Страница 5 из 9
Постоянное мамино недовольство меня расстраивало. Выглядело все так, будто я была виновата во всех ее бедах – в том, что еда в дорогом ресторане, куда мы ее с мужем пригласили, недостаточно вкусная, мясо плохо прожарено, а от кондиционера дуло прямо ей в спину. Дом престарелых, в который мы ее поместили, – отвратительная богадельня, постели должным образом не заправляют, обслуживающий персонал плохо обучен, еда никуда не годится, и кормят там одной только брокколи. Мама умудрялась ворчать даже в церкви, раздражаясь на прихожан, которые разговаривали во время службы. Но самое главное ее недовольство состояло в том, что люди, по ее мнению, вечно на что-то жаловались и не умели быть благодарными!
«Господи, – думала я, – помоги мне быть терпимее, помоги относиться к маме с должным уважением. Сделай что-нибудь, чтобы она не изводила меня несносным характером и чтобы я научилась принимать ее такой, какая она есть!»
Я пыталась обозначить границы – иногда это помогало, а иногда нет. Если я старалась мягко объяснить маме, что некоторые ее слова и поступки меня расстраивают, она обычно сразу извинялась и говорила: «Прости, что обидела тебя». Я не сомневалась в ее искренности. Конечно же, она не специально досаждала мне и портила настроение – она просто не задумывалась о том, как ее суждения и капризы сказываются на мне.
И я сама была с ней совершенно искренна, когда в ответ на извинения говорила: «Я прощаю тебя, мама». Но ситуация повторялась снова и снова, принося мне очередную порцию боли. Дошло до того, что я перестала шутить и выражать радость в присутствии мамы, несмотря на то что по жизни я очень веселый человек. Все мои шутки она высмеивала, мечты – обесценивала, предложения, – подвергала сомнению. С какой-то фанатичной настойчивостью мама старалась ткнуть меня носом в мои неудачи и ошибки, давая понять, насколько я несостоятельна и глупа. Рядом с ней я постоянно чувствовала упадок духа и уныние хотя эти качества мне совершенно несвойственны! Я подавляла гнев и гнала обиды, говоря себе, что раз я уже не ребенок, то могу справиться с чем угодно. Я бодрилась, накачивала себя искусственной веселостью, только бы замаскировать боль, которую испытывала, общаясь с мамой.
И вот пришел этот день, когда мы вместе оказались на «Золушке». Весь сеанс мама молчала. (Иногда я посматривала на нее, чтобы убедиться, что она не спит, но она не спала и с большим интересом смотрела на экран, впитывая каждое слово!) Она была захвачена происходящим. И только в самом конце истории, когда прекрасный принц нашел Золушку, запертую на чердаке, и повел вниз по лестнице, спасая от злой мачехи, мама, не расслышав слов Золушки, которые та произнесла, обращаясь к своей мучительнице, наклонившись ко мне, переспросила:
– Что она сказала?
Ее вопрос на мгновение привел меня в ступор – я вцепилась в подлокотники кресла, почувствовав, как в горле застрял ком. Даже здесь, даже на сеансе этого фильма, мама пропустила самые важные слова! А слова эти были: «Я прощаю тебя, мама».
Я могла бы отмахнуться от вопроса и произнести: «Не важно, скажу после сеанса». Но мне захотелось воспользоваться моментом и повторить слова героини, точно я сама была Золушкой.
– Я прощаю тебя, – сказала я, наклонившись к маминому уху, и в то же мгновение слезы брызнули из моих глаз, а в душу хлынул поток любви.
Мне не нужно было, чтобы мама что-то отвечала. Я не ждала заготовленной фразы: «Прости, что обидела тебя». Достаточно было того, что я сама ее простила. Я сделала это не для нее – для себя. Чтобы освободить свое сердце от гнева и ощутить легкость. Чтобы давние обиды отвалились от меня, как куски застарелой грязи, налипшей на башмаки. Чтобы я могла расправить плечи и идти по жизни с высоко поднятой головой.
После сеанса мы повезли маму в ее дом престарелых. По дороге я спросила, понравился ли ей сегодняшний вечер.
– Да, – сказала она, – и вечер хороший, и фильм. Только звук чересчур громкий.
