.

Сердце у Светланы упало куда-то вниз и ухало где-то у её треклятых каблуков. Она хотела рискнуть и заорать что есть сил, но пока решила не обострять ситуацию. Поорать она ещё успеет. Здесь надо взять в себя в руки и максимально сглаживать конфликт…

Щёлкнул предохранитель.

– Я Вам жопу прострелю, если Вы не повернётесь, – пообещал маньяк срывающимся голосом. Было ощущение, что он вот-вот пальнёт ей куда-нибудь. Такое гадкое ощущение… Те, кого приговаривали к расстрелу, несомненно, поняли бы, о чём речь.

Светлана повернулась, медленно поднимая руки, как пойманный бандюган. Главное, без резких движений. Психа может всё что угодно спровоцировать. В голову полезли воспоминания о нынешнем утре. Когда в последний раз она видела своего любимого… Тьфу ты, чёрт! Какой последний? Ничего страшного не происходит, сейчас разберёмся.

– Вы не сильно заняты? – спросил Михаил иным голосом. Нарочито дружелюбным.

– Да, – ответила Светлана, но рук не опускала. Она размышляла, чем же можно огреть по башке этого идиота. А говорил ей любимый, чтобы она купила себе перцовку хотя бы.

– И я тоже, – кивнул он. – Сейчас я закрою за собой дверь, и мы просто поговорим, ладно?

– Ладно. Пациент для меня всегда в приоритете…

Отлично, первая ошибка сделана. Это как в той игре, когда надо выбирать варианты ответов. И если ты пару раз ошибёшься, то считай, что покойник. Нет, ну какой пациент?

– НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ ТАК, ПОТАСКУХА! – рявкнул моментально рассвирепевший Михаил и ринулся на Свету. Он отвесил ей такую пощёчину, что она свалилась на бок. Юбка её задралась и она машинально одёрнула её. – Проси прощения, мразь.

– Прости меня, – сказала Света, удерживаясь от того, чтобы не назвать его похуже.

– Последний раз, – прошипел он, наклонившись над ней. Ствол его пистолета подрагивал. – Лучше не дёргайтесь, пока я закрываю дверь. Мне терять нечего, а вот Вы…

– Как скажете, – тихо отозвалась она, пытаясь привести мысли в порядок.

Миша удовлетворённо хмыкнул. Голова его не болела, хоть лицо и горело от перевозбуждения, пока он чувствовал себя просто отлично. День пусть и начался паршиво, но сейчас всё шло прекрасно. Он медленно прошёл обратно в приёмную, готовясь круто развернуться и, подобно герою вестернов, в упор расхреначить эту потаскушку.

– Извините, тётя, – сказал он Евгении Александровне, смотрящей остекленевшими глазами в потолок. Кровью она была замазана от самого горла до пояса. – Пойдёмте со мной.

Михаил схватил труп за ногу и волоком потащил в кабинет.

– Светлана, Вы не против?

Света чуть не потеряла сознание, когда увидела, что он делает. Она позеленела и попыталась взять себя в руки. С ней пока ничего плохого не произошло, но этот ублюдок теперь как глубоководная мина – только задень.

– Не против.

Краткость – сестра таланта. Уже хорошо. Она хотела назвать его как-нибудь, но передумала. В такой ситуации она ни разу не оказывалась. Это тебе не пары провинциальных богатеев мирить – здесь одно неверное движение…

Он что-то сказал.

– Что, простите? – испуганно спросила Светлана, и Миша рассмеялся. Он снова вышел в приёмную, аккуратно убрал со стола ноутбук, стационарный телефон и селектор. Сложил всё рядом, а затем поволочил стол в кабинет. Ужасный скрип прорезал воздух. Но это даже хорошо – даже в раннее утро понедельника какие-то девочки должны быть на этаже. Хоть он относительно бесшумно расправился с секретаршей, выбитая дверь и перетаскивающаяся мебель должны быть хорошо слышны.

– Почему Вы не спрашиваете, что я делаю? – спросил Михаил с подозрением.

«Потому что и так знаю, что ты делаешь, – со злым бессилием подумала Светлана. – Хоть я и напугана так, что сейчас обделаюсь – и обделаюсь далеко не зефиром – ума у меня хватает понять, что ты делаешь. Ты баррикадируешься».

– Что ты делаешь? – спросила она вслух, пытаясь говорить мягче.

– Не твоё дело! – рявкнул он. – Тебя ждёт незабываемый приём, болтушка ты моя!

«Я не твоя, кусок дебила».

Он навалил стол и кресла таким образом, чтобы никто не мог зайти сюда с первого раза. Как минимум, без его разрешения. Потом огляделся по сторонам и прошёл к противоположному углу, сполз по стене. Мало ли, вдруг появятся снайперы из ниоткуда.

– Ну, начинайте свой приём, – махнул он пистолетом. – Что молчите.

– Скажите, пожалуйста, что Вас беспокоит, – сглотнув здоровенный комок, начала Светлана. Она медленно поднялась на локтях, следя за его реакцией, и тоже отползла к стене. В итоге они оба сидели на полу, а между ними лежал труп секретарши. Романтика.

– Что-то я потерял смысл жизни, знаете, – ответил он. – И ничего меня не радует. Что делать?