Страница 7 из 12
— Никак. А теперь извините — мне нужно идти.
Она изящно высвободила руку и ушла, прикрыв за собой бесшумные двери. Илай проводил её взглядом и настроил на таймер вибрацию.
Служба закончилась, как и в прошлый раз: Толлер стоял перед кафедрой, прихожане подходили по цепочке, он им что-то говорил. Илай спал. Уперев кулак в спинку скамьи перед собой и положив на него голову, чтобы не храпеть. Он даже не заметил, как вампир оказался рядом.
— Р-азрешите искусить вас прогулкой в парке.
Илай дёрнулся и громко всхрапнул, поднял голову, проморгался.
— Думал, вы, клыкастые, не любите солнце, — голос немного сиплый.
Толлер улыбнулся.
— Это не мешает тому, что его любите вы, — он надел на голову шляпу. — А ещё вам не п-омешает размяться после сна в неудобной позе.
Ну и что на такое ответить?
Людям нравятся парки. В них лучше фильтруется воздух, самое большое единовременное количество городских деревьев, а главное — нет этих дебильных зонтов. Парк в центре города, может, не был самым крупным — но точно был самым богатым. Или дорогим. Судите сами: иллюминация и акустическая система интегрированы сразу в растения, несколько концертных площадок, площадки виртуальной реальности, много иных мест для отдыха и развлечений, часть дорожек заменены катком, который в любое время года поддерживают в идеальном состоянии.
— Вы шутите.
Илай не мог поверить, что, из всех мест, Толлер привёл его именно сюда. Широкая шляпа, перчатки и защитные очки в придачу к длинной, в пол, сутане. В Ночной церкви они, хотя бы, белые. Кто-то показывал на него пальцем.
— Раньше, с Мирой, мы ч-часто сюда приходили. Теперь мне редко выпадает возможность, — вампир улыбнулся, не разжимая губы. Сделал жест рукой. — Пройдёмте?
Вам не нужно беспокоиться за свои «Gallinz» или «Shedo» — новейшие зажимы закрепят коньки на вашей обуви плотно и без малейших следов. Для любителей кататься босиком или на каблуках выше двух дюймов действуют специальные предложения…— Толлер, я серьёзно. Вы меня не заставите.
Илай не хотел признаваться перед посторонним, что, за всю жизнь, он так ни разу не встал на коньки. С другой стороны, он никогда не считал это чем-то нужным.
Толлер уже расплачивался за свою пару.
Вампир, одетый под священника, берёт напрокат коньки. Илай глаз не мог отвести.
— Хотите моё мнение: это выглядит дико.
Толлер только улыбнулся.
— Вам стоит п-попробовать сменить обстановку. Не поверите, но это прекрасно помогает.
Глаз за очками не видно — непонятно, смеётся или нет…
— Что-то мне подсказывает, что вы неправы…
Но Илай, всё же, подошёл к стойке и стал бездумно на неё смотреть. От выбора разбегались глаза. Он мог легко определить, когда использовать какую винтовку — здесь же…
— Д-думаю, вам подойдёт вот это.
Толлер показал набор для начинающих со специально вшитой программой балансировки. Свои он уже застегнул и стоял рядом на прорезиненном коврике, высокий, как жердь. Илай взял коньки в руки. Вокруг, под приятную музыку, каталось уже много народу — в такой толпе его потуги никто не заметит.
Толлер улыбнулся.
— Вам понравится.
— Сомневаюсь.
Крепления надёжно фиксировали стопу и лодыжку. По крайней мере, он ничего себе не подвернёт по дороге. От льда исходил приятный для середины лета холод. Лёд был такой прозрачный, что видно, как под ним, прячась в зелёной траве, плавают цветные рыбы. Настоящие или проекция — никому нет никакого дела. Илай попробовал встать, пошатнулся, расправив руки, сделал шаг. Толлер стоял рядом, готовый помочь, но, кажется, искусственные нейромозги вкупе с заложенной в коньки программой прекрасно справлялись с тем, чтобы держать равновесие.
Потрясающе.
Снова запищал таймер. Илай опустил глаза на запястье и дёрнул за резинку.
— Врач из Неомении посоветовала мне так делать, чтобы я, во сне, случайно не вышел в окно. Вроде, если резинки не будет, я буду понимать, что сон — это сон.
Толлер перевёл взгляд от резинки.
— В-вы не можете отличить сон от реальности?
— Программа, управляющая моим телом, не может отличить сон от реальности. Меня поместят в стационар, чтобы подкрутить что-то в голове — хотел предупредить заранее, пока, ну, не пропал чёрт знает на сколько.
Неловко. К счастью, можно смотреть в пол и следить, как переставляешь ноги.
Толлер только улыбнулся.
— Спасибо.