Скрыв улыбку, я подумала: «Как же забавно!..» Но не стала напоминать маме о единственной реплике, которую она не расслышала несмотря на то, что звук был чересчур громкий. Главное – что я сама произнесла эти слова.
С тех пор сказка «Золушка» всегда напоминает мне о том походе в кинотеатр и о важности прощения. Потому что, прощая, мы приносим благо себе.
Та, что разбила мне сердце
В обидах застревают те, кто считает, что все перед ними в долгу. Прощение выбирают самодостаточные люди – и это помогает им двигаться вперед.
– Джо, это ты? – окликнула меня женщина, показавшаяся мне смутно знакомой. Мы сидели с ней на соседних рядах на бейсбольном матче.
– Марси? – удивился я.
– Боже, это и правда ты! – воскликнула Марси, широко улыбнувшись. – Как же я рада тебя видеть! Вот не ожидала!
Мне тоже было приятно встретить мою давнюю подружку, в которую когда-то я был по уши влюблен. Сколько лет прошло. Я даже ее не узнал. А ведь когда-то я безуспешно пытался ее разыскать через наших общих знакомых. То было нелегкое для меня время. Восьмидесятые годы. Сколько воды утекло с тех пор… И вот теперь – надо же! На бейсбольном матче я ее встретил – и, если бы она меня не окликнула, даже и не узнал бы. Поистине случайная встреча!
В перерыве матча мы задержались на несколько минут в холле, чтобы поболтать, вспомнить былое. Разговаривали как ни в чем не бывало, словно расстались только вчера. Обсудили вскользь бывших знакомых; рассказали об успехах детей; похвастались домами и личными достижениями; упомянули супругов; поделились впечатлениями от последнего семейного отпуска. (Удивительно, как легко умещаются двадцать лет жизни в несколько стандартных фраз!) «А ты видел?..» «Ты знал, что?..» Старый добрый пинг-понг. Так и мы с Марси за несколько минут рассказали друг другу обо всех значительных событиях, произошедших в наших жизнях за прошедшие годы. Мы вспоминали былые времена, как старые добрые приятели, которых просто время развело по сторонам. Вспоминали без печали и без надрыва – смеялись, щедро одаривали друг друга комплиментами, отпускали шуточки… Неожиданно Марси на мгновение замолчала, глядя на людей, снующих в холле.
– Знаешь, Джо, – произнесла она задумчиво. – Я очень рада, что мы встретились сегодня. Я давно хотела тебе сказать… Я очень сожалею, что так некрасиво поступила с тобой. Прости меня, пожалуйста.
Почувствовав неловкость, я откашлялся. Признание Марси смутило меня. И не только потому, что оно прозвучало неожиданно. А потому что мало кому понравится, если ему напоминают, как его бесцеремонно бросили несколько лет назад.
– Да ладно, не бери в голову! – сказал я, пожимая плечами. – Все в порядке. Ничего особенного не произошло.
Про себя же подумал: «Сейчас – да. Сейчас я в норме. Но тогда с трудом собрал себя по частям».
– Я была такой дурой, – печально промолвила Марси. – Мне так стыдно.
«Да уж, – подумал я, – поступила ты со мной некрасиво, сбежав от меня к другому».
Но вслух сказал:
– Да все мы были дураками – в молодости-то. На то она и молодость – чтобы совершать глупости.
– Что верно, то верно, – согласилась Марси. – Но, если честно, все эти годы меня не оставляло чувство вины. Я поступила подло с тобой, даже несмотря на молодость.
Помолчав некоторое время, она взглянула на меня. В глазах ее блеснули слезы.
– Я повела себя очень жестоко с тобой. Я не ценила тебя. Мне очень жаль. Все двадцать лет, что мы не виделись, я хотела тебе сказать об этом, – добавила она, улыбнувшись тепло и искренне.
– Хорошо, – ответил я и тоже улыбнулся. – Извинения приняты. Я не держу на тебя зла.
Из ее глаз брызнули слезы, и она порывисто обняла меня. Я обнял ее в ответ и почувствовал, как глубоко запрятанная обида покидает меня. Когда-то Марси разбила мне сердце. Но я и не догадывался, что ранен был не только я. Все эти долгие годы она страдала от боли, причиненной мне. Но наши объятия нам обоим принесли облегчение.