Он вышел на лёд, Илай, распугав рыбу под ногами, — следом. Демонстративно не принимая помощи. Сам справится. Несколько человек разъехались, пропуская, но больше никто не обратил на них внимание. Каток представлял собой разветвлённую систему дорожек, закольцованных между собой, чтобы не создавать тупики. На равном расстоянии располагались площадки с выходом, скамейками, стойками для коньков, автоматами с кофе — и другими радостями жизни. Из всех радостей, Илай сейчас хотел сигареты, поэтому, стоило телу принять устойчивое положение, стал искать по карманам пачку. Нашёл, закурил. Толлер ждал.
— Какое у вас самое яркое воспоминание в жизни? — Илай вернул сигареты с зажигалкой в карман и затянулся.
— Самое? — Толлер задумался. А потом улыбнулся. — Мы с Мирой в парке развлечений. Мы п-однимались на горках, и, в к-какой-то момент, внизу раскинулся весь город… — вампир улыбнулся. — Я не забуду, как он сиял и переливался. Насколько он б-большой и красивый.
— И вы вот так всё это бросили?
Илай осторожно переставлял ноги. Коньки держались крепко, не давали оступаться или проскальзывать — но он им всё равно не доверял. Толлер же катился куда увереннее.
— Я п-онял, что больше так не могу. Мира… — он опустил глаза на рыб под ногами. — Раньше я был другим. И п-полюбила она меня тогда. Она заслуживает большего.
Илай затянулся.
— Решили за неё? А ведь она ещё приходит — и вы не завершили обучение, вы могли бы…
— Элиот, — Толлер выехал перед ним, развернулся, катясь спиной, смотря в глаза. — Я дорожу п-прошлым, но оно прошло. Я посвятил жизнь Отцу-Богу и заблудшим душам — в ней остаётся мало времени на себя. Пусть это и не запрещено.
Илай с опаской выглядывал у Толлера из-за плеча, чтобы не налететь ни на кого — но тот, кажется, знал, что делает.
— И сейчас вы проводите его для себя?
— Сейчас я провожу своё время для вас.
Вампир посмотрел на что-то позади Илая.
— Ваш друг с нами?
Илай проворчал:
— Он всегда с нами.
Чтобы посмотреть за спину, Илаю пришлось остановиться. Он нахмурился.
— Странно, — Илай осмотрелся. — Может, он каток не любит… Я бы посмотрел на этого засранца на льду.
Впрочем, ни о чём это не говорило: иногда Тень исчезала и появлялась самостоятельно. Он всё равно придёт. Илай поднёс к губам сигарету и покатил дальше. Толлер развернулся, занимая место рядом. Илай скосил на священника глаза.
— Больше передо мной не выкатывайтесь. Я и так — снаряд с минимальным управлением, ещё и без обзора.
Толлер тихо рассмеялся.
— В-вас понял.
Постепенно Илай перестал бросать взгляд под ноги и стал медленно, аккуратно катиться вперёд. Кто-то продолжал удивлённо смотреть на Толлера. Пока они только смотрели, Илаю не было до них дела.
— Года два назад мне стали сниться очень яркие сны. О событиях, которые я забыл. Я, может, и считаю, что вы поступаете глупо — но у вас есть, что помнить. Годы службы превратили всё в одинаковую массу, — Илай усмехнулся сквозь дым. — Знаете, что мне запомнилось ярче всего? Как, в каком-то старом фильме, бандиты, из-за того, что какой-то ублюдок увёл девушку у их босса, застрелили из дробовика его собаку.
Илай смотрел перед собой.
— В этих снах я, словно, переживаю всё заново.
— С-сны возвращают вам жизнь?
— Извращённую её часть.
Илай нахмурился.
— Лето, жара. Я сидел на капоте булки — это… бронетранспортёр. Во внутреннем дворе на полигоне, жрал мороженое, меня обдувал воздух из-под крышки. А пацаны носились вокруг по этажам в полном обмундировании и стреляли по мобам. Упражнение на скорость реакции. У каждого на шлеме камера, они передают изображение мне на компьютер — да и мне из центра всего видно, как одна за одной в окнах рассыпаются проекции. Эти мобы были гражданскими. Но парни этого не замечали. Бывают моменты, когда замешкался — тебя убьют. Всё зависит от одного решения, принятого за доли секунды. У меня был свой. Тогда на улице я был уверен, что ребёнок рядом поднимает оружие — я видел его. Форму, блеск. Меня остановили. У того ребёнка была палка. То учение ввели позже, и это — самая жестокая хрень, что может с тобой приключиться. Потому что потом ты видишь запись со своей камеры и перестаёшь доверять глазам. И заказываешь у Ступени импланты. Я потребовал отключить свой, когда меня демобилизовали.